Галерея

*SeeU*

Доброго времени суток, дорогие форумчане!
Итак, этого момента все долго ждали и он настал-мы таки открываем Галерею творчества на РидМанга!
В чем же цель этой галереи? А все очень просто-порадовать других своим творчеством и придать вдохновение на новое.
На этот раз не будет четких рамок и тем, борьба за места и звания. Согласитесь, это ведь не главное в творчестве)

Напомню, что работы у нас будут делится по следующим категориям: Фотографии, Фотошоперы, Художники, Прозаики и Поэты. Все будет выложено здесь, в этой теме Объяснять где что не будем, ведь все итак видно)

Обсуждать работы будем обсуждать в этой теме.

Самое важное в творчестве - это тот отклик, который оно находит в сердцах людей.

Конечно же, большое спасибо нашим форумчанам за участие и хочется поблагодарить отдельно: Ли(Король Баал) и Свету (Чешир) за помощь в организации, Лену (KORNелия) и Нару (NUR) за поддержку **

Сама Галерея продержится ровно две недели, но можно и продлить)

Итак, открываем нашу Галерею

Галерея на РидМанга. ОБСУЖДАЕМ РАБОТЫ

[Cheshire]

Зал стихов и прозы.

Alisa_Kraer

А небо засніжене ніжно так ніжиться.
І падають, падають пухнасті білосніжні плямки снігу, кружляють, неначе шалені, у світлі казкових ліхтарів. Де-не-де пробивається сріблясте місячне світло, фарбує м’якеньки, неначе вата, хмарки у молочно-білий колір, преображаючи і до того неуявну картину.
А діти, які бігають навколо мене, так і норовлять спіймати плямки язиком, долонею, всім, чим завгодно, за що регулярно отримують стусани від стурбованих, неначе квочок, мам. Мами тривожно поглядають на небо, наче питають, за що те послало їм таких неслухняних діток.
Але воно чомусь не дає відповіді. Тільки ніжиться так ніжно, і лукаво усміхається повне блюдечко місяця.

****

- Джим! Помоги мне... Дыра... Она у меня в груди... Здесь, видишь, Джим? - и девушка дрожащей рукой ткнула себя в грудь. Темные спутавшиеся волосы спадали на мертвенно-бледное лицо с лихорадочно горящими глазами.
В таком состоянии застал свою невесту Джим, вернувшись с работы вечером. Увидев ее, забившуюся в угол и обхватившую себя тонкими, с острыми локтями руками, он тотчас кинулся к ней.
- Джим, я умираю... Она умирает, слышишь, Джим? - Но он не слышал ничего, кроме ее быстрого, безумного шепота. - Умирает она, умираю я... Умираю я - умирает она... Это замкнутый круг, Джим, и мне не выбраться...
- Алло? Это скорая? Моей девушке плохо... Пожалуйста, приезжайте скорее... Кажется, она сошла с ума. - Его шепот в этот момент мало отличался от шепота его невесты, продолжающей что-то тихонько приговаривать себе под нос и звать его по имени.

Спустя двадцать минут прибыла скорая. Мужчины в белых халатах и с серьезными лицами позвонили в дверь, и парень с радостью распахнул дверь.
Эти двадцать минут показались ему вечностью - под безумный шепот любимой и испуганные крики людей на улице. Недавно был еще один толчок, сильнее предыдущих, и лампа, не так давно саморучно повешенная им на потолок, упала как раз в тот момент, когда он шел за водой на кухню, оцарапав ему щеку и левую руку. Ему повезло, что он секунду замешкался, когда Кэрри умоляюще тянула к нему руки и просила не оставлять ее одну.
- Котенок, я сейчас вернусь. Я недалеко, ты видишь? Я здесь. Ты можешь меня видеть... - уговаривал он ее, нежно трепля по щеке. В конце концов, она обреченно опустила его руку, и, хотя за водой идти ему уже не хотелось, он все-таки пошел. И чуть не умер...
- Сэр! Эй, сэр, вы в порядке? - врач, стоящий перед ним, помахал рукой у Джима перед глазами. Тот озадаченно заморгал:
-Да, да... Все в порядке.
- Кем вы приходитесь девушке? - спросил он, сосредоточенно записывая что-то в блокнот и делая какие-то пометки.
- Я ее жених. Мы обручились несколько месяцев назад... Ответил Джим. Врач быстро поднял на него глаза и тут же опустил их, продолжая что-то записывать.
- Вы знаете, что вызвало... Хммм... Истерику у вашей невесты?
- Нет. Когда я пришел, она уже была... Была в таком состоянии. Сидела в углу и рыдала, звала меня. Говорила про то, что умирает, и что кто-то умирает вместе с ней. - Озадаченно ответил Джим, глядя куда-то в сторону, чуть поверх доктора. Его озадачивало произошедшее с Кэрри, и только с приездом докторов он смог осознать это.
- Что ж... Мы вынуждены госпитализировать Вашу невесту для дальнейшего обследования. Предполагаю, что это просто стресс. - Он устало потер глаза. - Я не удивлен. У нас всех сейчас стресс... - он тяжело вздохнул и помотал головой, словно отгоняя неприятные мысли. - Вот адрес больницы, куда ее поместят, вы сможете навестить ее завтра утром.
- А мне нельзя... Нельзя поехать вместе с ней? - запинаясь, спросил Джим. Он боялся услышать слово "нет".
- Тебе этого никто не запрещает, но... Парень, на твоем месте я бы сейчас хорошенько выспался, пока позволяет возможность. А потом уже свеженьким и бодреньким поехал бы в больницу.
- Я еду с ней. - Упрямо покачал головой тот.
- Ну, как знаешь. - Ответил доктор. - Дело твое...

Еще через час они оказались в больнице. Короткую дорогу попросту завалило в результате последнего толчка, и им пришлось ехать окольными путями, что заняло очень много времени.
Кэрри постоянно кололи успокоительное в небольших дозах, но его хватало на десять-пятнадцать минут, и тогда она снова просыпалась.
Им повезло, что толчки прекратились. Иногда земля начинала мелко подрагивать, и его невеста просыпалась, начиная что-то бормотать и тянуть руки вверх.
Они также часто останавливались, чтобы помочь пострадавшим во время землетрясений. Иногда дела были настолько плохи, что людей брали с собой в больницу. Вскоре машина была битком забита ранеными, и Джим почувствовал себя неловко - если бы он не поехал, в машину влезло бы куда больше пострадавших.
Когда они, наконец, доехали, нервы Джима были уже на пределе, и он чувствовал, что вот-вот сорвется, и тогда ему тоже будут колоть успокоительное. А может даже, положат вместе с Кэрри...
Нет. Этого нельзя допустить.
Тяжело вздохнув, он взял себя в руки и задавил зарождающуюся в глубине души истерику.
Походка выровнялась, ноги перестали дрожать, и он спокойно пошел рядом с каталкой.
Седовласый врач, опрашивавший его час назад, отметил это в своем блокнотике.

Спустя несколько часов сидения перед дверью палаты любимой он понял, что был бы не прочь сейчас принять успокоительное. Поваляться на мягкой койке. К сожалению, это было невозможно - прихлопнутая в корне истерика не желала возвращаться, и его охватило ледяное спокойствие.
Впрочем, сам парень не был уверен, что было хуже.
Он тихонько застонал и спрятал лицо в руки.
Впрочем, мелодичный голосок тут же вернул его в предыдущее состояние:
- Вы жених Кэрри Мэллоу? - поинтересовалась миловидная девушка, нет, молодая женщина-врач. Джим не слышал, как она подошла, значит, она уже некоторое время стояла так, наблюдая за ним. А он, погружённый в свои мысли, просто не замечал ее.
- Да, я ее жених. - Подтвердил парень и встал. Ему не хотелось разговаривать с этой женщиной сидя.
- Я ее лечащий врач, Кэтлин Грин. - Представилась она и протянула ему маленькую ручку для пожатия.
- Я Джим Сандерс. - Он пожал протянутую руку. - Что с Кэрри?
- Пока сказать трудно, но... Я думаю, это просто стресс. Она очень впечатлительная девушка, верно? - Она дождалась кивка Джима, и только после этого продолжила: - И, как я предполагаю, в связи со всем, что творится вокруг - этими землетрясениями, цунами, ураганами, она начала отождествлять себя с планетой. - Джим недоверчиво нахмурился:
- Почему вы так думаете? Я насчет последнего.
- Вы серьезно? - Кэтлин тихо рассмеялась. - Это же понятно из ее бреда. Но, не беспокойтесь. Думаю, пару дней - и она пойдет на поправку. Хороший сон, уход и вкусная еда - вот что ей сейчас нужно. - Она окинула Джима оценивающим взглядом: - Да и Вам бы эти три вещи сейчас не помешал
Джим согласно прикрыл глаза. На большее ему не хватало сил.
- Вы не собираетесь ехать домой, верно? - Он согласно кивнул. - Тогда я предлагаю Вам следующее. К Кэрри в палату пока нельзя, а остальные палаты, как сами понимаете, все сейчас заняты, так что вы можете поспать в моем кабинете. Там есть диван и даже плед, так что...
- Спасибо. Вы настоящая волшебница. - Пробормотал Джим, уже спящий на ходу, чем вызвал ее смех:
- Ну что Вы. Идемте, я Вас провожу.

