"Эти разные красные нити": Голосование

Есть легенда о том, как появились нити. Давным-давно каждый делал что хотел, выбирал по себе. Была свобода, но был и хаос. Было много одиноких людей. Были и те, у кого было слишком много «половинок». Они не могли найти того самого. Тогда Бог решил подарить людям нити . Теперь каждый мог найти свою судьбу.

- Талита, это ужасно. Ты могла умереть от потери крови. Как Адар мог так поступить с тобой! - кричал бойфренд девушки, которая лежала на больничной койке.
-Но он вызвал врача. Ты же знаешь, у нас с ним всё сложно. Возможно, разрыв красной нити был неизбежен.
-Да, но это не оправдание. Не только у тебя отношения на стороне. А теперь ты Uno.
-А ТЫ не думал сходить в центр и найти свою судьбу?
В дверь палаты постучали. Это был Краз, начальник Адара, глава надзора Центра Интеграции в Галактиполисе. За ним , как всегда, следовала его красавица жена, тихоня, связанная с ним красной нитью.
Связь между Адаром и Талитой была установлена, когда ему было 9, а ей 10. Не каждый находит свою пару так рано, некоторые не находят никогда. Однако наличие красной нити, жилки в два метра, связывающей щиколотки, гарантировало многие привилегии от Галактиполиса. Бесплатное жилье для "пары", помощь в поиске лучшей работы, гранты и прочее. Почти все обращались в ЦИ для поиска связи.
-Думаю, Вы понимаете, зачем я здесь. Разрыв красной нити требует отдельного разбирательства, но гораздо важнее то, что ваш бывший мог унести чрезвычайно секретные бумаги. Мы должны знать всё, что Вам известно.
Адар и Талита вместе работали в ЦИ. Талита стала его секретарем, хотя родилась в богатой семье. Но из-за красной нити пришлось искать компромисс. Было время, когда Адар думал, что ему придется отказаться от работы, ведь в ЦИ далеко не всегда удается устроить свою пару. Адар всегда мечтал о карьере ученого.
-Почему Адар сбежал? И куда?
С того момента, как он стал работать в ЦИ, его отношение к системе Галактиполиса начало меняться.
" Я нашел бумаги профессора Хвана"
"Они заставляют людей жертвовать одним ради другого"
"Это против свободы человека"
Об этом лучше не говорить Кразу. Слишком много странного связанно с теми бумагами и формулами на них.
Да и сама Талита не понимала, почему Адара беспокоила красная нить. У них был непродолжительный, но бурный роман, как и положено всем, соединенным красной нитью. Но однажды...
- Я думаю, ему было тяжело на работе. Он работал над проектом.
- Есть ученые, которые загружены гораздо больше него.
- Да, разумеется. Но я не знаю, куда он мог пойти.
- Ну а что касается вашей нити...
- ...ты не думала, что без этой нити каждый из нас пошел бы своей дорогой?
Это было самым ужасным свиданием. Нельзя уйти от того, кто соединен с тобой. Но и плакать тоже нельзя. Нужно держаться.
Талита всегда любила Адара. Но после она стала видеться в доме для соединенных с другим. И они почти перестали общаться, хотя находились всегда рядом.
А потом он разрубил нить. Это было ночью. Врачи приехали быстро. Она проснулась уже в больнице.
- Пусть это не тяжкое преступление, но Вам придется искать другое место работы и новый дом. Вы не сможете оставаться в доме для соединенных.
Вошли соединенные врач и медсестра.
-Вы слишком долго. Утомили её. Она потеряла много крови.
-Поезжайте к родителям. Всё будет хорошо , - успокоила жена Директора надзора.
Талита кивнула, зная, что ничего нового не сообщит.
Был дождливый день. Они возвращались с работы, Адар нервничал и оглядывался, направляя её за локоть.
- Быстрее, открывай дверь.
- Секунду. Ну вот, мы дома. Ты чего?
Он быстро закрыл дверь и повел её закрывать шторы на всех окнах. Затем проверил телефон, вентиляцию, лампу.
- Что случилось?
- Я нашел бумаги профессора Хвана. Он усовершенствовал поиск интеграций. Он многие годы изучал биологию нити и её свойства. Но потом он исчез. Материал этой нити, похоже, очень опасен. Нужно что-то сделать.
Он вел себя как помешанный, а потом несколько месяцев всё было как обычно.
Было лишь одно место, о котором знали они вдвоем. Заброшенный дом, где они впервые встретились и где начала расти красная нить. И она собиралась туда отправиться.
Она переоделась в вещи, которые ей принес бойфренд. В кармане оказался кошелек. Прошмыгнув к лестнице, она спустилась на первый этаж и вышла на улицу. Быстро поймала такси и велела ехать.
Дом находился в сотнях километров от Галактиполиса. Он стоял на скале в отдалении от моря. Но его давно забросили и он оброс деревьями.
Поднявшись по заросшей тропинке, Талита увидела дом.
У дома рылся в земле седовласый полный мужчина. У него было замученное лицо, на носу сверкнули треснувшие очки.
- Думаю, я знаю, кто Вы такая.
- Профессор Хван?
Слева послышалось движение.
- Что ты здесь делаешь?
- Адар, я так и знала, что ты здесь.
- Нет, ты не можешь здесь находиться. Всё кончено. Я это сделал ради нас обоих.
Вмешался профессор.
- Он очень переживал за Вас. Давайте зайдем в дом.
- У вас нет связи, профессор?
- Моя жена умерла десять лет назад. Сейчас я уже не знаю, связь это или судьба. Мне её не достает. Всё дело в нитях.
- Нити - это иллюзия. Они созданы чтобы управлять людьми, - сказал Адар, разливая чай.
- Что ты такое говоришь? Миллионы людей живут с нитями в Галактиполисе. Они что, все ошибаются?
- Сударыня, Вы многого не знаете и ещё больше не помните.
Профессор протянул ей бумаги с формулами и рисунками.
- Раньше я думал, что это просто сказка. Но это оказалась сказка об иллюзии. Я стал исследовать материал нитей и понял, что они сделаны человеком. Это генная инженерия очень сложного уровня, которая была создана после цепи катаклизмов. Тогда всё могло закончится полным вымиранием человечества.
- Но это не всё Когда я стал изучать материал нитей, то наткнулся на особенность этого материала. Дело в том, что соединенные начинают жить в симбиозе. Но порой этот симбиоз становится паразитизмом, зависимостью. Люди начинают терять себя в другом человеке. А система Галактиполиса усугубляет это. Лишившись нитей, люди лишаются дома, работы и даже детей. Соединенные могут сойти с ума, потому что один организм начинает подавлять другой.
- Поэтому я и перерезал нашу нить. - заключил Адар.
- Этого не может быть. Ты должен опубликовать эти результаты.
-Об этом знаю не только я. Краз и другие начальники тоже прекрасно знают об этом свойстве. И каждый поддерживает эту систему.
-Да, я прекрасно знаю об этом.
В комнату вошел Краз со своей женой. Она выглядела утомленной.
- Они за тобой следили.
- Итак, вот вы где. Вся компания в сборе. Талита, я думал, что вы благоразумнее. Но вы же не испытывали ничего друг к другу.
- Дело не в людях А в нитях. Мы не должны так жить. - выпалил Адар.
- Что ты знаешь. Миллионы людей умирали от депрессии ежегодно, города превратились в кладбища. Детей становилось всё меньше. Свобода требует ответственности. А за нити ответственность несут все. И мы следим за этой системой.
- Но вы не можете говорить за всех. Я в это не верю. А как же Uno, которые всё равно живут одни?
- Исключения из системы лишь делают систему устойчивее и привлекательнее. Когда соединенные смотрят на Uno, то понимают, что те жалкие. У них всё равно нет той поддержки, которая есть у соединенных. Мы не хотим причинить Вам вред, просто отдайте бумаги.
Адар взял бумаги у Талиты и пошел к Кразу.
-Вы должны обещать, что не тронете мою жену.
-Разумеется...
Талита не сразу поняла, что произошло. Адар вытащил что-то из-за спины, резко присел. Жена начальника надзора ИЦ упала, Краз вцепился в свою ногу. Их нить была перерезана.
-Бежим!
Раздались выстрелы. Втроем, они побежали вниз. Краз, оставив свою жену, побежал за ними.
Нужно было пробежать по берегу , чтобы скрыться в ближайшем переулке. Еще немного, уже совсем близко. Раздался ещё один выстрел. Профессор упал.
Талита обернулась. Он лежал лицом вниз, а в спине чернела дырка.
Талита, скорее! Сюда!
Он потянул её в море. Это было ближе, чем прибрежные улочки. Талита нырнула, но продержаться долго было сложно.
Краз поплыл за ними. Будучи в службе надзора, он плавал быстрее. Проплыв мимо Талиты, он догнал Адара и вцепился в его шею.
- Ты сволочь! Как ты посмел! Она была больна, понимаешь, больна! Только я мог дать ей ту энергию, которую требовало её тело.
- Стойте, остановитесь! Он задыхается! Нет!
- Она не сможет выжить после того, что ты сделал. А тебе не суждено изменить этот мир.
Краз разжал пальцы. Но это единственное, что удерживало Адара. Его потянуло вниз.
Это лишь одна из историй о красных нитях Галактиполиса. Красные нити продолжат существовать, но они соединяют не людей, а их сердца.

Людям нравится верить в предрассудки. Им так проще. Ведь куда легче спихнуть вину на черную кошку, чем признать свои ошибки. Или случайно услышанный утренний гороскоп по радио, который пророчит отличный день и уже распрямляются плечи потому, что начинаешь верить - да, день будет отличный.

Для Авроры подобная несуразица была чем-то на уровне старых-добрых сказок бабушки Софи. Смешные люди и их смешные верования во всё паранормальное привносили на улочки старого города тепло, уют и мягкое очарование провинции. Жаль, что такое положение вещей не могло оставаться навечно.

С каждым годом родные места, вещи и люди уже не являлись такими. С каждым месяцем, казалось, что семья, друзья, да даже её, Авроры, кот совсем не её, словно незнакомцы с улицы. С каждым прожитым днём эта жизнь казалась не своей, а чьей-то ещё, чужой, словно смотришь фильм-биографию Авроры Грассо.
Но жить это ей не мешало. Вернее, не мешало играть свои роли: "хорошая дочь", "прилежная ученица", "доброжелательная соседка", "заботливая старшая сестра", "любимая невеста"...

Большой палец автоматически потёр кольцо на безымянном, ох, Ианни.

Джованни был милым и честным парнем, которого обожала вся улица и не с проста за неподдельную доброту и млад и стар нежно величали его "наш Ианни". Их родители знали друг друга чуть ли не с пелёнок, да и в маленьких городах особого выбора никогда и не было. По этой причине Аврора, после нескольких месяцев не особо хитрых ухаживаний, дала свое согласие на брак. Город гулял в тот вечер знатно, словно это была генеральная репетиция самой свадьбы, кто-то даже запустил фейерверки.

Все вроде бы отлично, все вроде бы, как надо, только Аврора любила Ианни, как одного из своих младших братьев, а не как мужчину. И он знал. Или догадывался, во всяком случае, но все равно продолжал любить.

