ТЫККак же я люблю свой город. Он пахнет детством и летит во все окна тополиным пухом, смотрит на тебя окнами стареньких пятиэтажек, напоминая
хрущевские времена( хотя далеко не все знает кто это такой, да и хорошо),
глядит свысока башнями бизнес центра.
Повсюду рекламные вывески море людей.Суета, беготня, бешеный ритм жизни, не прерывающийся ни на минуту. Попадание в
пробку в три часа утра уже никого не удивляет. И пускай из-за этих дурацких пробок никуда не возможно во время добраться,на улицах полно людей, а в метро в час пик просто не протолкнуться, этот город моя маленькая родина, где прошло детство, юность и, надеюсь, по улицам именно этого города я и буду ходить старенькой бабулечкойсо своими праправнуками. Мегаполис разросся, там,где мы бегали детьми по мостовым не боясь попасть под колёса редких авто сейчас
стоят светофоры, и ступить на дорогу без зелёного сигнала стало опасно, давно
нет зарослей шиповника и сирени у подъездов, нет тех кустов смородины, из чьих
ягод мы варили компот. Но живы ещё яблони, посаженные заботливой рукой моего
дедушки. Сколько им уже? Лет шестьдесят, наверное, а может и больше. Даже ясень,
воткнутый мной в землю классе во втором перерос четвертый этаж. Жизнь стремительно бежит вперед, ежедневно меняя облик
огромного мегаполиса. Тем приятнее бродить по маленьким улочкам Старой Москвы,разглядывать их лепнину, любоваться колонами, представлять, « а что же было в
этом доме раньше, кто жил в нём, любил, страдал?» Между Садовым и Третьим Транспортным кольцами ещё можно встретить такие раритеты. Вроде и памятник архитектуры, но ремонтировать такие дома никто не спешит, видимо надеясь, что от времени эти старинные маленькие домишки скоро развалятся и на их месте можно будет выстроить огромные многоэтажные махины.
Улица Баумана, я никогда не задумывалась, как она называлась раньше, воспринимая современное название как некую данность, здесь метро
Бауманская и институт имени Баумана. Всё логично и закономерно. Вот такие домики ещё стоят вдоль уже новых трамвайных путей, преданно храня в своих стенах память о прошлых жильцах.
Историю этой улицы я узнала совершенно случайно. Отправившись на экскурсию по……
кладбищу. А была эта улица главной в бывшей Новой Немецкой слободе, существовавшей с 1652 на месте старой Немецкой слободы XVI века. И была она переименована в 1922 году в честь большевика Н.Э. Баумана, убитого на демонстрации 18 октября 1905 года. А почему я узнала про эту улицу на экскурсии по кладбищу?- может кто-то спросит меня, и тут нет никакого секрета, кладбище«иноверческое» и именно на нём хоронили всех умерших по тем или иным обстоятельствам на московской земле людей не православной христианской веры. Теперь оно называется Введенское, по названию Введенских холмов, на котором оно и располагается, занимая площадь в 20 га. Свою историю кладбище ведет аж с 1771года . Каждая ветвь христианства имела здесь свой надел, и католики, и протестанты, и лютеране, приверженцы того или иного ордера находили свой последний приют на этой земле. Кладбище уравнивало все страсти о разности в верованиях.
Экскурсия начинается:
инетОбратите внимание, это центральный вход. И по европейскому обычаю здесь одни большие ворота.
это второй вход на кладбище, и архитектор уже отдал дань православной традиции, заходить на территорию храмов, монастырей и погостов через маленькие калиточки, а не через ворота.
когда то эти ворота выглядели вот так... Именно по ним само здание относят к готическим ( нео готическим) постройкам Москвы.
А со двора оно смотрится совсем иначе.
Юго-западные ворота были возведены в 1870-х годах по проекту архитектора А. А. Мейнгарда, дом у ворот построен в 1894 году по проекту Ф. И. Роде
Говорят, именно в этом доме была штаб квартира Абвера....
Грянули революционные годы,
веру запретили, не стало ни православных, ни католиков, и в народе кладбище
стало именоваться немецким, так как именно здесь были похоронены пленные немцы
времен первой мировой, испустившие дух вдали от родины.