Но спустя пару дней Кэрри так и не поправилась. Наоборот - ее состояние медленно и неотвратимо ухудшалось. Кэтлин озадаченно пожимала плечами и назначала новые лекарства, которые также не помогали.
Через два дня дурнопахнущий Джим, с синяками под глазами и всклокоченными темными волосами, отправился домой - отоспаться, помыться и отъесться. За эти два дня он очень похудел.
Подземные толчки прекратились, и он больше не боялся уезжать из больницы, точно зная, что он еще вернется.
Вскоре он снова начал работать. На время землетрясений работа прекратилась, но со времени последнего толчка прошла уже целая неделя, что вселяло кое-какие надежды.
Это помогало отвлечься. К тому же, новые лекарства требовали все больше и больше денег, и Джим боялся, что вскоре страховка перестанет покрывать расходы. На карточках хранились кое-какие деньги, и он ударно трудился, пополняя их запасы.
На работе знали про Кэрри, и предлагали взять ему отгул, но он отказывался.
Утром и днем он работал, а вечером допоздна засиживался в больнице, держа за руку свою необычно тихую и спокойную, напичканную успокоительными и обезболивающими любимую.
Иногда в палату заходила Кэтлин, развевая обычно недолгими беседами смертельные скуку и тишину палаты.
Так прошло три месяца.

Спустя два месяца Кэтлин перестала пожимать плечами и назначать новые лекарства. Она ничего не сказала. Джим и так все понял.
Однажды они снова сидели в ее палате, вместе:
- Жаль, что она не видит того, что происходит сейчас. Никаких землетрясений, торнадо, водоворотов… Кажется, все возвращается на круги своя. – Произнесла она, нарушив привычную тишину.
Под ее темными глазами залегали глубокие тени, свидетельствовавшие о недосыпе и глубокой усталости. Она билась за каждого больного до конца, и, в конце концов, пострадавшие от землетрясения выздоровели и ушли. Некоторые остались лежать навсегда, но таких было меньшинство.
И была Кэрри. В последнее время ее состояние было стабильно плохим – не хуже и не лучше. Отказаться от успокоительных врачи боялись – как только она приходила в себя, тут же начинались истерики, бред, одна за другой следовали попытки покалечить кого-нибудь – врачей, себя, Джима.
В такие моменты он обычно уходил из палаты и подолгу стоял перед зеркалом в туалете, пытаясь выровнять дыхание и успокоиться.
- Да… Жаль. – Автоматически ответил он, глядя на бледное, умиротворенное лицо Кэрри, ее темные шелковистые волосы, рассыпанные по подушке, ее бледные руки, сложенные на груди.
Сегодня утром новенькая медсестра забыла поставить капельницу, и у Кэрри был очередной приступ.
- Джим… Тебе нужно отвлечься. – Он поднял на нее измученный взгляд темных глаз, и впервые заметил, как она похожа на Кэрри. Теплого оттенка карие глаза. Темные волосы – правда, у Кэтлин они были подстрижены под каре, а у Кэрри они были длинные. Та же невысокая худенькая фигурка, небольшая грудь, немного полноватые бедра.
- Сходим… - Охрипшим от долгого молчания голосом начал он, и закашлялся. Прочистив горло, он продолжил: - Сходим куда-нибудь сегодня вечером?
- Давай. – Кэтлин довольно улыбнулась.
Они перешли на ты уже через месяц после того, как Кэрри положили в больницу. Стали хорошими друзьями – их объедянило теплое отношение к этой хрупкой свихнувшейся девушке.

После ужина в ресторане они поехали к Кэтлин – у Джима дома все слишком напоминало о Кэрри, и они оба понимали это. Женщина жила в небольшом двухэтажном домике с садом, где росли аккуратно подстриженные деревья, трава и цветы. В доме тоже царил безупречный порядок.
- Какой у тебя красивый сад. И дом… - Произнес Джим и запнулся.
- Да… - Механически ответила Кэтлин. Было видно, что ее сейчас занимают другие мысли.
Она привстала на кончиках пальцев и потянулась к Джиму, обхватила его лицо руками и поцеловала.
Вначале он замер, но потом плавно перехватил инициативу в свои руки. Кэтлин оказалась припертой к стенке, а он лихорадочно покрывал ее лицо поцелуями. Она еще крепче прижималась к его телу, словно пытаясь слиться с ним.

- Ты предал меня, Джим. – Тихонько прошептала проснувшаяся Кэрри. Из ее темных глаз покатились слезы. – Предал… Предал, предал, Джим… - Ее голос то стихал, то повышался: - Милый Джим предал меня. Пре-е-едал! – Истерический вскрик вырвался из ее груди и затих, сменившись безумным шепотом: - Предал, предал Джим, предал милый Джим…

Где-то в глубине океана начало зарождаться движение. Вскоре оно достигло поверхности, приняв вид гигантского водоворота. Первыми туда попадали лишь мелкие лодки, но вскоре водоворот начал набирать силу, и уже огромные суда с беспомощно мечущимися экипажами начали исчезать в гигантской воронке.

Поцелуи вдруг прекратились. Джим понял, что ему мешает блузка Кэтлин, и он нетерпеливыми, резкими движениями начал расстегивать пуговицы. Вскоре с ними было покончено.
Кэтлин быстро уловила ход его мыслей и стянула с него футболку.
Поцелуи продолжились.

Где-то в недрах земли родилось невероятной силы землетрясение. Вскоре оно вырвалось наружу и потрясло буквально всю планету, сдвинув ее по оси на целых пятьдесят сантиметров. Горы смялись и исчезли, кое-где по земле поползли огромные трещины, пожирая дома и людей.

Кэтлин почувствовала какое-то колебание. «Неужели очередной толчок?» - пронеслась мысль.
- Что такое? - Джим склонился над ее лицом.
- Нет, ничего. – Она улыбнулась и погладила его по щеке. – Все хорошо… Не останавливайся…

За водоворотом последовало гигантское цунами. Оно было несколько десятков метров в высоту и несколько тысяч километров в длину. Накрыв Японию, оно не остановилось. Впрочем, накрыв еще несколько сотен километров суши, оно наконец успокоилось и отступило.
Точно такое же цунами спустя несколько минут затопило Таиланд.

- Внимание, внимание. Просьба всем пройти в городской центр, где мэр города выступит с сообщением для горожан. Пожалуйста, возьмите с собой теплые вещи и еду. Так же соберите все ценные вещи – объявлена эвакуация. Внимание, внимание…
Такое сообщение с утра крутили по всем радио и телеканалам. В школах, магазинах, больницах оно повторялось вновь и вновь.
Испуганные врачи носились по больнице, совершенно забыв о больных. Они собирались домой.

Кэтлин проснулась от того, что кто-то дышал ей в спину. Она уже год жила одна, и присутствие в постели Джима оказалось для нее приятной неожиданностью. Впрочем, когда боль в голове улеглась, она начала вспоминать произошедшее, очень замутненное алкоголем.
- Кэрри… - Простонала она.
- Ты тоже не спишь? – Тихо спросил Джим, стараясь не смотреть на Кэтлин. Та, в свою очередь, отвела взгляд от него.
- Не сплю. Нужно ехать в больницу. – Она встала, подняла с пола разбросанную одежду, кинула ее в ящик для стирки, но промахнулась. Махнув рукой, она достала из деревянного шкафа другую одежду и начала одеваться. Движения ее были немного неловкими.
Джим, отвернувшись, сидел на кровати, погруженный в свои мысли.
- Я на кухню. Ты одевайся и тоже спускайся. – Она подошла к окну. Похоже, ночью опять был толчок, намного сильнее предыдущих. – Сказала она, глядя на покореженный асфальт, попадавшие деревья, разбитые витрины магазинов. Некоторые машины лежали на боку.
Кэтлин вышла из комнаты. Джим слышал ее шаги, потом слова из включившегося телевизора:
- Внимание, внимание. Просьба всем пройти в городской центр, где мэр города выступит с сообщением для горожан. Пожалуйста, возьмите с собой теплые вещи и еду.
- Джим! – Испуганно вскрикнула Кэт. – Нужно ехать в больницу за Кэрри! А потом в центр. Вряд ли о ней кто-то позаботится… Скорее!
Ее крик вывел парня из оцепенения, и он поднялся. Быстро оделся, схватил ключи от машины и выбежал из дома.

- Кэрри! Кэрри, не делай этого! – Умоляюще протянув к девушке, стоящей на подоконнике, Кэтлин. Девушка была маленькой, худенькой, что подчеркивала мешком висевшая на ней голубая пижама в горошек. Костлявые руки вцепились в оконную раму. Длинные темные спутанные волосы неаккуратно лежали на плечах. Темные, почти черные глаза лихорадочно блестели.
- Почему? – с вызовом усмехнулась она. – Ты ведь знаешь, что произойдет, если я это сделаю, верно? Ты умная… Догадалась… Догадалась ведь?
Кэтлин, из глаз которой градом катились слезы, кивнула:
- Каждый раз, когда мы кололи тебе успокоительное… - начала она.
- Прекращались катастрофы? Земля словно засыпала, верно? Только вот это затишье было обманчивым. Деревья медленно умирали. Прекращались дожди, растения засыхали. Жизнь словно замедлялась… - Свистящим шепотом продолжила за нее Кэрри. – Отравляя меня, вы отравляли собственную планету…
- И, отравляя планету, мы отравляли тебя, так, Кэрри? – тихо спросила Кэтлин. Так кивнула. – И эти землетрясения, когда ты просыпалась…
- Правильно мыслишь. – Одобрительно кивнула темноволосая. – Они были из-за меня. Как разрушалась моя душа, так разрушалась и планета. И, если умру я… - Она замолчала, позволяя Кэтлин продолжить:
- Умрет планета? – Севшим голосом осведомилась она.
- Правильно. Все вы уйдете вместе со мной. – Тихо рассмеялась ненормальная. – И ты, и Джим, и семь миллиардов…
- Ни в чем неповинных людей. – Кэтлин подалась вперед. Кэрри отшатнулась и чуть не выпала, и врачу пришлось снова отойти назад. - Они ни в чем не виноваты, Кэрри. Ты не можешь убить их всех ради своей прихоти…
- Ооо… Как заговорила. Им, значит, можно было отравлять меня, когда они ездили на машинах, вырабатывали ядерную энергию, хоронили во мне радиоактивные отходы? А теперь я, имея возможность прекратить это, остановлюсь из-за какой-то глупенькой хорошенькой врачихи? Ну уж нет… - Она покачала головой и начала медленно пятиться назад.
- Стой, Кэрри! – В комнату ворвался Джим. Но было слишком поздно.
- Прощай, любимый. – С улыбкой на лице девушка сделала еще один шаг назад и полетела вниз.
Кэтлин медленно, на ватных ногах подошла к подоконнику и перегнулась. На земле лежало искореженное тело Кэрри в луже темно-бордовой крови. Джим подошел к ней сзади и обнял:
- Теперь все будет хорошо… Она ошибалась. Видишь, она была просто сумасшедшей. Теперь… Все будет хорошо. – Тихо нашептывал он ей на ухо.
Кэтлин отрицательно покачала головой.