А его невеста любила спать. Сны для Авроры были тем самым спасательным кругом, что не дали сходить с умая рядом с близкими-чужими. Во снах она видела города, которые никогда не посещала, она слышала иностранные слова, немного слишком грубые, немного слишком мягкие и все понимала. Аврора никогда и нигде не чувствовала такой тоски или ностальгии ни по чему в мире, кроме своих снов.

Вот уже Авроре Грассо 18 лет, до её свадьбы с Джованни Кавалли чуть меньше месяца. На день рождение родители подарили дочери то, о чем она долго мечтала - 10-тидневную поездку по всем большим городам Италии. На двоих. Ну конечно же Ианни поехал с ней.

Небольшие каблучки ритмично выбивали искорки звука из старой мостовой вечного города. Аврора любила гулять в толпе туристов, слушать экскурсоводов и по детски удивляться всем памятникам культуры прошлого. Ианни сдался ещё на третьем дне их небольшого путишествия и составлял ей компанию только утром или вечером, дикая суета больших городов и не менее дикая жара дня были не для его нервов. А его невеста чуть ли не бежала вприпрыжку, лишь бы узнать что-то новое о новом городе не взирая на время суток.

Вот и сегодня Аврора гуляла по Риму в гордом одиночестве, выискивая экскурсии, которые она ещё не посетила. Итак, всё, решила - сегодня по программе Колизей. Маленький вихрь из воздушного летнего платьица уверенно сделал несколько шагов по расскаленной мостовой, "цок-цок", пока что-то не одернуло Аврору за руку.

За мизинец, если точнее. Ещё "цок-цок" и снова маленькая ниточка, как у марионетки, дёргает за палец. Какой шутник привязал к ней нитку! Аврора возмущённо развернулась и приготовила свой самый грозный сестринский тон, чтобы высказать все хулиганам, которые... Незнакомая-знакомая улочка, непонятный-понятный язык звучал где-то в её дали.


"Цок... Цок. Цок! Цок-цок-цок-цок-цок!!!"


Слезы полились из глаз по своему, понятному только для них сигналу. От группы английских туристов отделился парень. До боли знакомый, хотя Аврора могла поклясться, что видит его впервые. Джентльмен протянул ей платок и с очень родным акцентом спросил: "Почему Вы так горько плакали, прекрасная сеньйорина?"

Днём бушевала гроза, к вечеру — утихла. По-прежнему моросило, мелкие капельки дождя, похожие на алмазную крошку, оседали на изумрудной поросли травы и обсидиановой глади озера. Выступил паводок, и опушка стала отдалённо напоминать болото, а тропинка в лес — весело журчащий ручей. Деревья, сверкая хвоей, возвышались безмолвными стражами, словно скрывая это место от окружающих. Словно ничто здесь не желало, чтобы им открылась некая важная тайна... Или же — чтобы я сбежала отсюда, так её и не раскрыв.
Странное ощущение — будто у елей вдали выросли глаза. Просто выйти на крыльцо собственного дома тут же становилось неловко, как если бы они и впрямь могли поднять меня на смех за что-то. Тишина закладывала уши, а темнота из-за угольной кляксы над головой всерьёз давила на спину. Это наваждение исчезало быстро, стоило только зажечь свечу, хлопнуть дверью и оказаться на предпоследней ступеньке. Нижняя почти утонула в холодной воде, переливаясь... только в этом блеске не сразу удалось разглядеть на ней насечки: продольные царапины глубиной едва ли не в пару сантиметров, точки, размером с детский кулак, — и такие же следы на земле. Не обделили и перила — они были разбиты в щепки. Я поморщилась, разглядев, что с них ещё и что-то стекало — вязкое, как мёд, прозрачное и пузыристое, как слюна...
Постаралась ли это гроза? Или?..
Всплеск — и от озера к самой лестнице прошла крупная рябь. Как весть. Как приглашение...
Не думая ни секунды, я ступила в воду.

~~~
Когда это началось? С чего?..
У старого охотника, прежде жившего в этом доме три года назад, не было близких, мои родители были единственными, с кем он дружил. После его кончины этот дом и всё его имущество перешли им. Хотели продать, но так и не нашли покупателей... Видимо, оно было к лучшему. Не знавшие охотника по-настоящему считали его отталкивающим и мрачным старикашкой, и то же самое говорили про его дом. Перешедший отныне в моё владение, мне он казался настоящей крепостью, уютнейшим и теплейшим местом на свете. Даже беспокоившая последнее время бессонница вдруг отступила.
Во время переезда, у входа встретился неизвестный мне прежде человек. Мой ровесник, высокий, загорелый. Чёрные волосы, янтарные глаза... О чём-то поговорил с отцом и поспешно ушёл.
Две недели мы не пересекались, а после он оказался вечером на летнем празднестве. Тот самый случай, когда ночью было так же светло, как днём. Город становился ещё ярче, задорней, с этими круглыми домиками с черепичными крышами, очень похожими на грибы. Возле каждой двери — самодельные фонарики с каким-нибудь орнаментом или гирлянды. Мостовая, вымощенная круглой галькой так, что через каждые тридцать кружочков попадался квадрат или восьмиугольник, сияла и пестрила цветочными лепестками. Украсили даже здоровенный фонтан, то и дело норовивший облить водой кого-то из прохожих; казалось, что из него лилась радуга. На площади собралась огромная толпа, но тут же расступилась, когда заиграла музыка и замелькали танцующие парочки.
Незнакомец же, на удивление, держался в сторонке, прижавшись спиной к стене... Кого-то он мне уже тогда напоминал, но я не могла вспомнить, кого же.
– Это Фрегу́, – пояснила мама, проследив мой взгляд, – замечательный парень. Приехал сюда недавно.
– Небось воздыхательницы обступили? – фыркнула я.
– Нет, отбивается пока... – Она вдруг обрадовалась: – Он сюда идёт!..
Не прошло и пяти секунд, как меня украли на танец. Мама испарилась, а ей на смену пришла толпа зло косившихся на меня девушек. То ещё удовольствие... впрочем, рядом с новым знакомцем быстро стало всё равно. Пара типичных фраз: привет, привет, как дела, очень приятно — пока мы пробирались к площадке для танца.
– Чудный браслет, – оценил Фрегу, взяв меня за руку. – Сама сплела?
– Нет, – я нахмурилась, глядя на украшение. Плетёный из нескольких нитей красный жгут с тремя продолговатыми синими бусинами, завязанный в узел так, что оставались длинные концы. Они в свою очередь тоже сплетались в жгутик с петлёй на конце. В неё продевался безымянный палец. – Я его в лесу нашла...
– Он тебе очень идёт.
Медленный танец — единственный, заставивший меня полюбить танцы в принципе. Единственный, тут же разнёсший по округе последние свежие сплетни. Через десять минут начинали даже поговаривать о свадьбе...
В дальнейшем мы встречались достаточно часто. Подолгу разговаривали о чём-нибудь, иногда он гостил дома у родителей, иногда мы менялись книгами и пластинками с музыкой. Мне это нравилось, нравилась его улыбка, нравилось, что с ним так легко... а маме нравилось, что мы проводили вместе время...
Странно, что я не поняла раньше.