То ли в насмешку, а может по какой иной причине, но на этом кладбище после революции было захоронено много православных священников. И конечно же оно потеряло свое назначение по различным конфессиям и стало «обще доступным».
На сегодняшний день на кладбище похоронены 54
Героя Советского Союза, 27
Героев СоциалистическогоТруда, 90 революционеров истарых большевиков, более 770 учёных, около 300 артистов, композиторов и
дирижёров, 95 литераторов, более 80 художников, скульпторов и архитекторов,
почти 200 заслуженных врачей, учителей, строителей, заслуженных деятелей
культуры, заслуженных мастеров спорта, множество лиц духовного звания.
Ходят легенды, что по причине того, что здесь захоронены немецкие солдаты времен первой мировой немецким пилотам Великой Отечественной запрещалось под страхом смерти сбрасывать бомбы в районе этого кладбища. ( Существует ещё одна, совсем
невероятная версия, что именно здесь, во времена сороковых годов располагалась
тайная штаб квартира Абвера, но …). Чему верить, чему нет, каждый решает сам,
но нещадно сравнивая с землёй соседние промышленные кварталы, немцы за всё время
не сбросили на территории кладбища ни одной бомбы. И по этому жители окрестных
домов бежали во время налёта не в бомбоубежище, а на кладбище, прячась, в тогда
ещё открытых, подземельях склепах.
Одна бабушка рассказывала, как во время бомбежки, она маленькой девочкой пряталась вот под этим склепом, зарывшись в
осеннюю листву, гробы, подвешенные на массивных цепях, раскачивались в такт
разрывающимся бомбам, а она не знала, чего бояться больше покойников или бомб.
Так и приходит она на это место в течение многих лет, вспоминая те страшные
времена. Гробы сняли с цепей и перезахоронили в другом месте, не понятно для
чего и зачем. А на стенах часовни появляются надписи с просьбой выполнить то
или иное желание. (Сдать экзамен, удачно выйти за муж, выздороветь). Видимо они
сбываются, так как с каждым годом надписей становится всё больше, а
кладбищенские службы замучилась белить стены и время от времени ставят почтовый
ящик для заветных посланий.
Построенный по проекту Ф.О. Шехтеля он является памятником культурного наследия федерального значения (ух, написала
)Поно из разноцветной смальты почти трех метровой высоты выполнено величайшим мозаистом Фроловым( о нем позже) по эскизам Петрова-Водкина. Теперь мавзолей закрыт и пришлось воспользоваться всемогущим гуглом для поиска этого изображения.
Перед входом вмонтированы квадратные окна, льющие свет в подземную часть мавзолея, сам склеп.
Стоя рядом с этой легкой часовенкой, слушая шум листвы высоченных деревьев и мелодичное пенье птиц совсем не хочется думать о смерти...
Гуляя по этим тихим, безлюдным аллеям , разглядывая старинные памятники и надгробия с разнообразными надписями на иностранных
языках создается впечатление, что ты находишься где-нибудь в центре старого
европейского города.
Интересно, кто захоронен под этим надгробием с масонским знаком?
То, что захоронения производились от разных конфессий, наложило ощутимый отпечаток на архитектуру надгробий. Памятники, некрополи и часовни представляют собой яркие образцы
классицизма, готики, стиля ампир. Многие из них созданы великими мастерами и являются памятниками культурного наследия России.
И даже не это поражает до глубины души. Знакомясь с жизнью давно покинувших этот мир людей,невольно приходят на
ум строки стихотворения
Константина Фролова-Крымского Один чудак с лицом фальшиво-грустным,
«Ютясь» в салоне своего «Порше»,
Сказал: "Мне стыдно называться русским.
Мы – нация бездарных алкашей."
Солидный вид, манера поведенья –
Всё дьяволом продумано хитро.
Но беспощадный вирус вырожденья
Сточил бесславно всё его нутро.
Его душа не стоит и полушки,
Как жёлтый лист с обломанных ветвей.
А вот потомок эфиопов Пушкин
Не тяготился русскостью своей.