И в этот момент потухло солнце. Исчез всякий свет и тепло.
Эвакуация не могла их спасти, потому что эвакуироваться было некуда.
Они все были обречены на медленное умирание.
Впрочем, нет. Не на медленное. Зажегшиеся фонари освещали улицу, которая вдруг начала раскалываться. Куски земли разъезжались, отдалялись друг от друга…

^_^очаровашка^_^

Гуляя по лодочной станции, я увидела эту картину. Она тронула меня своей красотой – как и природы, так и поступком людей. И все же есть взаимопонимание между людьми и окружающим их миром…

Она и он - лебедушка и лебедь
По зеркалу воды кружились в танце.
И розовое облако на небе,
Как, парус от "Летучего Голландца".
Вдруг я услышал тихие шаги.
На берег, крадучись, из леса вышли двое.
В болотные одеты сапоги,
В руках двустволки, но в глазах - не злое.
Перехватив мой взгляд, тот, что постарше,
Сказал - отрезал: "Не на лебедей!
Не думай, брат, мы, хоть и браконьеры,
Но все ж таки из общества людей".
Он сделал знак рукой, мол - хватит, тише!
И мы, присев на корточки, втроем
Смотрели, как сугробов белых чище
Слетались птицы в тихий водоем.
Как дети, зачарованные сказкой,
Три старых, три бывалых мужика,
Мы упивались лебединой сказкой.
Сплелись на сердце радость и тоска...
Потом мы жгли костер, в уху долили
Положенных "наркомовских" сто грамм.
И говорили, говорили, говорили!
Как будто стосковались по словам.

[Cheshire]

Д@ширак

В одном королевстве правил жестокий и властолюбивый король, и поэтому народ был им недоволен и мечтал свергнуть его с престола. Правда, попытки людей были тщетны – король немилосердно подавлял народные восстания и жестоко карал самых активных противников королевского режима. Он не терпел в свой адрес никакой критики и не желал слышать, что народ недоволен им. Поэтому король не пропускал ни одного намека на народный бунт или недостатки его правления, выраженный в одах, стихах, летописях. Автор такого произведения всегда жестоко наказывался.
Однажды королю наскучили его серые будни, и он захотел немного развлечься. Король решил устроить, так называемый, «литературный турнир» среди известных летописцев и поэтов его королевства.
В королевстве жил один поэт, который хотел прославиться, но его стихи были нескладными и порой бессмысленными. Но, невзирая на это, начинающий поэт прочитал свое стихотворение на «литературном турнире» и вручил свиток со стихом королю.
Вот само стихотворение:

Ода о мухе.

Ненастным летним утром,
А может быть и днем,
Решил я сесть за столик, и
Оду сочинить.
Долго я думу думал,
Перебирал свои мысли,
Решил написать про муху,
Окно и мой скромный дом.
«Томно летела по воздуху
И, быстро к окну продвигаясь,
Весело муха жужжала,
Красными глазками двигая.
Очень уж быстро летела,
Резко в окно завернула,
Об стекло сильно ударилась,
Лёгонько ранила спину».
Я понял – поэтом мне точно не быть.

Король внимательно проглядел глазами свиток и не обнаружил в его содержании никакого намека против королевской власти, но, прочитав стихотворение во второй раз, он наткнулся на некоторую его особенность.
На следующее утро бедняга поэт был казнен.
Почему король казнил поэта?
(Если прочитать первые буквы строчек (кроме названия) по вертикали, то получится некая фраза, которая должна «открыть глаза» королю на правду.)

Наверное, это и к лучшему

Открылась массивная дверь, и в комнату вошли двое: мужчина и мальчик лет десяти. Мальчик огляделся вокруг с огромным удивлением и восхищением. Комната представляла собой небольшой зал с пыльными красными занавесками на окнах; на хаотично расположенных столах стояли многочисленные баночки и колбочки с непонятным содержимым различных цветов. От некоторых из них шел дымок, из других валил пар, третьи пузырились с негромким шипением, четвертые меняли цвет, пятые были плотно закрыты и странно подергивались, а некоторые еще и подпрыгивали, звеня. В комнате витали различные запахи - как ароматные, так и не слишком.
- Дядя Ходдест, - мальчик оторвал взгляд от ярких колбочек, - Я так рад, что ты, наконец-то, разрешил мне войти в эту комнату! Скажи, все эти баночки - это и есть алхимия?
- Да, Дорно, - улыбнулся дядя Ходдест. – Правда, не только алхимия, но и целительство. Эти два понятия неразрывно связаны.
- Я знаю, дядя Ходдест, ты всегда мне так говоришь. А что в этих колбочках?
- О, ну я попробую тебе объяснить. В них, в основном, всякие снадобья, лекарства, магические зелья, а вон на том дальнем столе, - он указал на стол с самыми буйными колбами, - результаты некоторых опытов, которые я провожу. Когда станешь постарше, я возьму тебя в помощники.
- Ух ты! – обрадовался Дорно и уже открыл рот, собираясь сказать еще что-то, как вдруг раздался стук в окно.
Ходдест отодвинул занавеску и распахнул створки окна. На подоконник села синяя птица с красной ленточкой на шее. Ленточка охватывала тонкую шею птицы, и, кроме этого, она перевязывала ровно посередине плотно скрученный свиток. Ходдест аккуратно развязал ленточку, раскрыл свиток и пробежал по нему глазами. Дорно попытался посмотреть, что там написано, но дядя сложил свиток. Птица, моргнув черным глазом, курлыкнула и, немного потоптавшись на подоконнике, вылетела в окошко. Ходдест закрыл окно, а потом повернулся к мальчику.
- Послушай, Дорно. У меня срочный вызов, и я вынужден оставить тебя одного. Я скоро вернусь, но, пожалуйста, ничего не трогай, ладно?
Дорно кивнул.
- Хорошо, дядя.
- Я на тебя надеюсь.
Ходдест подошел к одному из столов и достал из ящика потрепанную сумку, положил в нее несколько колб, баночек и замысловатых инструментов. Дорно с интересом наблюдал за этими хаотичными сборами. Ходдест уже собрался выйти из комнаты, как вдруг остановился.
- Может, Дорно, тебе все-таки пойти в гостевую? Или в беседку? Я еще не слишком уверен, что тебя можно оставить в этой комнате одного.
- Не беспокойся, дядя Ходдест. Можно, я побуду здесь? Мне просто хочется внимательно рассмотреть все твои колбочки!
Ходдест вздохнул.
- Если бы мне не надо было так спешить… Ладно, Дорно, можешь остаться здесь, но ничего не трогай, хорошо?
- Да, я понял.
- И вот еще что… Не открывай, пожалуйста, черный шкафчик. И вообще, держись подальше от него. Конечно, лучше бы я тебе этого не говорил, ведь теперь ты наверняка захочешь к нему подойти… Но ты меня понял?
- Да, дядя Ходдест. Я не буду ничего трогать. И открывать я тоже ничего не буду. Только смотреть. Обещаю!
Ходдест серьезно кивнул и торопливым шагом вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Дорно начал обходить столики и рассматривать каждую колбочку. Салатовая, золотистая, серая, темно-синяя, розоватая, ярко-голубая, красно-фиолетовая, прозрачная, плотно закупоренная черная… Черная выглядела особенно таинственно и немного жутко. Дорно вдруг захотел до нее дотронуться, но потом вспомнил про запрет, и просто решил посмотреть на нее подольше. Он смотрел на черную колбу, смотрел, смотрел… В конце-концов ему это надоело, и только Дорно собрался отойти, как внезапно ему показалось, что в черноте колбы кто-то шевельнулся. Мальчик передернулся от отвращения и отошел подальше от черной колбы.
«Хорошо, что я до нее не дотронулся!» - подумал Дорно.
Дальше на столах было еще множество всяких интересных и ярких колбочек. Лиловая, оранжевая, зеленая, цвета плесени, желтая, пурпурная, серебристая, грязно-коричневая, болотная и еще много-много разных…
Дорно дошел до последнего стола. «Кажется, все посмотрел» - подумал он и вдруг увидел в углу небольшой черный шкаф, весь потрескавшийся от старости. Он был как-то совсем неприметен среди всей этой яркости.
- Странный шкаф, - сказал Дорно вслух. – Кажется, дядя говорил не подходить к нему. Но интересно, почему? Может, подойти?
Все мальчики в таком возрасте очень любопытны, им всё интересно. И Дорно не был исключением, поэтому он подошел к шкафу немного ближе.
Вдруг стало тихо. Мальчик уже привык, что до этого было шумно от всех этих прыгающих колбочек, а теперь тишина вдруг резанула по ушам. Дорно немного отошел от шкафа, и шум снова возобновился. Он снова подошел ближе к шкафу. Опять стало тихо.
«Наверное, это какой-нибудь фокус» - подумал Дорно. – «Скорее всего, здесь задействован какой-нибудь секретный механизм! Или древняя магия! Надо выяснить, что к чему».
Дорно подошел к шкафчику почти вплотную. Тишина стала очень напряженной.
«Вроде бы, шкаф стал выше» - подумал Дорно и почувствовал, что стало немного страшновато. – «Может, это все мне просто кажется?»
Но мальчику, несмотря на тревогу, все-таки было любопытно, что же там внутри шкафа? Дорно вдруг захотелось открыть черные потрепанные дверцы и заглянуть внутрь. Все равно дядя ничего не узнает.
Мальчик уже протянул руки к шкафу, но вдруг вспомнил слова дяди: «Не открывай, пожалуйста, черный шкафчик. И держись подальше от него». Дорно задумался.
- Наверняка дядя неспроста предупредил меня. Ну что ж… Раз я обещал ничего не трогать, значит не буду, хотя мне очень интересно, – громко, словно для того, чтобы убедить себя в этих словах, сказал Дорно и отошел от черного шкафчика. И сразу же возобновился шум баночек и колбочек, и, кажется, в комнате стало светлее.
«Вот и хорошо» - подумал Дорно и вышел из комнаты, плотно закрыв дверь. Потом он спустился по лестнице в гостевую и стал поджидать там дядю.