~~~
Это была не первая наша встреча... Первая была, когда я нашла браслет...
Мне было семь. Другой край озера, где была густая роща и огромная ива у самого берега. Среди её листвы я не сразу заметила, что на широкой ветви висел и дёргался кто-то. Он кряхтел, зло рычал, осыпая проклятьями. Мальчик, моего возраста... он запутался в сетке и не мог выбраться...
– Чего уставилась?! – прошипел он, испепелив меня гневным взглядом... Впрочем не настолько — в зрачках больше билось отчаяние. Изо всех сил он скрёб толстый канат... Но больше поражала вовсе не эта ситуация... а то каким был этот мальчик. Папа как-то рассказывал про мифических людей, у которых вместо ног была лошадь, — кентавры... но я не знала, как можно было назвать кентавра, у которого вместо лошади снизу был...
Скорпион?..
Раздались шаги, крики, собачий лай. Мальчик подтянулся повыше, так, чтобы его было не видно в листве. Ко мне подбежали папа, охотник и ещё несколько человек. Все были с ружьями...
– Видела его? – папа схватил меня за плечи.
– Д-да... – пролепетала я.
– Куда побежал?
Рука сама указала куда-то... прочь. Все кинулись в чащу, отец сказал мне бежать домой.
Но я не могла, так и застыв то ли в изумлении, то ли в страхе. Перед глазами висело его лицо... эти янтарные глазища. Я всё-таки набралась смелости и подошла ближе.
– Ты в по?.. – я осеклась. Его там уже не было; сетка висела разорванная в клочья, измазанная в крови и чём-то липком. А под нею, на земле лежала толстая красная нить с тремя бусинами...

~~~
На берегу валялась мокрая до нитки одежда, а на причале оказались такие же следы, но гораздо глубже, кое-где — пробив дерево насквозь. Всё же эта конструкция подо мной удержалась, а вот я на ней — нет. Поскользнувшись на торчащем гвозде, я рухнула на колени. Подсвечник отлетел вперёд и с громким бульканьем исчез в воде.
Я замерла в темноте. Тёмная гладь тут же пришла в движение со всех сторон, и меня окатило волной по локти. Впереди, там, где заканчивался причал и начиналось озеро, в мутной воде начал проясняться иной цвет, чуждый этому смоляному переливчатому мареву. Цвет загорелой кожи плясал под поверхностью, уменьшившись, уйдя на глубину, и затем поднимаясь выше и ближе. Во все глаза я смотрела, как моё едва видимое, бледное отражение заполняет чужое лицо — лицо обладателя прекрасных янтарных глаз. Он выплыл, медленно, едва не приблизившись вплотную, и опёрся руками о жалобно заскрипевшее дерево.
– Держи, – сказал Фрегу. Перед носом повис утопленный минуту назад подсвечник... болтаясь на кончике распахнутой клешни. Я молча приняла потерянное, а Фрегу двинулся в сторону, игриво поинтересовавшись: – Как тебе зрелище?
Он перевернулся набок, так, чтобы его скорпионье тело, гладкое, чёрное, будто отлитое из чистейшего обсидиана, тоже стало видно. Со времени нашей первой и последней встречи я и не задумывалась, насколько огромным оно могло вырасти. Фрегу оказался в два раза длиннее причала и в три раза шире. Клешня была настолько огромной, что запросто могла напополам переломать меня, а четыре пары длинных лап казались копьями, способными проткнуть насквозь лося.
Я сглотнула, разглядев, что правая лапка в последней паре была сломана:
– Всю порцию страха исчерпала ещё в первый раз...
Фрегу усмехнулся:
– Я надеюсь, ты никому про меня не расскажешь? – он выплыл. Длинный гибкий хвост, увенчанный острым жалом, размером с мою голову, возник с противоположной стороны, то ли угрожая, то ли просто указывая на меня.
– Делать мне нечего, – фыркнула я. И как бы невзначай спросила: – И, в таком случае, ты мне уже дважды должен, да?
– Допустим. Чего ты хочешь? – Фрегу улыбнулся ещё шире.
– Починишь всё, что раздербанил, — это раз. И я уже неделю не могу затащить тебя на чай, так что придёшь — это два, – выдала я свои требования.
– Договорились.
– Тогда... спокойной ночи.
Когда я отошла чуть поодаль, выжимая намокшую сорочку, до меня донёсся смех и очередной всплеск. Обернувшись, встретила его сияющий взгляд.
– Спасибо. Ну... за тот случай, и за этот.
Я потупилась, взгляд упал на браслет:
– Ты хочешь вернуть его себе?..
– Браслет? Не-е, – покачал головой Фрегу, – он тебе больше к лицу. – Он немного помолчал, потом прищурился, будто вспомнив что-то: – Знаешь, с такими браслетами есть одно поверье. Если ты его потеряешь, нашедший будет тем, с кем тебя связала судьба... Так что, – вдруг он воскликнул, так, что на всю округу разнеслось эхо, – благодарю судьбу за то, что привела меня к тебе!..
– Плыви домой уже, а?! Омар!..

 Согласно поверью, у связанных между собой людей на щиколотках появляется невидимая красная нить, связывающая их вместе. По прошествии времени эта нить начинает сокращаться до тех пор, пока двое не встретятся.   

Раннее утро.  
За небольшим яблоневым садом стоит красная кирпичная пятиэтажка на три подъезда. Вдруг раздается топот. Дверь первого подъезда хлопнула, и из нее выскочила девчонка. Невысокого роста, с острым носом и огненно-рыжей шевелюрой. Это Настя, и она уже опаздывает, поэтому застегивает куртку на бегу, а шапку опять забыла дома.  

Спустя пару минут, из третьего подъезда этогоже дома вышел парень. Высокий, с небольшим животиком и добрыми глазами. Он шел не спеша, обводя глазами двор. Это Саша, и он сегодня пропустит первый урок, но у него есть уважительная причина. Сегодняшний день должен стать особенным. В рюкзаке у Саши среди учебников спрятана коробка Raffaello. И сейчас он ищет какой-нибудь чудом уцелевший осенью цветок, которым хочет дополнить подарок. Как же сильно он волнуется! И самая большая проблема для него - это «куда деть руки?» Поэтому он судорожно придумывает, чем их занять. Но он всё точно для себя решил и отступать не намерен. А вот и розовый клевер, вполне себе пушистый. Саша вырвал пучок цветов и аккуратно положил в боковой карман рюкзака. Тут он осознал, сколько времени, и сразу заторопился в школу.   

Вечер того же дня. 
Уставшая, но довольная собой, Настя возвращалась от репетитора. Впереди ещё домашние дела, но потом долгожданный отдых. В планах на вечер были маникюр и телевизор. Погода к прогулке не располагала: весь день лил дождь.  У подъезда Настю встретила огромная лужа. Собравшись с духом, девочка прыгнула и угодила аккурат в глубокую ямку! Она промочила ноги, обрызгала прохожего и чудом не упала в грязь. «Тьфу ты, досада какая!» - пробурчала она и зашагала вверх по ступенькам, оставляя после себя мокрые следы.  

Саша тоже попал под дождь. Скажем прямо - он вымок до нитки. День не сложился. Саша понимал, что шансы невелики, но не подозревал, что признание будет таким неудачным! Жестокая красавица не дослушала его даже до середины, не приняла конфеты, да еще и разболтала обо всем ребятам из его класса.

Еще утром он, находясь в хорошем настроении, пожертвовал свои обеденные деньги на корм животным. И вот он, сидит под дождем на лавочке и ест те самые Raffaello, ведь есть хочется страшно, а домой не хочется совсем. Злосчастные конфеты не лезут в рот. При каждом сглатывании подступают слезы и тошнота. И взгляд падает на выступающий над джинсами животик. Саша вернулся домой позже обычного времени и у него был тяжелый разговор с родителями.   

Спустя неделю. 
Этим утром недописанный проект, плакат,нарисованный наполовину, и правый кроссовок осуждающе смотрели на Настю со стола. Она вовсе не была той девочкой, что ничего не делает. Она, скорее, относилась к тем, кто не умеет отказывать. В каких только кружках она не состояла, какие только поручения на нее не сваливались. Но для нее важно было одно – интересно это ей или неинтересно. А вопрос времени волновал ее мало. Отсюда вытекали множественные задержки и просрочки. Плакат надо было сдать на конкурс сегодня. Проект еще подождет. А кроссовок она положила, чтобы не забыть про забег в конце месяца. К назначенному времени плакат был готов, его должна была забрать у Насти староста, но у той вдруг появились дела. Что же делать?

Настя влезла в кроссовки и помчалась в школу. Комитет принимал работы до 4х, а время было уже без 10 минут. На входе скучковались ребята из соседнего класса, вот только их не хватало! Настя зажмурилась, обняла плакат и распихала толпу. В последнюю минуту она сдала плакат! Ура! 

После непродолжительной простуды Саша поправился и собирался в школу. Многое он успел переосмыслить, эта неделя не прошла даром. Ему было страшно, как его там встретят. Однако, от этого никуда не денешься, надо идти. Он шел медленно и глубоко дышал.

Еще неделю спустя.  
«Слава Богу, хоть в конкурсе чтецов вместо меня согласился выступить кто-то еще». - Настя могла думать только про забег. Это были соревнования между 11 классами. На кону была прогулка на теплоходе (щедрый подарок школьного мецената, продвигающего спорт в районе). Забег будет проходить во Дворце Спорта, будут журналисты, придут родители и классные руководители. Мероприятие важное и шумное. Победителем считается класс, добравшийся до финиша в полном составе.   

Саша тоже думал про забег. Но на кону был не теплоход, а его (Сашина) гордость. В первый же день после болезни школьные задиры поймали его после уроков и начали высмеивать. Они загородили выход из школы, и уйти, как обычно, Саша не мог. В довершение всего его сбила с ног полоумная рыжая девчонка, это сразу вызвало волну хохота. Один из хулиганов бросил небрежно: «Да этого и девка уделает!» И тут Саша пошел ва-банк: он дал слово, что сможет прийти в первой пятерке в забеге в конце месяца. Каждый день он бегал по утрам и изменил свой пищевой рацион. В него никто не верил, не верил и он сам. Но назад пути не было.   

Прошла неделя.  
Настя вернулась с утренней пробежки. Сегодня ее попросили помочь в живом уголке. Это дело хлопотное, но очень интересное. Не понятно, почему так мало ребят эти интересуются? Настя, как ярая активистка, помогала живому уголку, чем могла: она приходила чистить клетки, собирала деньги на корм, регулярно привлекала свою бабушку-ветеринара. Как всегда, она опаздывала. Выскочив из подъезда, она плюхнулась обеими ногами в уже знакомую лужу. Ботинки вымокли в момент.

«В рюкзаке есть сменка, переживу», - подумала Настя и припустила в сторону школы. 

 Пробежки пошли на пользу. Свежепостиранные джинсы сидели уже свободно. Время, за которое Саша пробегал 2 круга по микрорайону, стремительно сокращалось. Было, над чем еще работать. Но Саша был доволен собой. Очередная пробежка подошла к концу, и Саша направлялся к своему подъезду. Тут дверь перед носом распахнулась, и из нее выпрыгнула невысокая рыжая девчонка, она угодила в лужу, обрызгала его и убежала за угол. И ведь это уже не первый раз! До этого она уже прыгала в эту же лужу, и Саша уже стоял забрызганный до ушей! Что за бестолковая девчонка? Одни проблемы от нее!    

За день до забега.  
Сегодня надо было заменить воду в аквариуме в живом уголке. Какой-то умник с обратной стороны написал по илу SOS, и завучу это очень не понравилось. Чистить аквариум Настя не любила, от него воняло тиной, и он был довольно тяжелым. Но она в тайне надеялась, что придет учитель биологии, и она свалит часть работы на него. Учитель не пришел, воду из аквариума нужно было вычерпывать ковшом, отстаивать ее, вылавливать рыбок, сливать ил с дна, мыть аквариум и фильтр, а потом засыпать всех обратно. Тут Насте в голову пришла гениальная мысль: «Я наклоню аквариум и вылью все в большой черный тазик из-под черепашек!»  