Себя считали русскими по праву
И поднимали Родину с колен
Творцы российской мореходной славы
И Беллинсгаузен, и Крузенштерн.
И не мирясь с мировоззреньем узким,
Стараясь заглянуть за горизонт,
За честь считали называться русским
Шотландцы – Грейг, де Толли и Лермонт.
Любой из них достоин восхищенья,
Ведь Родину воспеть – для них закон!
Так жизнь свою отдал без сожаленья
За Русь грузинский князь Багратион.
Язык наш – многогранный, точный, верный –
То душу лечит, то разит, как сталь.
Способны ль мы ценить его безмерно
И знать его, как знал датчанин Даль?
Да что там Даль! А в наше время много ль
Владеющих Великим языком
Не хуже, чем хохол Мыкола Гоголь,
Что был когда-то с Пушкиным знаком?
Не стоит головой стучать о стенку
И в бешенстве слюною брызгать зря!
"Мы - русские!" - так говорилШевченко.
Внимательней читайте кобзаря.
В душе любовь сыновнюю лелея,
Всю жизнь трудились до семи потов
Суворов, Ушаков и Менделеев,
Кулибин, Ломоносов и Попов.
Их имена остались на скрижалях
Как подлинной истории азы.
И среди них как столп -старик Державин,
В чьих жилах кровь татарского мурзы.
Они идут – то слуги, то мессии, -
Неся свой крест на согбенных плечах,
Как нёс его во имя всей России
Потомок турка адмирал Колчак.
Они любовь привили и взрастили
От вековых истоков и корней.
Тот - русский, чья душа живёт в России,
Чьи помыслы - о матушке, о ней.
Патриотизм не продают в нагрузку
К беретам, сапогам или пальто.
И коль вам стыдно называться русским,
Вы, батенька, не русский. Вы – никто.
18.11.2012
По своему вкладу в российскую историю я поставлю на первое место не баронов, генералов и прочих сильных мира сего, а простого "святого тюремного" доктора, как его называли на Москве. История жизни этого человека примечательна и очень поучительна. Мне стало стыдно, что ничегошеньки о судьбе этого великого человека я никогда не слышала. Сколько всяких тягот пришлось ему выдержать на чужбине, сколько лишений и насмешек перенести. И ведь не для себя, а ради сирых, убогих и обездоленых. О нём написаны книги и сняты фильмы...
В Россию он приехал вместе с кн. Репненым,которого лечил в Вене лечение пошло очень успешно, и благодарный пациент уговорил молодого и талантливого врача поехать вместе с ним в Россию.
С 1802 года Г. поселился в Москве; вначале совершенно незнакомый с русским языком, он быстро освоился на новом месте и, в
силу своих основательных знаний в области медицины, приобрел огромную практику.
Его часто приглашали на консультации; двери московских больниц и богоугодных заведений были ему открыты.
Обозревая эти заведения, Г. нашел множество страдающих глазами больных и, всегда отзывчивый к горю и страданию ближнего, с
разрешения Московского губернатора Ланского, энергично взялся безвозмездно за
их лечение.
Слухи о деятельности молодого искусного врача дошли и до Петербурга; 4-го июня 1807 г. контора Московской Павловской больницы
получила приказ, в котором говорилось, что Императрица Мария Феодоровна находит
Г. "достойным быть определену в Павловской больнице над медицинской частью
главным доктором". Но заняв ответственную и хлопотливую должность главного
врача больницы, Гааз не переставал заботиться о своих бесплатных больных и
всегда находил время для посещения их. За свою деятельность он был представлен
Ланским к ордену св. Владимира 4-й степени; этот знак отличия Г. очень ценил и
неизменно носил его до смерти на своем поношенном, но всегда опрятном фраке.
1814 г. поступил в действующую армию, деятельно работал на войне и дошел с нашими войсками до Парижа.
По окончании кампаний он вышел в отставку и поехал в свой родной Мюнстерэйфель, где застал всю семью в сборе у постели
умирающего отца. Не долго, однако, Г. пробыл на своей родине; после смерти отца
его неудержимо потянуло в Россию, с которой он успел уже сжиться.