Вот и вся история. Хотя возможно, если бы Дорно все-таки открыл шкафчик или дотронулся до какой-нибудь колбочки, не послушавшись своего дяди, обязательно случилось бы что-нибудь опасное и непредсказуемое, как часто бывает во всех историях. Тогда бы это был не маленький рассказ, а большая повесть про приключения Дорно, про его обучение алхимии и магии, и борьбу со злым духом, вылетевшим из шкафа, или с каким-нибудь темным колдуном, или с жутким насекомым из черной колбы. Но Дорно - послушный мальчик, который держит свои обещания. Поэтому его ждет просто обыкновенная чашка травяного настоя, который он будет пить в беседке, увитой виноградом, вместе с дядей Ходдестом, когда тот вернется.

Наверное, это и к лучшему.

[Cheshire]

Химэ

«Цветы» 14.03.09.

Сорви цветы, и выкини из жизни,
Сорви цветы, ведь надо боль унять,
Сорви цветы, лучше они, чем хлынет,
И разорвёт, тебя безмолвная печаль…

Сорви цветы, они так близко, видишь,
Сорви цветы, их жизнь ведь коротка,
Сорви цветы, и их погибель,
Будет целиком твоя вина,

Сорви цветы, их век не долог,
Сорви цветы, пусть не дрожит твоя рука,
Сорви цветы, ты друг ещё так молод,
НО смерть тебе узнать пора,

Сорви цветы, давай малыш, не бойся,
Сорви цветы, за них не будут мстить,
Сорви цветы, им будет очень больно,
Но мы дружок, такие же цветы…

"Звёзды" 11.01.10

"Срок "НАШЕЙ" годности" 07.11.10

[Cheshire]

NeVseDoma

Аннотация:
Этот сравнительно небольшой и во многом ограниченный мир дает нам однако столь много бесконечного. Счастье, любовь - самое важное уметь заметить. А замечать нужно очень многое, чтобы понять - это то, что есть. То, что есть только у тебя и создано только для тебя. Верьте в любовь. Задумайтесь о цели вашего существования.

Предчувствую тебя.

Она вышла из квартиры, бесшумно закрывая дверь. Спустилась по лестнице на первый этаж. И смотря под ноги выбежала из подъезда, дверь громко хлопнула, отскочила и закрылась недовольно скрипя- а дальше... дальше не оглядываясь на остановку. В восемь фонари отключили, и город мирно погрузился в предрассветную дымку. Остановка радовала обилием людей - был повод прогуляться - и она побрела по аллее.
Дул несильный ветер, и деревья немного мерцали в свете фар, укрытые от птиц белыми шапками. Она брела по тротуару, утопая по щиколодки в свежем и пушистом снегу. А рядом сновали люди по протоптанной узкой тропе. Легкая черная норковая шубка до пояса, голубые джинсы, черные замшевые сапожки из последней коллекции Carlo Pazolini. На сплошной подошве, конечно же. Она вошла в городской парк. Надвинув на лицо легкий воротник кашемирового джемпера, девушка старалась дышать как можно тише, ей казалось что пар от ее дыхания вливается в туман, стелившийся между деревьев. Она замедлила шаг и огляделась. Да.. Вот она их скамейка. Он сидел на ней в такое же утро как и сейчас. Ностальгия.. Его маленький лабрадор нежного бежевого цвета бегал вокруг деревьев, таская непонятную палку. А он сидел на скамейке словно один во всем мире, нет.. в своем мире. Темные волосы выбивались из под шапки, прямые, но мягкие черты лица, голубые глаза за помутневшими стеклами сползших очков. Полурастегнутый воротник. Записная книжка, в которой он время от времени что-то небрежно черкал. Дыхание перхватило от воспоминаний. Его взгляд словно пронзил ее тогда. Она впервые смутилась. Три секунды - а ей захотелось убежать. Тогда она почему то сразу подумала о том что ее шапка совсем не гармонировала с обувью... Глупые мысли, дуреха. Он поманил ее присесть рядом, и она послушно села. Нужно было что-то сказать, но оба молчали. Безумие, драгоценное время.
Она подошла к скамейке, провела по краю шапки немного оголяя холодную кованную спинку. Снег рассыпался сотнями снежинок, а ветер подхватывал их и уносил дальше - в небо, куда-то вдаль. А воспоминания нахлынули с новой силой.
Как они играли с щенком, болтали о танцах, кино, книгах. Говорил он, а она слушала его бархатный голос. Такой мягкий и серьезный тон. Как он отчитывал ее за открытую спину, не надетую шапку, забытые-потерянные варежки, опоздание на полчаса. Она улыбнулась. Счастливо улыбнулась. Очистила сидушку - миллионы искорок закружились вокруг, озаряемые лучами пробивавшегося в мир солнца. Вспомнила как чуть не провалилась под лед едва замерзшей проруби на озере. Как они вместе отогревались у него в доме. Камин и теплый-теплый плед. Согревающий запах молока с медом. И его руки. Нежные, успокаивающие. Надо же. Она помнила его одеколон. Хотя если подумать то это был не одеколон. От него пахло красками, цветами, немного мятой - от волос. А еще чуть уловимый запах барбариса и бергамонта. Но чаще всего от него пахло чаем. Жасмином, лавандой, иногда базилик и апельсин, чайная роза. Она научилась узнавать их все, сидя у его колен и наблюдая как он читает. Его глаза мутнели, очки мирно поблескивали отсветом огня в камине, а на лбу таилась небольшая морщинка. Иногда, натыкаясь на интересную мысль, он прищуривался словно в ожидании спора, и в глазах тогда мерцали лучики смеха.
Она вздохнула и села на скамью. Огляделась. Оставаясь внешне прежним, все словно изменилось.

Да.. Неимоверно тяжелое человеческое сердце. Сколько чувств всколыхнулось. Настоящий "Тихий океан" - какая ирония. Слезы покатились по щекам. Ноль внимания. Как всегда на морозе. И именно из-за него. Она улыбнулась. Сколько еще улыбок принесет ей это тепло внутри? как странно сидеть одной на этой несуразно большой скамейке. В сознании всплыла песня.. "Она любила теплые дожди и места где много мужчин" Как он язвил над ее странной потребностью находиться среди парней, пугаться оставаться в компании девушек. Он наигрывал ей эту песню на Аркаиме. За палатками сахемов, в стороне от основной стоянки. Только вдвоем. Стрекот кузнечиков, блестящая река и белые кувшинки. Она в купальнике сидела рядом с ним в тени и щипала рукой выделяющиеся колоски жухлой, но зеленой травы, игралась с муравьми, кидая им крошки пряников. А он сидел, скрестив ноги и нежно настраивая гитару. Ветер мягкими порывами листал страницы песенника. Сбивая его игру. Она осторожно поправляла. Он не разрешал никому трогать его "заветную книжку", но ей позволял. Сколько песен в ней хранилось.. Забытые, давно написанные кем-то, и собственного сочинения. Крадется время. Лицо, когда он играл... оно становилось невероятно счастливым. Его полуулыбка заставляла смущаться, отводить взгляд и смеяться. хотелось смотреть на него вечно. самый настоящий наркотик - его счастье.
"Он нажал на газ, и в ту же секунду
Превратил их в кровавый дым"
Он улыбался даже в конце песни. Словно не веря в ее абсурдный конец. Ревность доводящая до смерти.
Она словно очнулась. Провела рукой по лбу. поежилась от немного странного озноба. Стряхнула снежинки. Безумно красивые, такие ровные, идеальные, зачаровывающие... и такие ломкие. Как там? это была "настоящая любовь"?

Пускай так. Так ведь лучше правда? Быть жертвой не так уж и плохо. Позволить загнать себя в угол, чтобы затем медленно раствориться в этом зверски ненормальном чувстве. Ха. так бы я и сказала тебе правду. никогда. да ни за что. зачем?
для тебя и то что есть - правда. а то чего нет для тебя - для тебя и нет.

Она встала. стряхнула с воротника пепел. сгоревшие чувства. у кого?
чей-то карапуз легким дыханием топил бедную сосульку. резонно. знакомо.
девушка улыбнулась. снег отражался огнем и диамантами.

дурацкий свет не правда ли. Что в нем прекрасного? лампочка в 3,83*1026 Вольт - не больше не меньше.
говорили мне в детстве - не трогай то, что горячо. да? глупая я значит.