Саша последний раз репетировал выступление перед зеркалом. Его уболтали выступить на конкурсе чтецов. Саша долго отказывался, но потом принял предложение, сказав себе, что это поможет ему побороть внутреннюю стеснительность. Взяв в руки вешалку с костюмом и туфли, он внутренне порадовался, что этот костюм был ему тесен, а сейчас сидит, как надо! В школе он оставил вещи в раздевалке, запас по времени еще был, и он пошел выпить воды к кулеру. И тут Саша услышал этажом ниже невнятное кряхтение и бульканье.   

Встреча.  
Наклонить аквариум было сложно, но спустя время он все-таки поддался и наклонился. Однако, черный тазик оказался не таким уж и большим. И скоро стало понятно, что вся вода из аквариума в него не влезет! И только когда Настя решила поставить аквариум обратно, стал ясен масштаб катастрофы. Она не может этого сделать! Все попытки тщетны, вода продолжает литься. И рядом ни души! Настя заплакала от обиды и усталости, как вдруг рукам стало легче. Какой-то мальчик подталкивает аквариум вместе с ней, общими усилиями они поставили его на место. И тут Настя вспомнила его, это был тот самый парень, что дал хорошую сумму денег на корм для живого уголка. Она еще тогда заметила, какие добрые у него глаза. А сейчас она, обессилев,  сидела на полу, а он стоял над ней и смотрел с укоризной. Настя улыбнулась, поблагодарила его. 

- Ты почему одна такие тяжести тягаешь?

- Я и не думала, что он окажется таким тяжелым. Спасибо.

- Мне сейчас на конкурс надо, потом подойду, помогу тебе.

- Ты на конкурс чтецов? Так это ты?

- Ну, да. Я… А что?

- Ничего. А могу я пойти послушать?

- От тебя одни проблемы. Пошли, пока еще чего не натворила.

- А как же твой костюм? Ты весь вымок!

- Все нормально, одежда в раздевалке. Само-то вон вся мокрая.

- У меня спортивный костюм с собой есть. 

Саша протянул руку и помог ей встать. Наверху ребята быстро переоделись в сухое, и настроение начало улучшаться. Странно, но оно как будто и не падало вовсе. Они посмотрели друг на друга в сухой одежде и только потом познакомились. Саша не так давно переехал в тот дом. Настя недавно сменила школу.

- Если бы не этот зеленый аквариум, я бы и не узнал, что мы соседи.

- А я тебя уже видела…

- Да и я тебя…  

На конкурсе Саша выступил очень достойно. Он читал проникновенно и торжественно, и даже если он волновался, то никто не заметил и капли этого волнения. Настя смотрела на него, не отрываясь. Она знала это стихотворение и одними губами проговаривала вместе с ним. А он читал со сцены и видел только ее, смешную, рыжую недотепу. Он видел, как она проговаривает строки и чувствовал в этом поддержку. Результаты конкурса обещали назвать в конце недели. Но Саша уже сделал главное – он выступил.  

После выступления Саша закатал рукава белой рубашки, и они без спешки закончили чистку аквариума. Они почти не разговаривали, но часто смотрели друг на друга исподтишка. Домой тоже пошли вместе.

«Какой он хороший, какой талантливый, какой сильный…»

«Она такая отзывчивая и эмоциональная, мне спокойно с ней…»   

День забега.    
Они встретились у дома в оговоренное время и вместе пошли к Дворцу Спорта. По пути Настя щебетала без умолку про теплоход, про подружек и про живой уголок. Саша больше молчал.

- Можно я тебя попрошу? Пожелай мне удачи. Болей за меня.

- Да. Хорошо. Буду.

Четыре класса должны были бежать по очереди, выигрывает тот, который покажет меньшее время. Класс Насти бежал третьими, Сашин класс бежал последним. Он встретил ее после забега и принес воды, она улыбалась и тяжело дышала.

- Давай! У тебя получится! Удачи, Саша!  

Все обернулись и посмотрели на нее. Саша подумал, что она сейчас застесняется и опустит голову. Но она стояла прямо и махала ему рукой. Ведь для нее важно было одно – интересно это ей или неинтересно. А Саша явно был ей очень интересен. 

«Она верит в меня!»  

Саша прибежал пятым! Он был бесконечно счастлив. Задиры, что предложили ему спор, не готовились к забегу, курили и не воспринимали его, как серьезного противника. Спор был публичным. И теперь они должны оставить его в покое, по крайней мере, на время. Но он уже и так не боялся, он теперь сам может постоять за себя. У него есть опора – маленькая, рыжая с острым носом. Вон она – прыгает выше всех и машет рукой. Что еще нужно?  

В забеге не выиграл ни Настин, ни Сашин класс. Но в итоге они выиграли намного больше.   


На улице уже было холодно, когда Саша нашел в боковом кармане рюкзака засушенный пучок клевера. «Наверное, это знак. Я скажу ей сегодня».  


Она выскочила на улицу, застегивая куртку набегу, шапку она опять забыла дома. У подъезда ее ждал Саша, он натянул на нее свою шапку, и они вместе пошли в сторону школы.

Я не мастер рассказывать истории, но попытаюсь подробно описать вам одну ситуацию, которая произошла при моем личном присутствии и участии. Сейчас, сидя у окна, за которым гроза, с кружечкой горячего кофе с молоком, я чувствую, что готова выдать все как есть, без прикрас и лжи.       

Даже не знаю, с чего начать. Допустим, так: эта история произошла лет так... Впрочем, какая вам разница, как давно она произошла? Я все равно точную цифру не вспомню. Порой мне даже кажется, что я застряла в том времени и в том возрасте, а вот другие люди из моего окружения и не только продолжали расти, даже взрослеть, и развиваться. Но это здесь вообще ни при чем.       

Так о чем я? А, та история. В общем, волосы у меня всегда были послушные, только вот в раннем детстве я не любила их расчесывать, и у меня часто завивались колтуны. Вместо того, чтобы их распутывать, моя мама просто срезала прядь волос с колтуном, и потому у меня могли быть длинные волосы с обстриженными прядками, что смотрелось неаккуратно и порой ужасно. И это снова ни при чем.       

Мы с тем парнем были в классе десятом, вроде, когда все это началось. Он был ни рыба, ни мясо. Учился хорошо, но не был зубрилой. Был довольно популярный в школе, но не прилагал к этому усилий. У него была красивая белоснежная улыбка и веселые светлые глаза. Я его не сразу заметила, ведь до конца девятого класса училась в другой параллели, а после выпуска нас расформировали. Да, в десятом классе это и произошло. Мы оказались в одном классе, я познакомилась с ним и влюбилась с первого взгляда. Мне всегда нравились парни вроде него: простые, забавные, немного легкомысленные.        

Его звали Максим, но это только по паспорту (на фото в котором он вообще не был на себя похож). Все его звали просто Максом, и я привыкла звать так же. Не знаю, в какой именно момент мои чувства стали взаимными, но я призналась еще в канун Нового Года.        

- Эй, Макс, можно тебя на минутку? - спросила я, кивнув головой в сторону двери.       

- Да, я сейчас, - ответил он с легкой улыбкой, и я вышла из класса.       

У нас была традиция после скучного утренника с учителями собираться в своем классе на чаепитие, проводить странные конкурсы и веселиться всем классом, а не на дискотеке с устаревшими хитами со всеми старшеклассниками. Тот вечер исключением не стал, хотя к нас и навестили некоторые ребята, что ушли после девятого в колледжи.       

Я вышла из класса и попыталась поправить, глядя в глянцевый экран смартфона, свою растрепавшуюся прическу. Но Макс подошел сзади и напугал меня своим появлением.       

- Ты что-то хотела?       

- Я? Ну я, в общем, ну... - я в тот момент замялась.       

Я всегда была девушкой смелой, уверенной в себе и все такое прочее. Но тогда я просто не могла найти слов, хотя они были очевидны и вертелись на языке. Я не могла их произнести. Видимо, это какое-то нерушимое проклятие для всех влюбленных. Но, не помню, как именно, но я сказала заветные слова. Макс улыбнулся мне и, почесав рукой затылок, ответил:       

- Знаешь, ну, ты тоже мне нравишься, так что, может, как сказать, будем встречаться?       

Я кивнула. И с той поры мы встречались.       

Мы не то, чтобы скрывали свои отношения, но и не выставляли их напоказ. Все-таки мы были одноклассниками, Но наша беззаботная любовная история продолжалась только до середины февраля.       

"Пусть жизнь твоя полна любви и ласки,       
И руки распростерты для объятий,     
Но в жизнь мою лишь ты привносишь краски,       
И вызываешь только ты симпатию.       
Я не хочу тревожить душу обещаниями,       
И торопить безвременно события,       
Я верю, что не тщетно ожидание,       
Ведь связаны с тобой мы красной нитью".       

Такого содержания валентинка пришла моему Максу на день всех влюбленных. У нас школе к 14 февраля вывешивался особый ящик для валентинок, куда любой ученик мог бросить свою открытку, подписав только имя и класс возлюбленного, и быть уверенным, что она достигнет адресата. Так случилось и в тот день. Только вот на валентинке Макса с этим странным текстом стояла подпись "Твоя Т.А". Я сразу захотела выяснить, кто эта Т.А, и почему она сочиняет такие стишки парню, у которого уже есть отношения.        

Думаю, не для кого не секрет, что девушки в момент ревности превращаются в настоящих Шерлоков Холмсов и вычисляют соперницу чуть ли не лучше криминалисты вычисляют преступника. И я это сделала. Как мне казалось, по крайней мере.       

Ее звали Таня Александрова, она была отличницей-тихоней с задней парты. Вообще-то, она была из тех девушек, в которых и девушек не видно: одежда как из бабушкиного комода, ноль косметики, волосы длинные и всегда собранные в тугую прическу, взгляд пустой, а вместо чувств конспекты. Но из всей параллели именно она подходила под инициалы Т.А. Позже я заметила, как она неловко поглядывает на нас с Максом, когда мы болтаем о своем.       

Таня не была такой уж "соперницей". Скорее, очередной девушкой, влюбленной в популярного красавчика. И меня не волновало само ее существование или какой-либо другой такой девушки, ведь этот популярный красавчик был моим. И он не собирался от меня уходить, а я не боялась его потерять.       

Все изменилось в тот день, когда нас решили рассадить по-другому. Это было где-то в начале одиннадцатого класса, может, даже под конец первой четверти. Аргументация классного руководителя состояла в том, что мы постоянно болтали на уроках, когда у нас на носу ЕГЭ, и готовиться тоже как-то надо. Все наши с Максом одноклассники поменяли свои привычные места, да и мы с Максом оказались на разных партах в разных рядах. И его посадили с той Таней.       

Однажды Макс должен был остаться после уроков, чтобы исправить оценку по математике. С математикой у всех всегда были проблемы, но именно ту контрольную я умудрилась написать на четверку, а Таня как всегда на пять. В тот день она вдруг предложила ему помочь и осталась в классе, а математичке сказала, что хочет лучше подготовиться к экзамену. Я ушла домой, ничего не подозревая. Но Таня начала активный штурм, и мое присутствие в жизни Макса, казалось, перестало ее беспокоить.       