Имея обширную практику среди московской знати он не забывал и бедного люда и много уделял времени на прием бесплатных больных, которым помогал не только советами, но часто и деньгами.
В 1825 г. московский генерал-губернатор кн.Голицын обратился к Г. с предложением занять должность московского штадт-физика;
после долгих колебаний он принял 14 августа 1825 г. эту должность и со
свойственной ему энергией стал деятельно проводить различные преобразования по
медицинской части города и вместе с тем горячо бороться с той апатией и тем
безразличием, с которыми относились к своему делу его сослуживцы по медицинской
конторе.
Много тяжелых минут и огорчений пришлосьперенести Г. за короткое время его пребывания на должности штадт-физика; его
горячая живая деятельность постоянно сталкивалась с холодной канцелярской
инертностью.
И начальство, и сослуживцы были недовольны"беспокойной деятельностью" Г.: пошли жалобы и доносы на него; все,
начиная с его иностранного происхождения и кончая тем, что свое жалование
штадт-физика он отдавал своему смещенному предшественнику, — ставилось ему в
вину, и через год (27 июля 1826 г.) он вынужден был оставить должность и вновь
занялся частной практикой. 24 января 1828 г. было разрешено учредить в Москве
губернский тюремный комитет, "по представлению и настоянию" кн. Д. В.
Голицына. В 1830 г. Г. был назначен членом комитета и главным врачом московских тюрем (в 1830—1835 гг. он
совмещал с этим еще и должность секретаря комитета).
С этого времени, в течение почти 25 лет, все свои силы, всю свою жизнь и все материальные средства отдавал он этой новой
деятельности, всецело захватившей его. Он внес в нее искреннюю любовь к людям,
непоколебимую веру в правду и глубокое убеждение, что преступление, несчастие и
болезнь так тесно связаны друг с другом, что разграничить их иногда совершенно
невозможно;
Г. поставил себе целью "справедливое, безнапрасной жестокости отношение к виновному, деятельное сострадание к
несчастному и призрение больного"; ничто не могло остановить его в
неукоснительном стремлении к этой цели: ни канцелярские придирки, ни косые
взгляды и ироническое отношение начальства и сослуживцев, ни столкновения с
сильными мира сего, ни даже горькие разочарования.
Он был всегда верен своему девизу, высказанному"торопитесь делать добро". Раз или два в неделю из Московской пересыльной
тюрьмы на Воробьевых горах отправлялись большие партии арестантов в Сибирь; при
этих отправках в течение многих лет всегда присутствовал Гааз.; здесь он
впервые воочию познакомился с положением арестантов и их бытом и горячо взялся
за дело возможного облегчения их тяжелого положения.
Прежде всего его поразила мучительность инесправедливость способа препровождения ссыльных на пруте: в то время как
каторжники шли в одиночку, скованные ножными кандалами, менее важные
преступники препровождались на пруте и переносили тяжелую муку, так что как
милости просили у начальников, чтобы с ними поступали как с каторжниками.
вот за это милое звено "сердечком" и вели заключенных, а если раны от оков начинали нагнаиваться, то руки и ноги в этих местах просто.....отрубали
Г. ОН энергично стал хлопотать об отмене прута, но,несмотря на сочувствие и поддержку кн. Голицына, хлопоты эти долгое время
оставались безрезультатными;
Г. тем временем производил опыты замены прута кандалами, но более легкими, чем те, которые существовали до тех пор. Наконец
ему удалось изготовить кандалы с цепью, длиною в аршин и весом в три фунта,
которые были достаточно прочны, но вместе с тем и не так утомляли в походе
закованного в них; Г. обратился с горячим ходатайством к комитету о разрешении
перековывать в эти кандалы всех арестантов, проходящих через Москву на пруте;
вместе с этим он представлял и средства для заготовки первой партий таких
кандалов, обещал и впредь доставлять на них средства от "добродетельных
людей" и просил разрешения приспособить для изготовления облегченных
кандалов кузницу, уже существовавшую на Воробьевых горах. Пока по этому вопросу
шла длинная канцелярская переписка, кн. Голицын решил в Москве ввести новые
кандалы для арестантов, которые с восторгом и благодарностью встретили эту
реформу и назвали новые кандалы "Гаазовскими". Начальники местных
этапных команд с неудовольствием смотрели на нововведение, причинявшее много
хлопот, но сам Гааз зорко и неустанно следил за делом перековки арестантов и в
течение всей своей последующей жизни, за исключением ее последних дней,
неизменно присутствовал на Воробьевых горах при отправке каждой партии
арестантов.