Девушка оглянулась. Она шла по аллее к выходу из парка.

Я могу только представить, совсем как те гадающие мамочки, тыкающие в меня пальцем и вон те парни лузгающие семечки в очередном переулке, то что ждет в будущем - могу только представить да? и знаешь это наверное и лучше всего - жить в неведении. не страшно, вовсе нет! я рада. что бы я сделала если бы знала что встречу тебя? убежала бы на Марс. да-да тебя, заставившего впервые задуматься о том что на самом деле ценно и истинно.. тебя, кто ежедневно ежечасно и ежеминутно тренировал свое терпение и мою вспыльчивость, чтобы я наконец-то прочитала хоть одну из всех этих многотомных книг... тебя, кто просто взял и поставил меня обратно с ног на голову. и юбку на шорты поменял чтоб не стыдилась. такой маленький шаг - не стыдиться своей индивидуальности, не бояться быть другой. не бежать со стадом через дорогу когда нет машин, хотя через 5 секунд пешеходам загориться зеленый. или не бояться выражать свои чувства, эмоции через других людей. не бояться танцевать. о... я помню. наш первый вальс. как ты затащил меня в студию и с первой ноты отдавил все ноги. хоть что-то ты никогда не сумеешь сделать лучше меня.
греет. каждое воспоминание греет.

Девушка вдохнула ледяной январский воздух, позволив легким ощутить свежесть зимнего утра еще раз. Колючий, он заставил её сконцентрироваться на цели своей прогулки.
Впрочем.. какая цель?
Девушка улыбнулась легко и задумчиво, улыбкой Джоконды, и спокойным шагом направилась в сторону большого дуба. Под его тяжелыми, заледенелыми от талого под солнцем снега ветками, пряталась небольшая скамейка. Самая заурядная, парковая.

Странно пустая.

Девушка села на её холодное дерево и еще раз вздохнула. И начала считать.
Первый, второй... Лучики солнца отливали на снегу золотые крапинки. Чувство, будто вокруг тысячи алмазов и серебро.. серебро.

Интересно, а если бы в мире снег был деньгами, то что?
Люди бы жили богатые, хранили бы снег, берегли природу. Да.. девушки бы ходили с мини-холодильниками и мини-кошельками. А золотая молодежь поникла бы перед серебряной...
но. Ведь было бы все по-другому - власть запретила бы физику и снег. Люди бы не знали простейших законов природы, и снег бы стал невиданным чудом.

И в каком-нибудь далеком поселении на северном полюсе старый дедушка-исследователь, сидя на теплом летнем песочке рассказывал внукам о искрящихся тоннах снега и льда, когда-то занимавших место, где стоит их дом.

Дети бы слушали не дыша, а потом рисовали бы контуры снежинки на песке.

Девушка улыбнулась.
- И тогда бы Дед Мороз стал легендой в которую однако верили бы все.

Что же. Пора возвращаться. Девушка встала, одернула джемпер и, уже легко, окинула взглядом старенький парк. Шаг, еще шаг. Хлопок в ладоши и она уже бежит. Бежит по-летнему свободно, словно маленькая девочка в ситцевом платье, со звонким смехом перелетающая через торчащие из земли кустики земляники и вспрыгивающая на дедушкины заботливые руки.
Снег, деревья, колючие ветки кустов, гуляющие прохожие - все смешалось в одну яркую несуразицу. Лишь в ушах сквозь свист еле различимо раздавался лай собак и проскакивали отрывки разговоров.
Выше на холм, ноги вязнут в снеге. Ну вот - ровно по центру неба.
Девушка убрала волосы с лица, чуть расстегнула воротник. Ярко горели щеки и нос. Горло противно болело, голова раскалывалась от кислорода.
Девушка подняла голову к птицам и хрипло рассмеялась. Солнце пролилось на нее, осветив яркие, синие, счастливые глаза. Широко раскрытые, улыбающиеся.
"Спасибо тебе, я люблю тебя. Люблю." Поклонилась, развернулась и пошла по тропинке к выходу.
В обратную по маршруту. Снова от остановки, холодная ручка подъездной двери, щелк почтового ящика, тягучий мягкий скрип входной.
Девушка разулась, поставила сапожки рядом с вешалкой. Скинула шубку и шапку на пуфик. И тихонько, на цыпочках, вошла в комнату. Взяла с кресла одеяльце и заглянула под голубую тюль.
Немного потерянный взгляд. Девушка обернулась, собираясь что-то сказать.
На кровати, сползши с подушки, сонно прибурча, спал Он. Улыбка то и дело скользила по его лицу, оттененному бликами солнца. А рядом, на надежно обнимающей руке, спало маленькое чудо, сжимая кулачки крепко-крепко, и периодически пиная парня. Девушка вздохнула и подошла слева к кровати. Наклонилась над спящим.
Ее лицо замерло совсем рядом с его, нос недовольно поморщился. Она немного подняла голову. Чмокнула его в висок. Голубые глаза приоткрылись - явно чеширский взгляд.
- Доброе утро, любимый. Муж

[Cheshire]

Takada Katsumi

****
Прости меня, хорошая, за то, что я плохая,
Но быть тобою брошена я что-то не желаю.
Тебе уже не десять, выросла давно,
Но я тобою сломана и мне не всё равно.

Мужчина с синим галстуком в халатике смешном
Показывал мне карточки и спрашивал одно,
Что видится мне в пятнах на беленьких листах.
Твержу на автомате: «Птички в облаках»…

Чего только не скажешь, лишь бы отстал
И, наконец, узел рубашки развязал.
Но от него дождёшься! Упрямый, как баран!
Очередной листок: «заблудший караван»…

А в голове всё вихрем – я не могу понять,
Как любимую куклу смогла ему отдать?
Знай – это начало. Не проиграть мне битву!
Пусть руки связаны, но кулак сжимает бритву…

03.11.2011

****

[Cheshire]

Polina Mihailovna

****
Знающих людей очень мало.
Мир катится в пропасть.
Что же с людьми стало?
Творят лишь беспредел и глупость.

Мы озарены чёрным светом,
А наш мир и ада не хуже,
Но те кто знает об этом
Уже затянули петлю потуже.

Человек. В голове ветер
И плесень на сердце.
Нет лучше места
Чтоб посеять стихийное бедствие.

А я обречена вечно ждать конец,
Но увы тщетны мои попытки.
Целиком душу залил свинец.
Но я выдержу эти пытки!

Я буду жить среди этого срама.
Буду ждать, как и раньше, конца,
Но даже посещения храмов
Не смогут душу извлечь из свинца...

Посмертное послание

Рождение нового Бога

[Cheshire]

Король Баал

Мир, оглушенной тоской. 9 дней.

1 день.

-Кажется, бог накажет меня. Кажется, что мир утонет в пучине несчастья. Кажется, кажется, кажется, что все сплошь и рядом - ложь и только ложь.
-Ты веришь себе, ты веришь мне?
-Я не верю никому.
-Когда дети перестают верить в сказки, доверять людям, в их сердцах зарождается частичка...
-Не договаривай.

2 день.

Закрываю глаза, открываю глаза, закрываю глаза, открываю глаза. Все действия бесконечны, все они беспечны...
Почему люди считают, что существует бесконечность? Умирает, человек, и его больше нет. Умирает, животное, и его больше нет. Погибает куст малины, и больше нет, нет. Не верю в чудо, его просто нет.

3 день.

-Здравствуй! - приглушенный, тонкий голосок прозвучал в пучине тишины.
-Вы человек. Вы мне не интересны, -холодно ответил я.
-Я лишь хочу помочь тебе, - сказала она, подходя ко мне все ближе и ближе.
Меня не интересовала ее корыстная цель, я жаждал людской плоти.

Кажется, она слишком давит на меня своим взглядом. Мерзкая, жирная тварь,масса жира и костей.
-Вы будете меня оперировать?- притворился заинтересованным.
-Конечно, мой сладенький, - прозвучал из ее пасти режущий слух, голос.
Мне было плевать, какая тварь будет расчленять мои кости, мою плоть, мои сухожилия, лишь бы я не сдох.

4 день.

Приятно ощущать себя в новой шкуре. Теперь я человек, и никто не посмеет сказать, что я животное.
Первым делом нужно испробовать тело на деле. Жажду женской плоти, совокупления с самкой человека.
Огни ночного города, здесь всегда найдешь падаль... ниже падать мне некуда.
Грехи… они такие грешные.

5 день.

-Кис, кис, кис, - слышу приятные отголоски прошлого.
-Не стоит дергать кота за хвост!- схватив за руку маленькую девочку, я отчитываю ее за жестокое обращение с животным.
Ее глаза наполнились слезами, я отпустил ее руку.
-Простите, я не знала.
Верить ли мне человеку?
- Мама мне не разрешает заводить домашних зверей, говорит, что я могу серьезно заболеть и умереть,- неожиданно начала рассказывать свою историю она, - Я не знаю, что чувствуют коты, когда их дергают за хвосты, не знаю, как они реагируют, когда им нравятся ласки... Мистер, не ругайте меня, я лишь хотела поиграть с котиком.
Впервые я не чувствовал раздражения.
-Вы похожи на кота, ха-ха-ха, - искренне засмеялась девочка.
-Я лишь подобие человека, а в душе, наверное кот, - признал я свою сущность.
Впервые я был горд собой.

6 день.

Каждый день я спешил на встречу с маленькой девочкой. Покорно сидел на скамейке, ждал ее прихода.
Холодно. Больно. Тускло.
Больше ее нет. Ее голос исчез, большие глаза растворились, лучи ее улыбки померкли.
Она подарила мне надежду и так же жадно ее отобрала.

7 день.