С тех пор она занималась с Максом своеобразным репетиторством, давала ему списывать, а мне - повод для ревности. Я знаю, что он в ней девушку не видел. Но вот кому понравится, когда его половинка больше времени проводит с кем-то другим?

Я понимаю, что тогда время было довольно напряженным, все-таки на горизонте виднелись уже выпускной и экзамены. С другой стороны, мне было 17, и я была не совсем в ладу со своими эмоциями и чувствами.       

Я пыталась поговорить с Максом об этом, но не находила слов. Я не желала той забитой страшной девочке зла, а со стороны Макса не видела и намека на какие-либо чувства к ней. Мне казалось, что все будто бы нормально, но по ощущениям это было как качка лодки в море перед штормом. Да, лодка на плаву, и в ней самой воды еще нет. Но вот-вот случится буря, и лодка пойдет ко дну очень быстро. Так и случилось, но не по вине Макса.       

Прошло полгода, наступил май. В тот год он выдался очень жарким. Уже остались позади репетиции танцев и театральных миниатюр к последнему звонку, остались позади скучные и долгие уроки, дополнительные занятия по подготовке к экзаменам, и вся прочая школьная жизнь. Настал день нашего прощания со школой, нашего последнего звонка. Тогда большинство девочек пришли в советской школьной форме с белыми фартуками, либо нацепили эти фартуки поверх облегающих черных платьев, что выглядело нелепо. Нелепо было даже то, что у нас всех были разные по фасону и ткани сами платья и фартуки, иногда даже цвет отличался. Но в этой всей какофонии я, наконец, заметила то, чего не замечала раньше. Таня Александрова была довольно красивой. В тот день она сделала макияж и прическу на полураспущенные волосы. На ней было старое коричневое платье с белоснежным фартучком, такие же белоснежные гольфы и начищенные до блеска туфли на небольшом каблуке. Таня выглядела, как кукла, и я была сильно удивлена этому.       

После урока воспоминаний, линейки и всех прочих церемоний прощания со школой, уже вечером, мы собирались большой компанией у одного из наших одноклассников. В тот день его родители любезно оставили дом в наше полное распоряжение и свалили в неизвестном направлении. К моему еще большему удивлению, Таня собиралась присоединиться к нам всем. Она никогда особо не общалась ни с одноклассниками, ни с кем-либо еще в школе. Я даже думала, что у нее вообще нет друзей. А в тот день она пошла с нами. Видимо, повлияла общая атмосфера такого горько-сладкого праздника.       

То, что было в тот вечер, я помню уже смутно. Помню только, что мне предложили выпить, а я не отказалась. В итоге я даже не понимаю сейчас, спустя столько лет, как я тогда вообще попала домой, и в котором часу. Но помню, что буквально на следующий день или на послеследующий Макс сказал мне, что ему призналась Таня. Та самая серая мышь, в один момент перевоплотившаяся в прекрасную принцессу, обрела еще и достаточную уверенность в себе, чтобы признаваться в любви парню, у которого уже есть девушка. Мне стало так больно, до тошноты. Больнее и тошнотворней, чем после того вечера в принципе.     

  К счастью (или к сожалению, не могу понять), мы больше особо не пересекались. Пришла пора пресловутого ЕГЭ, и во всей нервотрепке я даже не вспоминала о какой-то там Тане. Мы продолжали встречаться с Максом, и он вел себя как и раньше, будто ничего не было. Но и это не могло продолжаться вечность.   

- А давайте песни петь, - чуть ли не прокричал Макс, обращаясь к нашим одноклассникам.       

Мы как раз шли встречать рассвет после целой ночи гулянки по случаю выпускного. Классная тогда сделала Максу замечание, что он слишком громкий, но ему тогда было вообще на это наплевать.       

- Да ладно вам, Марьванна, - сказал он заплетающимся языком. - Почему бы не спеть нам нашу, все ж знают?       

И когда он это говорил, он обнял за плечи двух случайных одноклассников, что шли впереди нас. Одной из них оказалась Таня. Я быстро подбежала к ним, но только потому что пыталась хоть как-то унять Макса, а он вырвался из моих рук. И я успела увидеть, как лицо Тани покраснело, и она неловко опустила голову.       

- Ну, все, чувак, ты изрядно накидался, - сказала я строго, убирая руку Макса с плеч Тани.       

- Да ладно тебе, праздник же, - сказал другой одноклассник, которого продолжал обнимать Макс.       

- Нет, не ладно! - И я убрала руку и с того одноклассника, взвалив Макса на свои плечи.       

- Простите, я пойду, - робко произнесла Таня, пряча алые щеки.       

Она бегло взглянула в глаза Максу и ушла вперед. Макс же поймал ее взгляд и закрыл глаза. И в тот момент я увидела колтун.       

Я уже говорила ранее, что когда мои волосы сбивались в колтуны, мама просто отстригала мне прядь с колтуном. Но то, что я увидела, отстричь было нельзя. Это была длинная алая нить между Таней и моим парнем. Она сбилась в колтун около его сердца, но четко тянулась от него к уходящей в рассвет девушке.       

И мне стало еще больней, чем от новости о ее признании. Я не знаю, перепила ли я тогда до галлюцинаций, или мне открылось великое прозрение, или это был знак судьбы, что мне нужно было закончить отношения с Максом. В тот вечер они виделись последний раз на моей памяти.       

Вскоре я решила прервать наше общение с Максом. Я никак не могла выбросить из головы ту красную нить и тот колтун, что был у сердца моего парня. И будь у меня самые острые в мире ножницы или меч самого архангела Михаила - я бы не смогла обрезать эту нить, состричь тот колтун. И если мой парень на самом деле не мой, и судьба связала его с Таней, то пусть так оно и будет.       

Я специально поступила в ВУЗ в другом городе, чтобы между нами с Максом появилось приличное расстояние. Затем, где-то в середине сентябре, я соврала ему в переписке, что влюбилась в другого, и хочу закончить наши отношения. Я не хотела оставаться его другом, потому добавила, что я и вовсе изменила ему. Я сделала все от меня возможное, чтобы он считал меня последней стервой и не вспоминал больше. Не знаю, сработало ли это, но с того момента мы больше никогда не разговаривали.       

Конечно, я могла бы и не обращать внимания на ту запутанную нить, и оставаться с Максом намного дольше. Но где-то в глубине души я понимала, что не смогу быть счастлива с человеком, предназначенным для другого. И что мне будет больней расставаться с ним в предполагаемом будущем. И пусть я видела только их нить, и ничью больше, и я не знаю даже, есть ли такая у меня - я не хочу препятствовать тем двоим.       

Я надеюсь, что Макс и Таня будут счастливы вместе, рано или поздно. Хотя они и разошлись, не заметив красной нити между ними

- Итак, объект “Красная Нить” захвачен, на первый взгляд, все в порядке. Но, на самом деле, цена… Надеюсь, последствия на этот раз удастся хоть немного минимизировать…

- Но босс, они ведь всего лишь связали себя нитями судьбы, стоит ли поднимать ради этого такую шумиху?

- Глупец, ты хоть знаешь, почему эту Нить зовут Красной? Она красная от Крови!

- Но… Эти двое ведь пролили чуть своей крови во время ритуала, как я слышал, разве…

- Кретин! Думаешь, все так просто? По-твоему, мы в организации не знаем, что делаем? Ты когда-нибудь слышал о многомировой концепции, параллельных вселенных? Судьбы всех людей имеют бесчисленные вариации. Как бы ни были близки люди, всегда есть вероятность, что жизнь разлучит их, а у этих двоих этих вариантов будто бы и нет, ты понимаешь, что это значит?

- Проклятье, неужто?! – молодой агент побледнел.

- Именно! Думаешь, объект такого уровня, как Нить Судьбы можно запятнать небольшой струйкой крови из запястья?! На их счету жизни бесчисленных миров, в которых им было предначертано разойтись. Кровь невинных, объёмы которой в бесконечность раз больше, чем размеры нашей вселенной, и пропитала Нить до красна. Думаешь, наша организация просто играет в игры? Нет, мы боремся за то, чтобы простые люди не знали о тех ужасающих монстрах, с которыми мы имеем дело ежечасно. Но, к сожалению, последствий не всегда удается избежать…

Молодого агента трясло от осознания, каким монстрам он только что сочувствовал по глупости:

- Чёрт возьми, хотят быть вместе? Пусть будут! Тем временем, мы превратим их жизнь в ад! Пускай прочувствуют на себе весь арсенал наших пыток!

- Шлеп! – Старший агент отвесил молодому затрещину.

- Думай, что говоришь! Ты хоть понимаешь, что такое мистический объект SS класса? Ты по-прежнему относишься к ним, как к живым существам?!

- Н-но, мы что, так просто простим им это? Оставим в покое?

- Именно! Когда речь идет об объектах, нужно отбросить все чувства и мыслить рационально. Какое желание преследовали эти двое перед превращением в объект? Просто быть вместе? Нет! Они также хотели жить счастливо. И, если мы не обеспечим этим двоим счастливую жизнь без малейшей вероятности преград, миры, где условия проклятого контракта не удовлетворены, продолжат лететь прямиком в Бездну Небытия. Теперь ты понимаешь, какую ересь ты только что сморозил?

- Я виноват – молодой агент потупил взор.

- Виноват? Ха! Думаешь отделаться всего лишь этими словами? Ты руководствовался своими чувствами при разговоре об объекте SS класса, а это строжайшее табу! Как ты думаешь, какое наказание я должен тебе назначить?
 
Молодой агент испуганно поежился, но затем взял себя в руки и, стараясь не отводить взгляд, сказал:

- Я осознаю вину и готов принять любое наказание!

- Отлично, хороший настрой! Тогда будешь участвовать в эксперименте.
██████████

– Что?! Пощадите!! - Молодой агент затрясся от ужаса. 

- Молчать! Всему есть цена! Уведите его!
Бывалый агент задумчиво посмотрел вслед бессильно трепыхающемуся агенту, которого волокли по полу:

- Да, и нам порой приходится приносить жертвы, но, в отличие от тех монстров, мы не руководствуемся своими эгоистичными мотивами. 

Всё, чтобы простые люди могли спать спокойно…

Случилось это лет десять назад. Работала я тогда в небольшом магазинчике на кассе. За окном уже середина осени и было видно, как через дорогу дворники сметают опавшие листья.

Денёк тогда был хороший - посетителей мало и, собственно, работы практически не было. Нарушив мой покой и развеяв скуку, зазвенели колокольчики на входной двери в магазин – зашёл посетитель. Это была милая высокая девушка, закутанная в серое клетчатое пальто, из уст у неё вырывался пар:

– Фух, ну и мерзлина же на дворе, – сказала она и остановилась немного погреться под кондиционером у входа. – Здравствуйте! У вас тут так тепло и уютненько, ничего, если я немного постою тут?

– Добро пожаловать! Да грейтесь на здоровье, – улыбнулась я ей. – Поди, совсем погода испортилась? С утра ещё можно было в футболке гулять, а теперь даже не знаю, как домой возвращаться буду.

Девушка посмотрела на меня и спросила:

– Вы новенькая? Я раньше вас тут не видела.

– Я тут уже третий месяц работаю. Наверное, вы просто не попадали на мою смену. Обычно работаю в ночную, но пришлось выручить одну девочку и поработать вместо неё. Вы так дрожите, может, сделать вам чай или кофе, а то так и простудиться недолго.