Когда впоследствии кн. Голицын часто должен былуезжать по болезни за границу, и Гааз лишался таким образом его поддержки,
начальники стали резко отказывать в просьбах о перековке арестантов.
Но "утрированный филантроп", какназвал Г. командир внутренней стражи Капцевич, продолжал "гнать свою
линию" и добился даже освобождения всех дряхлых и увечных арестантов от
заковывания.
Видя, как в Москву приходили арестанты с отмороженными руками в тех местах, на которые надевались железные кольца
наручников, Г. начал энергично хлопотать об обшивании кожей наручников, чего и
добился в 1836 г., когда был издан указ "о повсеместном в России обшитии
гаек у цепей кожей". Не менее настойчиво хлопотал Ф. П. об отмене бритья
половины головы для не лишенных всех прав состояния.
И эти хлопоты увенчались полным успехом: 11марта 1846 г. Государственным Советом было отменено поголовное бритье головы и
удержано только для ссыльнокаторжных.
Продовольственный вопрос тоже привлекал внимание Г., и когда в 1847 и 1848 гг. последовало временное распоряжение об уменьшении
на одну пятую довольства заключенных, он внес "от неизвестной
благотворительной особы" 11000 руб. в комитет для улучшения пищи
содержавшихся в пересыльном замке. Еще 2 апреля 1829 г. Г. усиленно ходатайствовал
перед кн. Голицыным о том, чтобы последний уполномочил его свидетельствовать
состояние здоровья всех находящихся в Москве арестантов и подчинил ему в этом
отношении полицейских врачей, небрежно относившихся к этому делу; ходатайство
его было уважено.
В 1832 г. его заботами и на им же собранные средства на Воробьевых горах была устроена для арестантов больница на 120
кроватей, которая и поступила в его непосредственное заведование.
Здесь мог он оставлять несчастных на некоторое время в Москве "по болезни", мог снимать с них кандалы и давать им
возможность собраться с нравственными и физическими силами перед
"владимиркой", отогреться душевно и найти утешение и поддержку.
Но не только для больных и слабых, а вообще для всех пересыльных он выхлопотал разрешение останавливаться в Москве на неделю,
чтобы была возможность действительно ознакомиться с их нуждами и помочь им. В
течение этой недели Г. посещал партию не менее четырех раз. Он выхлопотал также
разрешение устроить на другом конце Москвы, а именно за Рогожской заставой,
полуэтап, так как первый переход от Москвы до Богородска был очень длинен, а
исполнение разных формальностей задерживало выступление партий до 2—3 часов
дня. Вот к этому-то Рогожскому полуэтапу подъезжал каждый понедельник, рано
утром, Ф. П. в своей старомодной, всей Москве известной пролетке, доверху
нагруженной припасами для пересыльных.
Г. обходил арестантов, раздавал им припасы,ободрял, напутствовал их и прощался с ними, часто даже целуя тех, в которых
успел подметить "душу живу". А нередко можно было видеть, как он — во
фраке, с Владимирским крестом в петлице, в старых башмаках с пряжками и в
высоких чулках, а если это бывало зимой, то в порыжелых высоких сапогах и
старой волчьей шубе — шагал несколько верст с партией, продолжая свою беседу со
ссыльными.
Такое отношение к арестантам возбуждало много неудовольствий против Г., и их последствием было то, что в 1839 г. он был
совершенно устранен от свидетельствования пересыльных.
Это распоряжение глубоко оскорбило его, но ничтоне могло сломить его энергию и заставить отступить от дела, которое он считал
правым.
Опираясь на свое звание и право директоратюремного комитета, Г. так же аккуратно продолжал посещать пересыльную тюрьму и
так же горячо заступался за "своих" арестантов.