Люди умирают, а бесконечности нет.
Нет смысла всему, нет жизни тому, кто рожден под крестом греха.
-Кот, опять пытаешься философствовать?
Мне было на все плевать, плевать на ее речи, осуждения людей.
-Ты должен покорно подчиняться мне! Я подарила тебе эту жизнь, животное! - вскипела старуха.
Встал. Взял нож. Теперь кончено дело.

8 день.

"Тихо сном укутаю,
Плоть твою запутаю.
Сердце сном наполнится.
Тихая мелодия убаюкает тебя.
Спи, мой котик, засыпай.
Буду я с тобой, ты знай".

Из могилы доносился нежный голосок маленькой девочки. Я был пленен им.

9 день
Я твердо знаю: в книгах — сказки,
А в жизни — только проза есть.

Строчки Блока... звучали из глубины памяти.

[Cheshire]

NUR

****
И я ухожу в осень.
И я ухожу скрыться.
Не видеть - и даже мельком -
Все эти пустые лица.
Не слышать ни вздохов, ни жалоб,
Ни дешевых восторгов.
Я выключу электрический свет
И плотно задерну шторы.
И я глаза закрываю
Лунящимися ресницами.
Так я ухожу в осень.
Так я ухожу сниться...

Элга: Как умирают звезды. / К фантазии "Алиса. Фантазия на пустом месте

Стася

«…Это жизнь.
Немного не такая, как та, к которой ты привык,
но жизнь».

Эта женщина с первого взгляда, казалось бы, ничем не отличалась от других. Так же, как и все, покорная судьбе и расписанию движения маршрутных такси, она ждала свой автобус под ударами холодного и влажного весеннего ветра, стоя чуть поодаль от остальных.
Но стоило только присмотреться к ней внимательнее, и становилось очевидно: она не просто стоит отдельно, она нарочно отстраняется от людей. Понаблюдав за ней всего минуту, ее уже ни за что нельзя было приравнять к другим, ко всем, таким привычно-безрадостным и безразлично-одиноким, словно ни радости, ни горя никогда не было в их жизни.
Горе. При взгляде на эту женщину первым вспоминалось почему-то именно это слово. Это сложно было объяснить. Она не носила маски бесконечно несчастного человека, да и никакой другой маски тоже. И, судя по ее одежде, она была, если не богата, то очень хорошо обеспечена. С чего ей было горевать? Но горе заметит и поймет лишь познавший его, не так ли?
Не смотря на уже почтенный возраст незнакомки, оставивший глубокие зарубки в уголках бескровных губ, паутиной морщин окруживший потухшие глаза, смотревшие теперь на мир совершенно безразлично – пустые до самого дна, словно и сама она была полностью опустошена, – никому бы даже в голову не пришло назвать эту женщину старой. Да и мысль о горе приходила в голову лишь тем немногим, кто задерживал на ней свой взгляд больше, чем на минуту.
Тихо вздохнув, женщина выше подняла воротник шубы и задумчиво посмотрела на небо – туда, где недавно за горизонтом скрылось огненное солнце. Зимой темнеет так быстро! Теперь даже самого горизонта нельзя было различить за тяжелыми от уже весенней влаги тучами. И только мокрый снег все летел из них на темную землю – чистый и холодный, как всегда.
«Ты смотри, идет – шатается, маленькая шалава!» - послышался со стороны остановки злой и насмешливый старушечий голос.
Незнакомка обернулась и, прищурив близорукие глаза, внимательно посмотрела на сказавшую это старуху. Нет, она не была, наверное, старше ее самой. Но такая злоба! Сколько нужно копить ее?
«Небось, надышалась чего!» - поддакнула вторая, совсем древняя, бабка.
Но первая все так же насмешливо поправила ее: «Нет! Они теперь все колются, внук говорит. Ой, зашаталась, зашаталась, бедненькая! – усмехнулась она ехидно и бросила, как плюнула, - Наркоманка!»
И отвернулась.
«Упадет…» - безразлично констатировал кто-то.
Но этих слов незнакомка в шубе уже не услышала.
Девочка лет четырнадцати, в расстегнутой осенней курточке поверх затертого спортивного костюма и насквозь промокших осенних кроссовках, шатаясь, шла мимо остановки, словно на автопилоте – глядя в никуда огромными от страха глазами, цепляясь за пластик покрасневшими пальцами. И морщилась так знакомо при звуке старушечьего голоса!
Она едва держалась на ногах. Она – вот сейчас! – могла упасть под колеса мчавших мимо автомобилей, она уже проваливалась в глубокую лужу ногами, но все равно продолжала идти вперед, будто и не замечая этого. Она хотела, она всем своим существом стремилась уйти от этого голоса! И одно только это желание, должно быть, придавало ей силы идти дальше. А большие синие глаза уже заволакивало мраком, а обветренные щеки все бледнели и бледнели – до синевы. И, вот, ее сведенные судорогой пальцы уже скользят по мерзлому пластику, и сияющий белый снег летит в широко распахнутые, переполненные болью и страхом, глаза.
В это мгновение все люди, смеявшиеся над ней, обсуждавшие и осуждавшие ее секунду назад, в ужасе отпрянули в стороны, и старуха истошно заголосила что-то о смерти. В это мгновение что-то оборвалось в груди. И, не издав ни звука, женщина в шубе бросилась к ребенку. Поймала ее над самой землей, упала на колени в мокрый снег, прижимая к груди эту – чужую – девочку, как свою. И впервые с того памятного февраля на глаза ей выступили слезы. Горячие слезы жалости, вымывшие из них трехлетний песок отчуждения и безразличия.
«Погоди, погоди… - шептала она быстро и прерывисто, изо всех сил прижимая к коленям извивающееся в конвульсиях тело, - Потерпи…»
«Да наркоманка это! – раздался вдруг за ее спиной равнодушный ко всему на свете старушечий голос, - Внук говорит…»
Сильнее стиснув запястья девочки, незнакомка резко обернулась. И, не договорив, старуха отпрянула назад перед ее горящим ненавистью взглядом и провалилась в лужу.
«Вот за своим внуком и следите!» - едва сдерживая гнев, выдавила женщина.
И, почувствовав, как худенькое тельце обмякло в ее руках, стала быстро расстегивать шубу. Длинную дорогую шубу она, не задумываясь, бросила в придорожную грязь, чтобы укутать эту оборванку, и кто-то из женщин тихо вскрикнул от ужаса. Незнакомка даже не обернулась на этот крик. Она не думала о шубе, она не думала даже о том, что кто-то может сейчас думать о ней. И о своей сумочке – дорогой и красивой, и давно утонувшей в талом снегу – она вспомнила только тогда, когда стала искать сотовый телефон. Она перерывала ее быстро и небрежно, и в снег летели очки и ключи, влажные салфетки и кошелек.
«Потерпи, потерпи… - шептала она в трубку телефона, ожидая ответа, а дождавшись его, прокричала отчаянно, - Приезжай! Срочно приезжай!»
И словно старые краски, треснув, осыпались с холста, обнажив новый, живой, слой картины. Ее глаза сияли. Она снова жила и надеялась. Ей было ради чего бороться, и она готова была снова бороться до конца.
…Девочка еще не пришла в себя, когда, обрызгав прохожих грязной водой, на остановке притормозил черный внедорожник, и грузный немолодой мужчина, выскочив из него, бросился к женщине, уже посиневшей от холода.
«Мария!» - только успел воскликнуть он.
Но она таким знакомым покорным жестом подняла руку, словно умоляя о тишине, и она так знакомо улыбнулась сквозь забытые уже слезы!
Смолкнув, мужчина отступил сначала к обочине. Но, опомнившись, подошел к женщине и, набросив ей на плечи свою куртку, присел рядом на корточки. Ребенок у нее на коленях спал так сладко! Словно и не…
«Приступ?» - спросил он тихо, посмотрев в мутные глаза очнувшейся девочки.
Этот взгляд был таким знакомым!
Тихо всхлипнув, женщина провела ладонью по мокрым от пота волосам ребенка.
«Поехали домой, - попросила она, - Пожалуйста!»
Это было так знакомо! Так памятно. И больно.
И, метнув свирепый взгляд в старуху, которая вновь обрела дар речи и теперь сетовала на болезненность нынешней молодежи, мужчина, не ответив ни слова, легко поднял девочку на руки и направился к автомобилю.
«Тоже, святоши! – фыркнула старуха, когда внедорожник исчез в потоке машин, - Раз такие правильные, то и везли бы в больницу! – кто-то поддакнул ей, и она закончила торжествующе, - А то выискались знатоки!»
…Больше не было холодно. И, зябко поежившись при мысли о том, что это тепло – всего лишь иллюзия, которая растает, стоит ей открыть глаза, Стаська открыла их.
И ей стало еще теплее от мерклого желтого света, который даже не освещал комнату, а только обозначал контуры предметов, скользя по ним золотистым сумраком, и совсем не раздражал глаза.
Это было до того непривычно!
Обычно, когда Стаська приходила в себя после приступов, свет был холодным, белым и ярким, как то небо над ней, и нещадно слепил глаза. До дикой, до невыносимой головной боли. До слез бессилия и ярости. А люди вокруг, словно сговорившись, кричали так громко. Они уговаривали ее успокоиться и не плакать, но лучше бы они заткнулись! От их воплей голова болела еще сильнее, и сквозь эту мглу не мог уже пробиться даже самый яркий свет.
Но здесь, в этом чудесном сумеречном месте, пахнущем чистотой и хлебом, было до того тихо и хорошо, что на мгновение Стаська решила даже, что, наконец, умерла. Она всегда думала, что не сможет выносить эту боль вечно. А Рай казался ей именно таким тихим и уютным, как эта комната. Без ангелов, без вечно зеленеющих рощ и вечного блаженства. Просто – без боли. Покой. Стаська глубоко вдохнула теплый ароматный воздух и слабо улыбнулась. Но ведь это так странно, если в Раю или Аду – где угодно, в любом из этих неземных мест – пахнет хлебом. Хлеб – это же самое земное, что только можно себе представить. Подумав об этом, девочка снова улыбнулась.
Она не могла еще оглядеться, как следует. Голова, глаза, шея – все невыносимо болело. Но ей и не нужно было оглядываться вокруг, чтобы понять: это не больница. В больницах никогда не бывает так спокойно.
Тихо скрипнула дверь, и на мгновение в комнату ворвался ослепительный свет, заставив девочку страдальчески зажмуриться. А когда она снова открыла глаза, то увидела в полумраке перед собой высокую женщину. Она, несомненно, была прекрасна, хотя Стаська и не могла рассмотреть ее лица. А ее голос, когда она заговорила, был еще прекраснее облика, и было в нем что-то знакомое, родное, близкое до боли.
Неслышно ступая, незнакомка приблизилась к кровати и села в изголовье.
«Сильно больно? – спросила она и, осторожно вытерев слезы с щек девочки, добавила почти просительно, как раньше Стаську не просил никто, - Потерпи, все пройдет. Ты только сейчас потерпи. Есть будешь? Хотя бы булочку? С чаем?»
Стаська беспомощно сопнула носом и громко разрыдалась, уткнувшись лицом в большую добрую ладонь незнакомки.
Она говорила шепотом!