– Да не надо! – замахала она руками. – Я уже в порядке, мне надо идти.

Незнакомка поблагодарила за гостеприимство, схватилась за ручку двери. Послышался тихий одинокий звон колокольчика, дверь приоткрылась. Вдруг девушка замерла на секунду, повернулась ко мне, её губы растянулись в очень красивой и приятной улыбке и она произнесла:

– До свидания! Надеюсь, ещё увидимся.

– Заходите почаще!

Что это было? Её улыбка... она показалась такой родной. Положив руку на грудь, я почувствовала, как часто у меня забилось сердце, а в голове навсегда сохранился образ этой милой, улыбающейся девушки. Вот бы увидеть эту улыбку снова...

Проходили дни, погода становилась всё хуже, дул ледяной ветер, забираясь под одежду и скашивая людей простудой. Дни были короткими, а настроение меланхолическим. Время от времени я вспоминала ту улыбку и надеялась встретить ещё раз эту милую мерзлячку в клетчатом пальто. 

Наконец наступило воскресенье, температура поднялась до семнадцати градусов тепла. Народу в эти дни было много, особенно после обеда: дети возвращаются из школы и забегают купить пиццу или струдель, уставшие взрослые заходят прикупить продуктов к ужину, группки молодёжи с прогулки. Две кассы работают на полную, в толпе кто-то возмущается, что ему приходится долго ждать в очереди. В общем, хаос и гам.

Я отпускаю очередного клиента:

– Спасибо за покупку, приходите ещё!

– Добрый вечер! – сперва я заметила серое пальто в клетку, а затем и глаза. Прекрасные синие бездны посмотрели на меня, а на светлой, веснушчатой коже появился румянец, и девушка быстро опустила глаза, заулыбавшись.

– Добрый вечер! Пакет нужен? У вас есть накопительная карточка?.. 

Я продолжала говорить обязательные фразы, а в конце, когда она подняла взгляд, добавила:

– Надеюсь увидеть вас снова! – и при всей моей усталости подарила самую добрую улыбку, на которую была способна. 

Девушка засмущалась, ещё раз подняла свой взгляд и быстро опустила.

– Спасибо. Я тоже. Пока! – она забрала свои продукты и направилась к выходу. Как и в прошлый раз, она глянула на меня исподтишка и вышла из магазина.

Спустя неделю, когда я работала в ночную смену, эта девушка опять зашла, прошлась по магазину, выбрала товар и направилась к кассе.

– Привет! – сказала она. – Хороший вечер, правда? – опять при встрече взглядов она прятала глаза.

– Вечер отличный! Людей мало, и никто не создаёт проблем. Кстати, а можно узнать твоё имя?

– Меня зовут Марта, а тебя... – она присмотрелась к моему бейджу. – Таня?

– Нет, – хихикнула я, – это не моё имя, меня зовут Наталья. Можно просто Ната. Бейдж обычно никто не читает, поэтому не обращай внимания.

Марта ещё немного неловко себя вела, пока я сканировала её продукты. После собрала их в рюкзак и пошла к выходу. Потом повернула голову и посмотрела мне прямо в глаза.

– Знаешь, мне очень нравится, когда ты на кассе. – Марта ещё больше начала краснеть, но взгляд не отводила.

Меня это всё слишком смутило. Сердце не было готово к такому. В висках начало пульсировать, а щёки залились краской. "Это же почти признание" – подумала я.

– Спасибо, это... очень приятно. – Мой голос звучал неровно. – Заходите почаще, хорошего вечера.

Ну и зачем я это сказала? Хотелось сказать совсем другое, но её слова были такими внезапными. Кажется, девушку немного расстроил мой ответ. Но через мгновение она опять засияла своей очаровательной улыбкой и, попрощавшись, ушла в ночь.
Проходили дни, за ними недели. Уже наступил ноябрь. Снега, правда, не было, но каждое утро улицы покрывались льдом. Управляющая с трудом добиралась до магазина, и мне приходилось оставаться подольше. Как раз в один такой день, перед окончанием смены пришла она. Закупилась как всегда. Настроение у неё было не очень. Либо не выспалась, либо ещё какие неприятности. Я предложила ей кофе, и в этот раз она не отказалась. Немного отпив и согрев руки, она заметно повеселела. На лице появился румянец, глазки засверкали.

– Прости, если лезу не в своё дело, – сказала я. – Можешь не отвечать, если не хочешь, но у тебя что-то случилось? Ты выглядишь расстроенной.

– Да ничего особенного, не волнуйся. Это пустяки. – Марта фальшиво улыбнулась и отпила немного кофе.

– Слушай, у меня смена скоро заканчивается, может, пройдёмся немного, или у тебя времени нет?

– Ох, – её щёки покрылись тем знакомым румянцем, по которому я соскучилась, а глаза опустились в пол. – Я сегодня раньше вышла из дома, поэтому у меня ещё есть много времени.

Смена закончилась. Мы с Мартой прошлись до её остановки, попутно болтая о погоде. Я рассказала пару забавных случаев, она смеялась. Хоть немного, но я смогла улучшить её настроение и увидеть ту улыбку, в которую влюбилась полтора месяца назад. Мы ещё немного молча постояли на остановке, пока не приехал её автобус. Цепочка людей, что стояли в очереди, начала понемногу исчезать у входа.

Прощаясь, я сказала:

– Знаешь... у тебя очень красивая улыбка. Я хотела бы видеть её каждый день.

Мы ещё немного посмотрели друг на друга и разошлись. Если бы я знала, что мы тогда видимся в последний раз, я бы её остановила, спросила номер, не дала уехать. Но тогда я просто ушла, иногда оглядываясь на место, где мы стояли.

С тех пор прошло уже десять лет и я сижу сейчас на том месте, где мы в последний раз виделись, и вспоминаю в деталях эту историю. Та улыбка, которую я увидела, когда, со звоном колокольчиков, забежала погреться бедная девочка, до сих пор у меня перед глазами. Осенний ветер, как и тогда, треплет мои волосы и пощипывает нос. Вокруг ни души...

– Простите, – обратился ко мне чей-то запыхавшийся голос, – а 52-й автобус уже уехал?

Я подняла свой взгляд и увидела ту самую милую улыбку, две синих бездны, глядящие на меня, и клетчатый шарф вокруг шеи. Лицо уже было в лёгких морщинках, но оставалось прекрасным.

Не сумев сказать ничего более, я выдохнула:

– Привет, Марта!

Люблю ли я петь? Да. А вот могу ли? Ну, если одна в квартире, то с удовольствием. Но появись у меня хоть одни слушатель, голос сразу пропадает. Не знаю, с чем это связано. Точнее не помню. Хотя слушать музыку мне нравилось всегда. Вот и сегодня я остановилась, услышав чарующую мелодию. Застыла я прямо напротив ветрины магазина электроники. Радиоприёмник передавал интервью лидера какой-то группы, прервавшее музыку. Название группы не запомнила. Да и что говорил солист, я пропустила мимо ушей. Очень хотелось снова услышать эти прекрасные звуки. Вот снова зазвучала песня. Тёплый и бархатистый голос певца, волшебная мелодия и трогательный сюжет. Смутно знакомый голос. Конечно, найти потом эту песню я так и не смогла.


Да и времени на поиски у меня нет. Всего через неделю откроется моя выставка. В этот раз я решила фотографировать в тех местах города, куда не только туристы, но и местные жители редко заглядывают. Популярностью мои выставки не пользуются. Я их больше для самой себя провожу. И для подруги Машки, хозяйки галереи. Она чересчур верит в гения фотографии, которым я скоро стану.


За два дня до момента Х я решила прогуляться по центру города. Вокруг горили огни и радовались весёлые парочки. Вечером в центре всегда праздник.


Я шла по ярким улицам и глазела по сторонам. Как вдруг столкнулась с человеком, идущим навстречу. Листки в его руках рассыпались по асфальту. Я кинулась их собирать. В благодарность он угостил меня мороженым. Мы так легко общались, словно знали друг друга всю жизнь.


Высокий брюнет с голубыми глазами с солнечной улыбкой. Он занимался музыкой и писал стихи. И очень заразительно смеялся. Узнав, что я фотограф, заявил, что фотографы — самые несчастные люди. Никто их не фотографирует. Направив на меня камеру моего телефона, он сказал, что я самая прекрасная девушка, которую он встречал. На получившемся фото, я выглядела и правда неплохо. Расстались мы, пообещав при следующей встрече спеть свои любимые песни. Так и ушёл он, а я не спросила даже как, его зовут.


В день выставки Машка встретила меня в галереи с горящими глазами. Она бежала ко мне, размахивая каким-то листком.


— Настя, ты должна туда пойти, — заявила она.
— Туда — это куда?


Я взяла лист. Это оказалась реклама кастинга в группу "Red Line".


— Я же не могу петь на людях, ты помнишь.
— У меня предчувствие. Ты должна пойти. Давай договоримся, — предложила она. — Если на выставку придёт пятьсот человек, ты сходишь на кастинг.


И я согласилась. Невероятно, но за все пять дней выставки на неё пришло больше семиста человек. Я помнила обещание, но пыталась найти повод отказаться. До кастинга оставались считанные дни. Машка напоминала об обешании каждый день. Я уже хотела просто так не пойти, без повода. Но тут по радио я услышала ту самую песню, которою никак не могла найти. Ведущий сказал название группы, исполняющей песню. Red Line. В этот момент даже я почувствовала, что мне точно стоит попробовать.


Кастинг состоял из двух этапов. Сначала участники пели сами, а потом с солистом группы. В комнату с дверью, украшенной надписью "Тишина! Идёт запись!", пускали по одному. Я сидела перед этой дверью и тряслась от страха. Передо мной сидели ещё двое. Как они прошли, я не заметила.


Отвлеклась на награды и кубки перед собой в витрине. Один кубок был похож на мой. Единственный кубок, полученной мной за пение в дуэте. Дата стёрлась, как и сам конкурс стёрся из моей памяти. Знаю только, что именно там я получила свою неспособность петь на людях. И всё.


Вышла на сцену. В глаза бьёт яркий свет. Знакомый голос просит рассказать о себе. Привыкнув к освещению, разглядела того самого парня, угощавщего меня мороженым. Он узнал меня и улыбнулся немного удивлённо. Волнение куда-то ушло.


Я смогла спеть, хоть голос и дрожал. Даже перешла во второй этап, одна из пяти. В перерыве между этапами Стас, так звали моего знакомого солиста, подошёл ко мне. Я стояла у витрины с наградами. Мне не давал покоя кубок. На этом была такая же надпись как на моём. Была и дата, но мне она ни о чём не говорила.Стас выслушал мой рассказ, как-то странно на меня посмотрел и ушёл.


Стоя на сцене рядом со Стасом и не зная, что я буду петь, я снова испугалась. Но Стас взял меня за руку, и я немного успокоилась. Заиграла музыка из песни группы "Ария" - "Потерянный рай". И я вспомнила. Как в пятнадцать лет, больше десяти лет назад, я пела эту песню на конкурсе. А вместе со мной пел парень. Мы победили. Нам сказали, что у нас один голос на двоих.


Со слезами на глазах я спела эту песню ещё раз. Стас повернулся ко мне и сказал:


— У нас не только один голос, но и одно сердце на двоих!


Теперь я совмещаю работу фотографа и певицы. Моя новая выставка называется "Red Line". Она о людях, соединённых красной нитью. Я верю в это. А вы?

На планете Нгау очень мало воды — сплошная бесполезная пустыня. Лишь на полюсах есть моря да озёра, окружённые влажными болотистыми лесами, чей ровный зелёный ковёр изредка вспарывали высокие горы. В лесах водится много погани — чешуйчатой, хвостатой и ядовитой.  Люди же обитают в горах. В низины спускаются только хорошо обученные воины. 
Северный полюс планеты богат и многолюден — пригодные для жизни склоны покрывают бесчисленные города и посёлки. А на вершинах гор, среди снегов и льда, обитает Высокая аристократия. 