Его упорство и настойчивость наконец утомили егопротивников: на "утрированного филантропа" махнули рукой и стали
смотреть сквозь пальцы на его деятельность.
Понятно, с какой любовью и глубоким уважениемсмотрели арестанты на "своего святого доктора", и за всю его
"службу" при тюрьме ни одно грубое слово не коснулось его слуха даже
в камерах самых закоренелых преступников, к которым он входил спокойно и всегда
один. С надеждой на утешение и возможное облегчение их тяжелой участи шли
пересыльные в Москву и уходили из нее в далекую Сибирь, унося в сердцах
воспоминание о чистом образе человека, положившего свою жизнь на служение
несчастному и обездоленному брату. Когда впоследствии до этих людей дошла
печальная весть о смерти их заступника, они на свои трудовые гроши соорудили в
Нерчинских рудниках икону св. Феодора Тирона с неугасимой перед ней лампадой.
Не менее плодотворна была деятельность Г. и по преобразованию московского губернского тюремного замка, который был в самом ужасном состоянии.
По многократным представлениям Г. кн. Голицын через тюремный комитет разрешил ему в виде опыта перестроить один из коридоров
замка хозяйственным способом, и он принялся за дело, не жалея своих средств для
ускорения его. В половине 1833 г. часть тюремного замка приняла образцовый, по
тому времени, вид: чистые камеры, выкрашенные масляной краской, освещались
широкими окнами и были снабжены поднимающимися на день нарами; были устроены
умывальники и ретирады, изгнавшие из камер зловонную "парашу"; на
дворе был вырыт колодец, а двор обсажен сибирскими тополями.
Г. устроил в тюрьме мастерские: переплетную,столярную, сапожную, портняжную и даже плетение лаптей.
В 1836 г. его трудами и на пожертвования,собранные им же, была устроена, за неимением места в губернском замке, школа
для арестантских детей при пересыльной тюрьме;
Г. очень любил детей, часто посещал эту школу,ласкал детей и следил за их успехами.
Он заботился также о духовном просвещении арестантов и постоянно хлопотал перед комитетом о раздаче им Евангелия и книг
духовно-нравственного содержания.
Г. на свои собственные средства издал книжку под заглавием: "А. Б. В. христианского благонравия" и раздавал ее всем
проходившим через Москву ссыльным.
В этой книжке, начинавшейся текстами из Евангелия и Посланий Апостольских, автор убеждает читателя не смеяться над
несчастием другого, не гневаться, не злословить, а главное — не лгать.
Благодаря самоотверженным усилиям Г. возникла "полицейская больница для
бесприютных" (ныне Александровская больница), которую народ называл
Гаазовской.
В 1844 г. 150 больных арестантов были временно переведены в дом Ортопедического института в Мало-Казенном переулке на
Покровке.
Дом этот был исправлен и приспособлен длябольницы на личные средства Г. и на пожертвования, собранные им же. Сюда же он
привозил в своей пролетке тех больных, которых ему иногда во время постоянных
разъездов по городу случалось поднимать на улице. Когда впоследствии арестанты
были переведены в тюремный лазарет, Г. всеми силами старался сохранить эту больницу
для бесприютных больных и добился того, что она была признана постоянным
учреждением.
В "своей" больнице Г. завел и"свои" порядки.
Мягкий, деликатный, обходительный, относившийся с искренней любовью к своему делу, он требовал того же и от своих подчиненных;
но прежде всего этого он требовал от них правды и не выносил лжи. В своей
деятельности Г. находил поддержку в генерал-губернаторах кн. Д. В. Голицыне и
кн. А. Г. Щербатове; но с 1848 г., когда генерал-губернатором был назначен гр.
Закревский, все просьбы и ходатайства Г. стали признаваться не заслуживающими
внимания.
В начале августа 1853 г. Г. заболел (у него сделался громадный карбункул) и сразу выяснилось, что нет никакой надежды на
выздоровление.