[Cheshire] · Сообщение отредактировано в 18:57 02.04.12

Lucky Devil

Название:Начало её пути
Фандом: "Хранящие тайну"
Автор: Lucky Devil
Бета: нет
Статус: закончен
Рейтинг: General
Жанр: Общий, Vignette
Дисклеймер: Все права принадлежат Jill Daniel
Размещение: запрещено

Начало её пути

Конец пути – где он? Там, где начало.

Резкий порыв ветра увлёк несколько опавших листьев за собой, в причудливое кружево танца. Осень еще только подкрадывалась тихонько, осторожно ступала, мягкими пуховками лап неуверенно касалась светлых бликов в стёклах – она еще не вошла в полную силу. Её листопад был впереди.
Вивьен завела за ухо непослушную прядь волос, ту самую, что никогда не удавалось уложить ни в хвост, ни в косичку. Плотнее запахнув светлый плащ, сделала глубокий вдох, в последний раз вбирая в себя острый запах города, что так и не смог принять её.
Она стояла на платформе между N-ными железнодорожными путями, с билетом, прижатым к груди, поближе к бьющемуся испуганно сердцу, с рюкзаком, повисшим одной лямкой на худом плече, и тревогой, что прочно уже поселилась в её душе. Поселилась с тех самых пор, как Вивьен дала себе самой нерушимую клятву выбраться отсюда однажды – сбежать из этого города, сбежать от удушающее-пасмурных улиц, от обезображенных налётом нищей серости лиц. Они утомляли её. Она, как могла, спасала себя от их монотонной каждодневной «правильности», закрывала глаза, занавешивая лицо густым покрывалом волос. Она открыла лицо лишь однажды, и, получив в ответ унизительную пощёчину, проглотила колючие горошины слёз и пообещала уйти.
Теперь она стояла на вокзале, провожая взглядом змейки уходящих вдаль поездов.
Справа показался еще один, немного пыльный и словно уставший. Он полз медленно, замедляя и замедляя ход и вскоре, стукнув напоследок колёсами и дав гудок, остановился.
- Наконец-то… - прошептала Вивьен. Она рванулась вперёд, споткнулась, поднимаясь по слишком крутым ступеням вагона. Не глядя, сунула билет в протянутую руку и вошла в узкий коридорчик. Истоптанная бледно-красная ковровая дорожка казалась еще более старой и вытертой в переменчивом освещении тусклой жёлтоватой лампы, подмигивающей сверху. За окнами переливались нежной синевой ранние осенние сумерки.
Поезд дёрнулся. Вивьен нашла своё купе, хотела закрыть дверь, потом решила оставить так, затем вновь захотела закрыть. Наконец она прикрыла её лишь наполовину, подумав, что всегда успеет закрыть дверь потом. Сев к окну, она прижалась лбом к прохладной поверхности стекла, глядя на своё зыбкое отражение – чуть испуганное выражение на бледном лице девушки с влажно-оленьими глазами цвета тёмного шоколада. Губ коснулась улыбка. Она сдержала своё обещание. Поезд, мерно покачиваясь и постукивая колёсами, продолжал свой путь. Этот ритм усыплял и Вивьен решила не противиться сладостному сну. Засыпая, она увидела первую звезду, сияющую на стремительно темнеющем небе, и подумала, что это хороший знак. Значит, всё будет в порядке.
Радуясь теплу, волной разлившемуся в груди, она спала и улыбалась во сне.

[Cheshire]

ksjushenzia

****
Говорить бессмысленными фразами,
Где же связь реальности и вымысла?
Ты подумай,крепко ли мы связаны
Через расстояния? Немыслимо
Собирать в пучок,все что не связано,
Обманувшись тонкими надеждами,
И красивые слова в тиши рассказывать,
Прикрываясь тонкими одеждами..

[Cheshire]

Энни Uruhara~

Spoiler

* * *
Это был странный город. Дома стояли настолько непозволительно близко, что казалось - разверни демон крылья, и он коснется ими домов на противоположных сторонах дороги. Низкое, грязно-стальное, небо нагнетало, жаркий воздух душил. Болезненно-хрупкие и чахлые по демоническим меркам дома безучастно смотрели наглухо запертыми глубокими порталами и затворенными окнами. Большое обилие декора, так не характерного для всех остальных Ветвей , смотрелось очень жалко на слишком крупных для этого зданиях.
- И как нас только занесло в такую дыру... - процедила сквозь зубы Айрин. Демон позади нее в очередной раз невозмутимо перевела взгляд с одного дома на другой, хотя слышала так же четко, как если бы девочка прокричала это на всю улицу.
Демоны этого мира - народ замкнутый и мало интересующийся чужими проблемами, но... чтобы в полдень совсем уж не было никого, да еще и на центральной улице... А уж учитывая то, что о приезде Императрицы было сообщено заранее...
"Как будто чума прошлась..." - промелькнуло в голове у девушки.
- Да нет. Просто это вежливый ответ Главы этой Ветви на наш вызов. Вежливый отрицательный ответ, - наконец за все это время Шеллок соизволила хоть что-то сказать.
Аи брезгливо поморщилась.
- Безмозглые идиоты. Не понимают, что гордыня и спесь даже при всем их желании не спасет этот несчастный мир.
Демон тактично промолчала.

Так, в задумчивом молчании, небольшая имперская делегация из демона-лекаря и Императрицы-получеловека дошла до строения, внешним видом ни чем не отличавшегося от всех остальных зданий этого городишка. Все такие же, непропорционально узкие, высокие, полуциркульные окна, глубокие темные порталы, ажурная лепнина и массивные контрфорсы, поддерживающие хрупкие стены (спрашивается - :бип: огромедным демонам такое - один полупинок и дома как не бывало =="). Хотя сохранились и традиционные черты - дом был все так же высокий и слегка удлиненный.
Айрин невозмутимо дождалась пока ворота распахнули, и Глава, в сопровождении своей свиты, вышел ей на встречу . Девочка еле сдержала презрительный вздох.
Как же надоедает, когда в ход идет такое банальное запугивание!..
Сама Аи, еще в человеческом мире не особо отличавшаяся здоровым видом, слегка дистрофичного телосложения, хоть и немного изменившаяся за месяцы проведенные в чужом мире, казалась непомерно маленькой и хилой по сравнению с огромедным демоном, горой нависшим над ней. Однако это ее ничуть не пугало, скорее наоборот - раздражало. Все же не зря именно ее выдвинули в Императоры этого умирающего мира. Но нельзя не отметить, что как всегда при виде истинного облика демона она испытала некий трепет, но уж точно не страх. Присутствие других демонов она не то чтобы игнорировала, но обращала на них ровно столько внимания, сколько заслуживали Главы Династий и их оружейники(Ветви - это своеобразные кланы. Всего таких ветвей около 12-ти(сама уже забыла х)) Династии - клановые разделения; в них входят Семьи. В одной Династии от 5-ти до 15-ти Семей).
- Что ж, приветствую Вас! О, Император! - с заметной издевкой произнес Глава Ветви.
- И вам не хворать - любезно ответила юная императрица и в ожидании замерла.
С явным неудовольствием Глава вынужден был развернуться и почтительно препроводить ее в свой дом. Все же двор - не самое подходящее место для обсуждения "государственных" вопросов.
В доме царила напряженная атмосфера. Как и положено, по этикету высокопоставленных гостей накормили за гостиным столом и затем отвели в комнату отдыха, чтобы посовещаться и собраться с мыслями перед предстоящими дебатами.

* * *

- Да они меня за дуру держат! – сходу вспылила Айрин, - Я за делом приехала, а не чаи распивать!..
- Айрин. Держи себя в руках, - холодно сказала демон.
Девочка в раздражении подошла к окну и невидящим взглядом заскользила по расположенному на заднем дворе саду.
- Все боятся за свои секреты, а став новой императрицей ты получаешь доступ ко всем тайнам и скелетам, что так ревностно хранят Ветви. Тем более, не забывай, что за 300 с лишним лет они уже отвыкли от того, что кто-то имеет над ними власть, – продолжила Шеллок.
- А этот мир?.. они же не могут не видеть, что здесь творится… – девочка в отчаянии прижалась лбом к тонкому, прозрачному камню, заменяющему в этом мире стекло.

