"В гостях у пятницы" - оживи фантазией картинку! Расскажи историю! Страница 38

 Горы накрыло молоком тумана. Вязкие лапы этого мерзкого белого пойла заключали в свои объятия все, до чего только могли дотянуться. Пленили, растворяя в себе, а потом оставляли шлейф неприятной сырости.
 
  Как не напрягай зрения, а дальше собственного носа не увидеть. Остаеться только на него и надеяться. Апчхи! Впрочем, я уже так давно сюда прихожу, что мне ни зрение, ни обояние не нужны. Шум разбивающихся о камни бурных потоков, ещё более влажный воздух, хотя казалось бы куда ещё, и одиночество. Сколько себя помню, возможно, что даже и раньше, ни одна птица, ни один зверь, ни даже последний муравьишка не приходил уталить свою жажду к этому месту. Вода такая прозрачная, что видно дно, холодная даже в самый невыносимый зной. Рыба в этой реке не водится тоже. Живительный вкус её воды знаю только я и растения, безмолвные, как скалы между которых они растут. Как же давно я жду собеседника.

  Человек, ты опять грустишь? Можешь не пытаться обмануть меня своей улыбкой, глаза-то пустые. Не молчи, прошу тебя, хотя бы ради нашей старой дружбы, расскажи. Не молчи.

  Одинокий водопад притаился в самом сердце горы, но путь туда не ведом никому. Молодой монах этого не знал, он вообще не знал многих правил. Вот и сейчас он ушел ночью в горы. Один. Хотя нет, компанию ему составляли любовно созданная руками мастера маска и старый зонт. 

  Очень давно. Это было очень давно. Я про то время, когда люди понимали и верили в нас. Вот почему тебе не верят. Хватит уже, они будут и дальше смеяться, а ты у нас и так самый молодой настоятель храма за последнее время. Время, хэх! Мда, как оно летит, заметил? Тебе уже действительно тридцать, а вроде только вчера...

  На большом валуне, напротив водопада сидел старый сгорбленный монах, он перебирал свои четки, рядом лежал зонтик, уже настолько ветхий, что превратился в почти свой прах. Старик смотрел в небо и ждал. Совсем скоро беззвучной тенью меж деревьев прошмыгнул большой лис. Он был весь в снегу старости, единственным ярким пятном средь его белой шерсти горела красным маска на шее. Взгляд монаха опустился, в ярких глазах, что так и не выцвели под напором лет проскочили тёплые искры. Лис подошёл ближе и просто опустил свою голову человеку на колени.

  Я снова пришел и снова буду ожидать. Видно судьба у меня такая - ждать. Что это? Шорох? Шаги? Неужели?! Лапы понесли меня к источнику постороннего в этом месте звука раньше, чем пришло осознание. Мой слух не подвёл меня. Он стоял на другом берегу, чуть ближе к водопаду, чем я. Человек. Молодой. Как там люди называют это? Монах или, судя по возрасту, послушник? Это не важно. Я наконец дождался.
 

В этом году поздняя осень. Ее долго ждали, а потом она долго кружила по лесам и полям, раскрашивая листву в золото и багрянец, с любопытством ступая босыми ногами на зелень травы, ту, что потом укроет снег. 
Осень провожала птиц, смотрела, как меняет вою шубку заяц, созревает брусника и растут  грибы. Танцевала с опадающими листьями и грустила с дождями. А когда устала - ушла холодной ночью. Никто не знал куда уходит Осень, потому что ее  следы засыпает снег. Словно белой толстой шубой, укрывает траву и землю. И Осень приходит в его дом - дом белого снежного медведя, того самого, что прячет ее следы. 
По утрам стоит у окна.  Иногда машет рукой пробегающим мимо лисам, и тогда бывают оттепели.  Вечерами читает сказки у огня, медведь их слушает, а на стеклах появляются морозные узоры...
А куда уходит снежный медведь со своей гостьей весной - уже совсем другая история.

Пустота - это лучшее и худшее, что есть в этом мире.
Солнце беспощадно ощупывает лучами каждый миллиметр попавшегося ему пространства, будь то водная гладь или иссушенный песок, ему не важно. Светило жадно ищет хоть крохотную тень жизни, чтобы испепелить её. Ветер разнесёт этот пепел и смешает с прочими песчинками на пляже. Быть может, повезёт какой-нибудь крохотной пылинке, и она доберётся до водной глади, где намокнет и рухнет в обитель морскую. Быть может, однажды эта пылинка станет больше, впитав в себя соль моря и его живительную силу. Быть может, однажды у этой песчинки появятся плавники. Быть может, глаза и лапки. Быть может, кто-то вновь ступит на этот убитый солнцем пляж.
Быть может...
Однажды...
Но не сейчас.
Теперь эту планету жадно ласкают солнечные лучи, словно похотливые руки, стремящиеся заполнить собой все щели, чтобы не осталось и тени невинности. Твёрдый от жара ветер всюду разносится по поверхности, то нежно смахивая пыль и копоть, то с силой срывая с уже почти голой Земли остатки надежды. Море бурлит, вскипая под натиском Светила. Бурлит, но всё также непреклонно хранит на дне свои тайны.
Пустота - это лучшее и худшее, что есть в этом мире.
Никто не нарушит его гармонии, отбросив лишнюю тень. Но никто не спасёт от похотливо-жадных Солнца и ветра.
Лишь море ещё не пусто.
И это лучшее и худшее, что есть в этом мире.