Он очень страдал, но ни одна жалоба, ни один стон не сорвались с его уст, и 16 августа он умер так же спокойно и тихо, как
нес свою многотрудную жизнь. Двадцатитысячная толпа провожала гроб его к месту
последнего упокоения на кладбище на Введенских горах. После его смерти в
скромной квартирке нашли плохую мебель, поношенную одежду, несколько рублей
денег, книги и астрономические инструменты; последние были единственной
слабостью покойного, и он покупал их, отказывая себе во всем: после тяжелого
трудового дня он отдыхал, глядя в телескоп на звезды.
Оставшаяся после него рукопись "Appel auxfemmes", в которой Г., в форме обращения к русским женщинам, излагает те
нравственные и религиозные начала, которыми была проникнута его жизнь, издана
была его душеприказчиком, доктором А. И. Полем. Г. не оставил после себя
никакого состояния.
Но зато велико было то нравственное наследие,которое оставил он людям. Если при жизни сильно было нравственное влияние Г. на
москвичей, так что одного его появления перед волнующейся толпой во время
холеры 1848 г. и нескольких слов было достаточно, чтобы успокоить эту толпу и
заставить ее разойтись, то после смерти светлый образ этого человека может
служить всему миру ярким примером, как можно осуществить на земле идеал
христианской любви к людям при самых тяжелых жизненных условиях.
И несмотря на это, имя Г. было долгое время в забвении, и только в 1890 г. А. Ф. Кони в своем докладе, прочитанном в
С.-Петербургском юридическом обществе, напомнил русскому обществу об одном из
замечательных его деятелей. 1 октября 1909 г. Ф. П. Гаазу был открыт памятник
во дворе Александровской больницы в Москве.Жизнь этого великого человека настолько значима для всех российских людей, что ни строчки нельзя убрать из его жизнеописания. 
Ро́берт Фердина́ндович Фу́льда (в некоторых источниках с русифицированным именем Роман Фёдорович; 18 апреля 1873, Москва, Российская империя — 16 февраля1944, Лозанна, Швейцария) — российский спортивный деятель.Сын Фердинанда Леонтьевича Фульды,основателя известной фирмы химических и москательных товаров. Купец первой
гильдии. Выпускник юридического факультета Московского университета.В 1896 году основал в Москве комиссиюпо устройству подвижных игр. Впервые перевел футбольные правила на русский язык
и издал их (1904).В 1905 году выступил организаторомСокольнического клуба спорта, в составе которого возникли второй в Москве
теннисный клуб и первая в Москве футбольная команда. В 1910 году пожертвовал
МФЛ кубок для команды-чемпиона Москвы (вручался до осени 1922 года). Поэтому
победителя чемпионата Москвы по футболу называли также «обладателем Кубка
Фульды».В 1912 году был одним из инициаторовсоздания Всероссийского футбольного союза, в 1914—1915 годах его председатель.
В 1907 году учредил кубок своего имени по теннису. Кубок разыгрывался до 1913
года как чемпионат Москвы в одиночном разряде среди мужчин. Московская
федерация тенниса проводит ежегодный турнир памяти Роберта Фульды.В апреле 1922 года эмигрировал:вначале в Германию, затем — в Швейцарию. Учредил в Давосе Кубок Фульды для игры
в керлинг (1937), Кубок разыгрывался до середины 1990-х годов.Умер 16 февраля 1944 года в Лозанне.Урна с прахом Р.Фульды доставлена из Лозанны в Москву его внуком и захоронена
на 13-м участке Введенского кладбища в Москве.
Биографических сведений о великом рестораторе сохранилось немного – он ни с кем не делился подробностями своей биографии и жил одиноко, что иногда давало повод к определенным подозрениям, впрочем, ничем не подтвержденным. Люсьен Оливье родился предположительно в Провансе в 1838 году. В 1860 году он приехал в Москву и привез с собой фамильный рецепт соуса 'Провансаль'. Это была разновидность майонеза на основе произведенных в Провансе оливкового масла, уксуса и горчицы. В 1864 году Оливье открыл ресторан 'Эрмитаж' на Трубной площади, который стал очень модным и престижным заведением. Кроме самого Оливье, который был скорее управляющим, в 'Эрмитаже' работало еще два французских повара – Дюге и Мариус. Кухня ресторана и шикарные банкеты собирали цвет столичного общества, богатых иностранцев, известных литераторов, музыкантов, актеров. Люсьен Оливье умер сравнительно молодым – в 1883 году;
Однако и после смерти великого ресторатора, до самой революции, 'Эрмитаж' продолжал оставаться модным и изысканным рестораном.