Всё это требуется защищать и преумножать, потому к воспитанию воинов северяне подходят предельно серьёзно, забирая всех перспективных мальчишек в учебные посёлки уже в пять лет.
По мягкой тропе, устланной листьями дерева Тонкх, брёл жилистый подросток пятнадцати лет на вид. Одет в свободно развивающийся серый ученический халат с подолом до земли и широкими рукавами. На поясе простенькие ножны с мечом. Справа на длинной шее — вертикальный ряд из семи продетых прямо сквозь кожу колечек с мерцающими белыми камешками. Это боевой ранг, заработанный парнем за последний год. Внешне равнодушный и отстранённый, внутри он звенел натянутой тетивой.
Клоп шёл на вершину горы, в самый центр учебного посёлка, не обращая внимания на встречавшихся по пути жителей, что шарахались в разные стороны, лишь завидев лысую макушку и сверкающие камешки на шее. На втором ярусе из-за угла жилого дома выскочил взъерошенный малёк и чуть не вписался в грудь путника. Но затормозил в последний миг и замер дрожащей мышью. Вытаращился на Клопа, задрав ушастую головёнку.
Подросток поморщился, обходя явно обмочившегося ребёнка, и побрёл выше. Ещё год назад он так же замирал от страха перед старшими учениками. Точнее, перед самыми отмороженными из них. Теми, кто мог запинать тощего Клопика, сломать ему пальцы или врезать по голове ножнами меча так, что он дней пять отлёживался в лечебнице. 
А теперь он сам стал одним из них. Его боялись все ученики, на любом ярусе. Да и некоторые преподаватели заслуженно опасались. Парень мерно шёл выше — его ждал Старейшина. Зачем и почему — Клопу безразлично. Летающий бумажный талисман принёс только одну фразу: «Ветром ко мне!»
Раздавшийся за спиной шлепок и детский вскрик отвлекли подростка от размышлений. Он обернулся. Шедший сзади Высокий Лао-Ло развёл руками и задрал брови:
— Чо?
— Зачем? — в ответ спросил Клоп.
— Мы растим воинов, а не вот это всё, — через губу ответил аристо и сплюнул себе под ноги – туда, где валялся ребёнок.
Клоп равнодушно отвернулся и, подняв голову вверх, посмотрел на далёкую вершину горы, где жили учителя. Идти ещё десять ярусов.
— Уже выдохся, маленький? Хочешь, я подниму тебя наверх за пару ударов сердца? — с ядовитым смешком спросил Лао-Ло, подходя ближе. 
В отличие от Клопа, молодой человек одет в дорогой синий халат, богато украшенный золотой вышивкой и подпоясанный такой же вычурной лентой. Длинные черные волосы убраны в хвост с оплеткой из синего шнура.
Клоп молча пошёл дальше, не обращая внимания на проклятье последних трёх месяцев — Высокого Лао-Ло. Да, за простым учеником посёлка уже несколько недель тенью следовал отпрыск аристократического клана.  
— Ну же, — догнал его юноша и положил руку на плечо. — Давай полетаем, а? Иди на ручки!
— Не трогай меня, — прорычал Клоп, стряхивая руку. — Или мы снова подерёмся.
— И ты снова, проиграешь, уродец, — радостно хихикнул Лао-Ло.
К сожалению, это правда — Клоп пока проигрывал все бои с Высоким. Чему удивляться? В свои двадцать Лао-Ло уже сильнейший маг клана. Летающий мечник, быстрый и непобедимый, благородный и умнейший… Ну и так далее. 
А ещё он станет палачом подростка, если уроки по контролю над Даром, пройдут впустую и Клоп не сможет дальше гасить срывы. Сломанный маг опасен. 
Жить, постоянно ощущая за спиной своего убийцу, то ещё развлечение. Оказывается, раньше жизнь была не так уж и плоха.

***

Среди учеников посёлка Клоп много лет слыл неудачником — у него долго не просыпался Дар. По большому счету не страшно — не всем же быть магами? Но и воина из него не получалось — крепкий, но запуганный мальчишка оказался не способен к боевым наукам. С физической формой всё хорошо, но вот внутри… Он стал изгоем, которого не пнул только ленивый, и определённо шёл на отсев. 
И очень этому радовался — Клоп скучал по дому, хотя помнил его смутно. Но это его Дом. Там его мама и отец, там сестрёнки… А учебка так и осталась чужим враждебным миром, готовым постоянно тебя ударить, если расслабишься.
 Дар проснулся неожиданно. После очередных измывательств во все стороны от замученного пацана шибануло красной волной энергии, далеко раскидав обидчиков и обрушив стену общежития. Плюсом к этому появились навыки бойца неизвестной Школы. Как решили старейшины — вернулось что-то из наследия предков. 
Все тогда очень оживились, изучая приёмы и технику боя древних. Почти круглые сутки гоняя Клопа на тренировочной арене до изнеможения. Одного или в паре с лучшими учениками. Только Клопу было тошно от такого внимания, он совсем не хотел этого — мальчик ждал отсева. До слёз хотелось домой.
Подросток с тоской раскидывал противников, всё чаще срываясь в бою на запредельную для человека скорость. Сколько покалеченных учеников отправилась к магам-врачам, никто не считал. В итоге даже выпускники посёлка стали отказываться выходить с ним на арену. 
В горячке сражения у Клопа всё чаще сдавал самоконтроль, и он шибал сырой энергией в разные стороны, разрушая тренировочную площадку и близлежащие строения. 
После третьей смерти учеников за спиной Клопа появился Высокий Лао-Ло. Как аристо согласился роль надзирателя, не знает никто, но поговаривали, что маг-мечник вызвался сам.
Теперь, если Клоп терял контроль над силой, то на него налетал ураган Лао-Ло и скручивал его физически, да накрывал энергощитами. А потом долго издевался и ржал над подростком. И постоянно был рядом — они спали вместе, ели и тренировались. Клоп всё чаще и чаще мечтал сбежать подальше от людей, пусть даже в пустыню.
Что за проклятый Дар? Зачем ему это всё? А ещё этот шёпот…
Каждую ночь последние недели сквозь мутный сон Клоп слышал тихий голос, что звучал прямо в его голове: 
«Проснись, учитель… Я здесь… Здесь... Я нашёл тебя… Тебя… Вернись! Это я — Ху Шуньян. Вернись, родной мой! Мой… мой… Это я…»
Подросток хотел проснуться, чтобы отогнать кошмар с мерзким голосом, но не получалось. Он всё глубже и глубже погружался в омут обволакивающего шёпота, несущего не до конца понятную, но отчётливую боль. Боль и гнев, что зарождались в груди колючими красными угольками.
А утром, вырвавшись из кошмара, Клоп первым делом видел наглую рожу аристо. Хотелось убивать. Клоп молча кидался на Лао-Ло, стараясь изничтожить врага, стереть в пыль, изуродовать красивое лицо и вырвать черный хвост волос с мясом.
— Хорошая разминка, уродец, — радостно хохотал Высокий, в очередной раз скручивая разбушевавшегося подопечного. — Ух ты, какие мы грозные! Пощади меня бедного! Ха-ха-а-а-а!
И снова весь день в боях с небольшими перерывами на медитацию. А ночью шёпот.
«Проснись, учитель… Я здесь… Я здесь… Я нашёл… нашёл… нашёл… тебя… Вернись! Это я — Ху Шуньян. Вернись… вернись… проснись… вернись, учитель! Проснись…»
И так продолжалось долгими неделями. А сегодня ночью, с трудом продравшись сквозь муть кошмара, Клоп впервые смог, опираясь на разгорающийся гнев, чуть приоткрыть глаза. 
Он долго вглядывался в окружающие тени, пока не сообразил, что молодой аристо сидит рядом с его головой, прямо на спальном коврике Клопа. Пальцы правой руки на лбу подростка, а сам Высокий, прикрыв глаза полуопущенными веками, шепчет весь этот ненавистный бред про какого-то учителя и Ху Шуньяна.
А может, это была просто часть кошмара и привиделась Клопу? Наутро парень не стал привычно кидаться на Лао-Ло, а принялся внимательно изучать молодого мага, пытаясь понять — это был действительно ночной кошмар или всё же аристо что-то делает с ним по ночам? Он размышлял весь день, пока не прилетел лист-талисман от Старейшины.


***

Подниматься ещё семь ярусов, но Клоп внезапно остановился.
— Наша девочка выдохлась? — моментально заржал за спиной Лао-Ло. Он догнал подростка и, обходя, больно задел плечом, шагая вверх по ступеням. 
— Ху Шуньян, — вдруг позвал Клоп, глядя в спину Высокого.
— Да? — обернулся аристо. 
И замер, не моргая. Взгляд его резко потемнел. Аристо с прищуром несколько секунд рассматривал хмурое лицо ученика, потом резко прыгнул в сторону Клопа и сжал его горло рукой. Наклонился к уху и зашипел:
— Сильнее стал, гадёныш? Прошёл сквозь мои блоки?.. 
— Кто ты? — просипел Клоп, вцепившись в сжавшую горло ладонь обеими руками.
— Так важно? — спросил Лао-Ло, на лицо которого вернулась злая усмешка. — Любопытно, да? Тебе эта информация всё равно ничего не даст. 
Высокий слегка ослабил хватку, позволив Клопу дышать. 
— Хотя без разницы. Расскажу… Мой разум прилетел сюда из другого мира. Хватит фантазии представить, а, насекомое? А хозяина этого тела, — аристо похлопал себя по груди свободной рукой, — я подавил. Стёр. Никчёмный ребёнок, как и ты. 
— Тоже сотрёшь меня, демон? — выдавил подросток, прожигая Высокого бешеным взглядом.
— Да кому ты нужен, — заржал Лао-Ло. — Моё-то тело получше будет. Единственная беда с тобой — это зерно моего Учителя в твоей тупой черепушке. Я искал Учителя много лет, слоняясь по вашей уродской планетке. И надо же было ему выбрать вот это вот… невзрачное существо. 
— Придёт день! И ты! Проиграешь! — процедил сквозь зубы Клоп.
— Доживи ещё до этого дня, — неожиданно спокойно ответил Высокий и отпустил горло подопечного. Отвернулся от него и пошёл вверх по лестнице, хрустя подошвами сандалий по листьям, устилавшим её.
— Ты думаешь, у тебя Дар проснулся? Великим воином станешь? — стал говорить Лао-Ло, шагая. — Это ЗЕРНО готовит носителя для своей защиты. Чем сильнее ты, тем больше шансов для сна у зернышка, понял?
— А что потом? — выдавил Клоп, бредя следом.
— А потом зерно прорастёт и вернётся Учитель. Только… — у аристо дрогнул голос, — …это будет уже совсем другой Учитель. Существа его уровня не могут умереть, но могут обновиться. После нескольких тысячелетий жизни они уходят в спячку, сбрасывая физическую оболочку и оставляя зерно Разума. Затем скачок в другие миры или вселенные. И сон в теле какого-нибудь разумного существа. За время сна их личность растворяется и появляется новая.
Вдруг Лао-Ло остановился, сжав кулаки и наклонив голову:
— Но я не могу его потерять, я просто не могу без него! Как он мог меня оставить?
— А когда зерно прорастёт, то что будет со мной?
Высокий аристо обернулся и ответил со злым смешком:
— Ты сдохнешь. Но не переживай так — именно это зёрнышко не прорастёт. Не дам. Я разбужу Учителя намного раньше и верну его… Не для того я провёл ритуал Красной нити и десятилетиями скитался между мирами, разыскивая вашу паршивую планетку.
Дальше они шли молча. Клоп тяжело размышлял о своей незавидной судьбе. Мало ему того, что лишили семьи и дома, мало того, что проснулся поганый Дар, так ещё в голове какой-то паразит засел… Очень хотелось свернуться калачиком на земле и заплакать, но он лишь поджал губы и уставился в спину идущего впереди аристо. Плакать он давно уже разучился. 
Они долгое время шли вверх в молчании. Минута проплывала за минутой, как и жилые ярусы на пологих склонах. Солнце перешагнуло зенит и вяло покатилось дальше. Клоп, наконец решившись, швырнул в спину Лао-Ло боевую спицу и сам прыгнул следом, выхватывая из ножен меч.