* * *

Пару часов Айрин читала книгу, постоянно сбиваясь и теряя нить повествования. Это занятие было абсолютно бессмысленным, но она упорно продолжала, пока незаметно для самой себя не задремала. Длилось это недолго – всего минут 10. Потом, ни о чем не думая, еще немного полистала книжку; затем, послонявшись по комнате и уже скорее для порядка покипятившись по поводу такой пустой траты времени, она совсем уже успокоилась. Так Аи промаялась до глубокого вечера. Шеллок уже давно куда-то по-тихому умотала. Внезапно девочка поняла, что уже точно не заснет – настолько невыносимым было ожидание. А ночь только вступала в свои владения.
Вскоре Айрин выключила свет и, подождав пока глаза привыкнут к темноте, подошла к окну. Приглушенные подобия лун очерчивали контуры деревьев и камней в саду, играли бликами в небольшом прудике.
Садик был довольно-таки мал, но, как Аи успела отметить днем, выглядел весьма уютно: раскидистые, примерно на три головы выше роста демона, деревья; под ними - плоские высокие камни, наподобие лавочек; мягкий травяной ковер; картину довершал небольшой прудик с речными камнями по краям и на дне.
Аи осторожно распахнула окно – створки раскрылись абсолютно беззвучно – и выглянула наружу. Легкий, приятный ветерок едва коснулся лица и несобранных волос. Недолго думая Айрин взобралась на подоконник и, планируя на широко растопыренных крыльях, спрыгнула вниз.
Бесшумно приземлившись на траву, девочка испытала мимолетный прилив гордости: шутка ли, спрыгнуть из окна второго этажа дома, построенного по меркам демонов …
…а ведь когда Аи впервые неуклюже распрямила одно крыло, оно вывихнулось от порыва ветра….

Девочка обошла вокруг прудика, зачем-то прикоснувшись к каждому камню по пути, и, присев около воды, заглянула туда. Какая-то мысль пронеслась в сознании, но Аи не успела за нее ухватиться, прежде чем та ускользнула в неизвестном направлении.
Но все же, как странно было видеть в этом замыленном городишке такую кристально чистую воду, мягкую травку, раскидистые деревья… Стоп. Деревья?..
Айрин в задумчивости села на один из камней и коснулась коры, растущего рядом дерева. Отдернула руку.
В последний раз такие деревья она видела в лесу, находящемся в отдалении от родной Ветви Каора и Шеллок . Тогда они с Шел потратили несколько дней, чтобы добраться до него. Только деревья там были огромны даже для демонов. Раз эдак в 20 выше растущих в саду. И вода в этом пруду…
Айрин не успела довести эту мысль до конца. Рефлексы тела опередили разум: она отпрыгнула и покатилась по траве, прежде чем чьи-то когти вспороли ей спину.
Мгновенно выпустив когти на обеих руках, не обращая внимания на уже привычную от этого боль, она неглубоко впилась ими в землю и оттопырила одно крыло, для того чтобы остановиться и в тоже мгновения обернуться со всей доступной ей скоростью в сторону, откуда на нее напали.
В неверном серебристом свете вычерчивался четкий темный силуэт. Это был демон.
«Один из наемных, не из этой ветви. Как осторожно» - промелькнуло в голове.
На задних лапах демон стоял так же уверенно как и на всех четырех; скорее всего быстр, но не быстрее самой Айрин; хорошо развитые кинжальные когти, но не особо сильные и гибкие короткие крылья . Фигура высокая и на удивление изящная для демона. Заказчик явно знал кого нанимать…
Аи не спеша поднялась на ноги и затянула волосы небольшим ремешком. Демон так же медлил – оба оценивали возможности друг друга и самих себя.

Поединок начался резко, без вступления. Как Аи и предполагала, он оказался быстр. Внезапно демон оказался рядом и, сильно не замахиваясь, резко выкинул когтистую лапу вперед. Девочка еле успела крутануться в сторону, болезненно быстро втянув когти на правой руке и, резко присев, вытащила заголенный, короткий ятаган.
Похоже, ее силу оценили не настолько высоко, чтобы соизволить взять с собой еще какое либо оружие, помимо собственных когтей.
Демон снова атаковал. Аи, уцепившись краем зазубренного крыла в его правое плечо, вскочила было ему на загривок, но он успел когтями продрать ее правое крыло, отчего девочка потеряла равновесие и, чуть было, не упала на землю. От внезапной боли, в попытке удержаться на спине, она чирканула ятаганом по крылу демона, а другой рукой с когтями ухватилась за его шею. Демон, не теряя времени, моментально распластал крылья и с силой завалился на землю, стремясь придавить Аи. Та, оттолкнувшись, неловко подпрыгнула вверх и, ухватившись рукой за ветвь дерева, взобралась на него. В эту же минуту, только что лежавший на земле демон вспрыгнул на ветвь и снова замахнулся, но уже шире. Однако хрупкое дерево было не предназначено для таких «птичек», и потому все трое (он, она и ветка) полетели к земле. Айрин все же удалось при падении приземлиться на ноги и руки одновременно (она по-кошачьи зацепилась за ветвь, а демон не успел перегруппироваться), и потому быстрее него вскочила на ноги, но только тут поняла, что ятаган выпал из рук еще при прыжке и отлетел от удара демона в неизвестном направлении. С досады, она чисто по девчачьи с злостью пнула поднимающегося демона носком сапога в бок, но т. к. демон уже поднимался, удар вышел скользящим. Но в живот. Демон подавился собственной кровью. Айрин, не особо задумываясь над этим, принялась шарить глазами в поисках ятагана, но свет ночных светил был недостаточно силен, и она не успела уловить даже отблеска стали, когда на нее обрушился мощный удар. Не ожидавшая этого Айрин кубарем полетела в сторону и сильно стукнулась о стоящий неподалеку другой камень-«скамью». Голова гудела. Но Айрин сумела очнуться, прежде чем кулаком демон размозжил ей голову, и удар пришелся в левую руку и крыло. До Аи, будто со стороны, донесся странный хруст – то ли это была рука, то ли крыло, или все же камень не устоял. Хотя девочка искренне понадеялась, что это был кулак нападавшего. Чудом не потеряв сознание от боли, она заставила себя двигаться и вскочила на камень. Раздался звук повторного удара, и затем громкий треск смешался с приглушенным хрипом. Айрин повело в сторону, но оказалось, что это просто камень развалился-таки. Девочка с силой оттолкнулась и невысоко подпрыгнула. Но и этого хватило, чтобы треснуть скорчившегося демона пяткой по позвоночнику. Раздался сдвоенный неприятный хруст. Айрин в изнеможении встала. Бой окончен.
Тут послышались удивленные возгласы, хриплые вскрики и Аи четко услышала обеспокоенный голос Шеллок.
Силы были уже на исходе, девочка истекала кровью и потому не стала ехидничать и удивляться по тому поводу, что никто не услышал шума их возни.
- Этого, - она кивком указал на отхаркивающего кровь демона, - в нашу лабораторию. Не стоит терять такой, любезно предоставленный нам, ценный материал…
На этом силы окончательно покинули юную императрицу, и она потеряла сознание.

* * *

Светло. Слишком светло. Аййййяя!!! Глаза….
Айрин поморщилась и попыталась прикрыть глаза рукой. Оказалось, боль в глазах – цветочки, по сравнению с предплечьем и самим плечом.
- Шееееел… - Айрин угрожающе прошипела, – может я ошибаюсь, но во время боя мне сломали кое-что другое, нежели глаза.
Айрин не могла видеть свою травницу, но знала, что та рядом.
- Это компресс. – непонятно как, но Ай прямо-таки ощущала ее ехидную улыбочку, - Твоей голове не хило досталось во время вашей милой игры. Я приятно удивлена, что ты так быстро очнулась.
Прозвучал негромкий щелчок, и свет перестал резать закрытые глаза. Вот и спорь потом, насколько специально эта демоница светила Аи в глаза светильником.
- Тебе несказанно повезло, что твой ножичек отлетел в сторону и каким-то чудом застрял в камне по самую рукоять.
Айрин слабо улыбнулась. Это ж какой силы должен был быть удар, чтобы раздробить рукоять ятагана и вогнать его лезвие себе в руку?!
- … не просто вогнать, - продолжила Шеллок, - А во всю длину. И лучше тебе не видеть, что стало с его рукой)
Айрин едва слышно простонала.
У Шеллок по-видимому зашкаливали эмоции, потому как она продолжила:
- Жаль правда те чудные сапожки, над которыми я собственноручно так долго трудилась. – она притворно вздохнула, - переднее лезвие так и застряло в его шкуре, а вот заднее еще может пригодиться.
Девочка недовольно хмыкнула. А если бы ей, к примеру, вздумалось пнуть саму Шеллок или Каора? Было бы забавно посмотреть на физиономии всех троих.
- Как быстро я поправлюсь?
Шеллок задумчиво поцокала языком. Аи едва заметно поморщилась. Противная привычка.
- Ну, учитывая перелом руки, ноги (да-да, хрустнул не только его позвоночник), твою больную голову и оба переломанных и разорванных крыла. – Внезапно голос Шеллок стал до неприятного ледяным, - Как ты вообще умудрилась такое сотворить с крыльями? Мы так долго бились, чтоб они проросли нормальными, столько с ними намучались, а ты чуть было не лишилась… В общем, при твоей скорости выздоровления, валяться тебе в кровати под моей опекой как минимум неделю, а потом, как с чистого листа, разрабатывание и укрепление конечностей.
Айрин чуть было не застонала от разочарования. Но с другой стороны, она доказала, что хоть чего-то, но стоит.

Король Баал

Зал художников

Stakan

Король Баал

NeVseDoma

Король Баал

Несси