Легендой этого заведения был салат, который первоначально именовался 'майонез из дичи', а впоследствии получил имя своего создателя – 'оливье'. Рассказывают, что Люсьен Оливье создал это блюдо после того, как тщательно составленную композицию разнообразных тонко нарезанных закусок гости смешали вместе и залили майонезом. Рецепт оливье хранился в секрете, и, по словам писателя Гиляровского, воспроизвести его в точности никому не удавалось.
Возможно, секрет был в особых компонентах фамильного соуса или же в специальных приемах обработки основных ингредиентов салата. Во всяком случае, наиболее авторитетная кулинарная книга дореволюционной России под авторством П.П. Александровой приводит рецепт салата 'оливье', в который входят жареный рябчик, картофель, свежие огурцы или корнишоны, оливки и каперсы, которые заливались соусом провансаль с добавлением более острого соуса кабуль. Это блюдо подавали очень холодным и украшали раковыми шейками, кубиками уваренного и застывшего бульона, салатными листьями. Более роскошный вариант такого салата дополнительно включал отварной телячий язык, паюсную икру и крутые яйца. После революции этот рецепт был забыт, хотя аналогичный салат, получивший название 'русский', подавали в 20-е годы прошлого века в русском ресторане в Висбадене.
Датой основания фирмы Эйнема считается 1851 год, когда Теодор Фердинанд фон Эйнем открыл на Арбате небольшую мастерскую по производству шоколада и конфет; в мастерской работали всего четыре мастера. В годы Крымской войны Эйнем поставлял продукцию на фронт, полученная прибыль позволила ему расширить производство и перевести фабрику на Мясницкую улицу. В 1869 году к Эйнему присоединился предприниматель Юлиус Гейс (J. Heuss). Вдвоём они открыли кондитерский магазин на Театральной площади, закупили за рубежом новейшую паровую машину и построили первое здание фабрики на Софийской набережной Москвы-реки.
С каждого проданного фунта нового печенья Эйнем жертвовал пять копеек серебром, из которых половина суммы поступала в пользу благотворительных заведений Москвы, а другая половина — в пользу Немецкой школы для бедных и сирот.Первая официальная запись о фирме «Эйнем. Товарищество паровой фабрики шоколада, конфект и чайных печений» появляется в 1867 году в справочнике «Фабрично-заводские предприятия Российской империи». К этому времени фирма уже имела награды Всероссийских мануфактурных выставок: бронзовую (1864 год) и серебряную (1865) медали. Фирма производила карамель, конфеты, шоколад, какао-напитки, пастилу, печенье, бисквиты, пряники, глазированные фрукты, мармелад.
После смерти Эйнема в 1876 году фабрикой стал руководить Юлиус Гейс, однако ставшее популярным среди москвичей название компании он менять не стал.
продолжение следует.....
ТЫК
Повсюду рекламные вывески море людей.Суета, беготня, бешеный ритм жизни, не прерывающийся ни на минуту. Попадание в
Комментарии (51)
21:37 23.02.17
11:57 23.02.17
07:26 10.06.16
07:24 10.06.16
23:50 09.06.16
23:33 09.06.16
23:24 09.06.16
08:10 09.06.16
06:53 09.06.16
17:57 05.06.16
17:56 05.06.16
17:51 05.06.16
17:22 05.06.16
17:15 05.06.16
17:07 05.06.16
01:03 05.06.16
00:02 05.06.16
23:24 04.06.16
23:17 04.06.16
23:15 04.06.16
23:13 04.06.16
23:10 04.06.16
23:07 04.06.16
23:06 04.06.16
23:05 04.06.16
23:03 04.06.16
23:02 04.06.16
23:02 04.06.16
23:01 04.06.16
23:00 04.06.16
23:00 04.06.16
22:59 04.06.16
22:58 04.06.16
22:57 04.06.16
22:49 04.06.16