— Какой ты предсказуемый, малыш! — радостно завопил аристо, вывернувшись из-под атаки Клопа. — Ну, давай попляшем! 
И оба воина закрутили вихрь из мелькающей стали и энергетических вспышек на ступенях лестницы. Почти у самой вершины посёлка.
Звон металла, звуки ударов ног о тела друг друга и хеканье Клопа — всё это перемежалось едкими комментариями Лао-Ло:
— В какой помойной дыре родился такой задохлик? Ты вообще двигаться могёшь? Что это? Это удар или ты со мной флиртуешь? Прекращай меня лапать! У тебя в руках меч, а не то, что ты любишь держать под одеялком! Ой, глядите-ка, обидели крошку, поломали игрушку!
Клоп старался не обращать внимания на всю ту ересь, что нёс Высокий, а просто давил на него всеми силами, вплетая в удары энергию, ненависть и свою обиду за разрушенные мечты. Он понимал, что если проиграет, то просто помрёт. 
Скорость росла с каждой секундой, хотя Лао-Ло держал её не напрягаясь, а вот сила некоторых ударов стала для аристо неожиданностью. В какой-то момент он заткнулся, сохраняя энергию на отражение атак подростка. Такого давления пацан ещё не проявлял. 
Он попытался взлететь в воздух, чтобы чуть перевести дыхание, но Клоп швырнул следом горсть железных колючек, сбивая концентрацию мага. И аристо пришлось спешно перекинуть энергию на щиты, возвращаясь на землю…
— Остановитесь! — раздался над головами сражающихся давящий густой бас Старейшины посёлка. Старик висел в воздухе в нескольких метрах от парней и просто давил на них своей силой, заставив рухнуть сначала на колени, а потом на землю, распластавшись на животах.
— Нашли место и время, балбесы! Ученик Клоп, я тебя сколько должен ждать?
Давящая сила ушла, и парни сели на земле, не смея поднять глаз на Старейшину, лишь изредка бросали друг на друга злые взгляды.
Через час они оба стояли навытяжку перед Советом Старейшин в центральном доме посёлка и молча слушали разглагольствования старика о должном поведении лучших учеников и юных аристо. Дед басил уже долгое время, убаюкивая не только парней, но и других старейшин. Большинство откровенно клевали носами.
Наконец Глава Совета выдохся и спросил Лао-Ло, сверля его блеклым взглядом из-под густых белых бровей.
— Твои выводы, Высокий Лао-Ло. Есть ли шанс у ученика? Сможет ли мальчик овладеть своей силой и контролировать выбросы сырой энергии? Нам нужен твой вердикт, Высокий. Только не торопись — ребёнок может вырасти сильным воином и стать славной защитой нашего клана и учителем для молодёжи…
Высокий задумался, обернувшись к Клопу. Обошел его кругом, рассматривая, будто видя впервые.
— Ду-умаю, — протянул Лао-Ло, расслабленно шагая, и не сводя глаз с подростка, — Что никаких шансов у этого ученика нет. Дар его серьёзно деформирован и за все месяцы, что мы работали с ним, никакого развития или улучшения я не заметил. Вообще!
Клоп занервничал, поглядывая в разные стороны, и просчитывая варианты побега отсюда.
— Если Совет Старейшин хочет ещё поиграть с огнём, то я ничего не смогу поделать, но лучше поступить так…
На последних словах, аристо, стоящий позади подростка, выхватил тонкий кинжал и вонзил его прямо в основание черепа Клопа. 
Паренёк хлюпнул горлом и упал навзничь. Но, рухнув, не замер, а начал трястись словно в бешеной лихорадке и кашлять кровью. В какой-то миг из его открытого в безмолвном крике рта, и лопнувших глаз начали бить лучи красной энергии. Старейшины укутались защитными щитами и отлетели в стороны. Но далеко убраться не успели — из тела подростка рванули в их сторону огненные щупальца.
Высокий Лао-Ло, сшибая щиты старейшин, широко улыбнулся и крикнул:
— Ну, здравствуй, Учитель! Эти подарки для тебя!
 Жадные протуберанцы впились в стариков и моментально высосали всю энергию магов — на полу остались лишь пустые халаты с трухой.
Насытившись, Клоп взорвался. 
В воздух взлетело облако из кусков стен, мебели, обрывков ковров, битой столовой утвари и прочего мусора, что остался от мгновенно уничтоженного дома.
Бабахнуло с такой силой, что волна разрушений прокатилась по склонам горы, счищая грязевым селем с её поверхности деревья и людские строения. Прочь от этой волны рванули по воздуху преподаватели, стараясь утащить за собой как можно больше выживших учеников. Но, конечно, спастись успели не все. C потоками грязи и камней к подножию горы скатились тела многих жителей учебного посёлка.
А над горой вставало второе солнце — красное, режущее острыми иглами энергии всё вокруг. Оно медленно поднималось в небо. От его лучей на соседних горах жухла листва и в ужасе разлетались птицы, обгоняя фигурки учителей в развевающихся халатах. Те изо всех сил неслись прочь, утаскивая за собой гроздья детей.
В этот момент только один человек был счастлив — Лао-Ло… Или Ху Шуньян. Парень лежал на спине, на самой вершине уничтоженного посёлка и, прикрывшись щитами, истерично хохотал сквозь слёзы, раскинув руки и ноги в стороны.
— Учи-итель! Я вернул! Тебя! Я так долго тебя искал! Спасибо, вселенная!
Наконец рукотворное солнце перестало разбрасывать убийственные лучи в разные стороны, сжалось в огненный шар. А в голове Ху Шуньяна прозвучало бесконечно усталое:
— Зачем? Зачем ты это сделал?
— Я не могу отпустить тебя, Учитель! Я! Не! Могу! — заорал в ответ аристо, брызгая слезами. — Ты бросил меня! Одного! И ушёл! Ты обещал, что мы будем вместе!
— Мы же всё обсудили с тобой, Шу!  — зашелестел в ответ призрачный голос. — На кого ты оставил наших людей, нашу империю? Ту, что мы с тобой строили два столетия? Как ты посмел их бросить?
— А как ТЫ посмел бросить меня?! Если тебе на всё это плевать, то и мне тоже! —  закричал Ху Шуньян, вскочив на ноги. 
Часть его щитов слетела, и свет красного солнца лизнул тело юноши, сжигая волосы и одежду на плечах. Парень рухнул на землю и свернулся в позу эмбриона. Зашептал хрипло, запуская над собой новые щиты:
— Я пытался, родной. Честно пытался жить, как обещал. Но я не могу без тебя… Только не оставляй меня! Если хочешь спать, то спи во мне — это тело намного сильнее и выносливее прошлого. Будь со мной! Мне не нужна эта жизнь в одиночестве…
— Глупый мальчишка, — прошептало в его голове. — Лучше не ищи меня, Шу… Я уже почти прошёл обновление и тебя слабо помню. Ты никто для меня… Просто раздражающий комок эктоплазмы. Не беспокой меня больше, если хочешь сохранить свой разум.
Ху Шуньян не нашелся, что ответить на эту угрозу и лишь горько смотрел вверх, дрожа всем телом.
А красное солнце сжалось в одну ослепительную точку-звезду и рвануло вверх, в облака. Оно улетело куда-то на восток по огромной пологой параболе, оставляя за собой лысую гору и воющего парня в рванье на её вершине.

***

Сверкающая красным звёздочка неслась прочь от людских поселений, чтобы не нанести ещё больший вред разуму планеты Нгау. Внизу мелькали степные барханы и заросшие сорняками развалины древних городов, а она всё летела и летела дальше, постепенно замедляя полёт.
Наконец, звёздочка добралась почти до экватора планеты. В самые жаркие места, где не могло быть ничего живого из-за палящего солнца, яростного ветра и жгучего песка. Где есть шанс, что тут никто не потревожит сон Учителя. Звезда резко рухнула вниз, ударившись о верхушку дюны и подняв огромное пыльное облако. Через мгновение ветер снёс пыль в сторону, обнажая многометровую воронку расплавленного стекла. 
Несколько мгновений звезда, словно задумавшись, тихо крутилась в центре ямы. Затем с громким электрическим разрядом схлопнулась в ничто, оставив после себя тело подростка. Абсолютно целое, в ослепительно белой хламиде. На тощей шее ряд серебряных колечек с красными сверкающими камешками.
Клоп тихо открыл глаза и осторожно осмотрелся. Он почти всё помнил из происшедшего, потому лишь вдохнул горячий воздух полной грудью и одним длинным прыжком вылетел из стеклянной воронки.
Ни острые камни, ни раскалённый песок не вредили его босым ступням. Он ощущал себя хорошо отдохнувшим и выспавшимся. Парень прошёлся вокруг ямы, разминая мышцы и похрустывая шеей. Потом выхватил из воздуха тонкий прозрачный меч и сделал несколько разминочных связок боя с тенью.
— Неплохо, — пробормотал Клоп в конце, развеивая меч. 
Он старался не думать о том, сколько смертей осталось за его спиной. Это был не он, и в происшедшем нет вины Клопа… 
Подросток встряхнул головой, прогоняя горькие мысли.
— Вот здесь и будет мой дом.
Повинуясь движениям его пальцев, вокруг поднялись столбы песка и, переплетаясь лианами, стали скручиваться в каркас странного высокого замка с острыми крышами. Сыпучая масса тут же сплавлялась в единый монолит, сверкая на солнце стеклом и разбрасывая по барханам радужные блики.
На третий день дом был полностью готов, и Клоп, абсолютно довольный собой, прошёл в главный зал своего нового замка. С улыбкой оглядел высокие стрельчатые окна, закрытые цветными витражами, бесконечные анфилады комнат и кольцевые балконы с резными перилами, убегающие спиралью под сводчатый потолок. 
Пусть нет мебели, но это позже. Надо будет решить, как по-тихому забрать сюда своих папу, маму, сестрёнок… Как создать им условия, чтобы местная жара… А вообще, смогут ли они тут жить? Клоп пока не понимал. Но он обязательно подумает об этом завтра — сейчас же парень выдохся. 
Он вытащил из воздуха и кинул на зеркальный пол спальный коврик, да небольшую подушечку. Следом рухнул сам с блаженным выдохом… 
…Из омута сна его вырвал шёпот:
«Вернись, учитель… Я здесь… Здесь... Вернись! Это я — Ху Шуньян. Вернись, родной мой! Мой… мой… Это я…»
— Да ты издеваешься, что ли? — заорал Клоп, вскакивая на ноги. 
Рядом с ним на коленях сидел измученный аристо Лао-Ло, с обожжённой головой, в изодранной одежде, покрытый грязью и кровавыми коростами. Он смотрел на подростка широко распахнутыми заплаканными глазами и дрожал, больше похожий на сумасшедшего.
— Твой Учитель не вернется! Он спит, придурок! — зарычал на него Клоп. — Он не желает к тебе возвращаться! Никогда! 
Подросток взмахнул руками и тело Лао-Ло, сжатое невидимой силой, пушечным ядром вылетело в окно, вышибив цветной витраж.
Но через двадцать секунд аристо вплыл обратно, уже в защитной сфере. Он выставил перед собой руки и жалобно крикнул:
— Выслушай меня! Дай мне сказать… Парень… Хорошо, я понял! Я не буду больше беспокоить Учителя! Я понял-понял, слышишь?
Клоп мрачно смотрел на плывущего по воздуху аристо и молчал. Тот быстро заговорил, боясь, что его перебьют:
— Пожалуйста, не прогоняй меня! Можно… Можно я просто буду рядом! Пожалуйста! Я клянусь, что не причиню тебе никакого вреда. Да и не смогу, ты же знаешь. Ты теперь стал сильнейшим разумным этой планеты… Я просто буду рядом. — Голос его снижался до тихого шёпота. — Все мои знания, навыки, вся моя жизнь будет принадлежать тебе… Мне больше некуда идти без Учителя… Не прогоняй… Просто буду рядом… С тобой и Учителем…
Лао-Ло замер недалеко от подростка и склонил голову вниз, ожидая решения.
— За что мне это всё? — горько спросил Клоп, задрав голову. 
Помолчал, будто ожидая ответа сверху. Глубоко вздохнул и, хмуро глянув на несчастного аристо, процедил сквозь зубы:
— Иди сюда, лечить буду, а то выглядишь, как пёс палёный. Да иди уже, не зыркай. И не надо мне тут улыбаться. Я ж заикаться начну — жуть какая…