Участник 16

На Новый год

Наш класс окончательно свихнулся. Об этом мне сообщила Вера, когда отыскала меня среди книжных полок в библиотеке. По ее словам, на перемене просто жуть что творилось: Катя с Настей устроили драку прямо в классе, таскали друг друга за волосы, валялись на полу, даже расцарапали друг другу лицо до крови – в общем, развлеклись подружки, как смогли.

Сразу после географии, не успел прозвенеть звонок на перемену, в класс вошла наша классная, Ирина Петровна, и приказала всем оставаться на своих местах, потому что сейчас будет классный час на тему нашего безнравственного поведения.

Все стали возмущаться, что это такое, всем надо уже бежать домой, готовиться к новогоднему бал-маскараду, но Ирина Петровна сказала, что если сейчас хоть кто-нибудь убежит, никакого бала для нас не будет, тем более маскарада.

Она спросила нас, почему мы себя так плохо ведем в последнее время.

Мы промолчали.

Тогда Ирина Петровна стала нас уверять, что мы уже взрослые, как-никак уже восьмой класс, пора уже брать ответственность за свои поступки.

Если честно, с этого момента я перестала ее слушать, потому что вернулась к зубрежке словаря литературных терминов. История мне нравится больше, чем литература, но в этом году на олимпиаде по ней я была лишь третья, а по литературе неожиданно оказалась победителем. Никто не ожидал от меня, что я все лето проваляюсь в больнице со сломанными ногами и перечитаю всё, даже дополнительную литературу по школьной программе.

Для нашей учительницы русского языка и литературы Лидии Геннадьевны я сразу стала звездой номер один. Выяснилось, что сочинения я пишу оригинальные, и сама стала вся такая интересная, вот только с терминами у меня провал, поэтому она вручила мне этот толстенный словарь, заставив пообещать, что я прочитаю его во время новогодних праздников. Я решила не откладывать дело в долгих ящик и сразу же начала его читать. Пока я успела изучить термины на букву А и Б, и сейчас вникала в букву В.

-У меня впервые такой класс! – повысила голос Ирина Петровна. – Вас словно на два лагеря поделили: либо бандиты, либо как Федорова, которой всё до фонаря.

Я остановилась на статье под многообещающим названием «виньетка» не потому, что меня изумили просторечные выражения в устах учительницы, а потому, что я и есть та Федорова, которой как раз всё до фонаря.

Все уставились на меня, как будто увидели первый раз в жизни, а я в ответ уставилась в окно, где с темного серого неба сыпал мелкий снег.

Женька, мой сосед, с грохотом выскочил из-за парты:

-Ирина Петровна, вы не правы. Проблемы в классе вовсе не из-за Федоровой, так что не надо к ней приставать.

-А из-за чего у нас проблемы? – спросила учительница.

Женька сел обратно на место:

-Вы же взрослый человек, Ирина Петровна, больше нас должны в людях разбираться.

Внимание к моей скромной персоне ослабло, и я снова вернулась к статье под названием «виньетка». Разборки между девчонками меня мало волновали. Когда я занималась в волейбольной секции, Света, наш капитан, могла обругать и отлупить за что угодно: опоздала, подачу не так приняла, подпрыгнула при блоке недостаточно высоко. Захотели девчонки подраться, вот и подрались, что же тут странного?

Женька толкнул меня в бок:

-Ты сегодня придешь?

Я вздохнула. Если бы я могла не прийти. Но нет, я же Олень из упряжки Санта Клауса, танцую в паре с Верой, а она меня зароет в землю, если я не приду.

-Идешь или нет?

-Не знаю, я еще себе хрустальные туфельки по размеру не нашла.

-Балда, ты что, решила перед Князем выделиться?

Я посмотрела на Князева, сидящего впереди. Царская осанка, гордый взгляд «Вы все смерды, а я король подлунного мира», и очередной стильный начес на голове. Он словно почувствовал, что я на него смотрю, обернулся и посмотрел прямо на меня.

Телепат :бип: уткнулась в книжку, не упустив возможности подколоть:

-Ревнуешь, Женечка?

-Тебе всё равно ничего не светит, - зашипел тихо Женька.

Ирина Петровна доходила до критической стадии кипения, на этом этапе ее лучше не отвлекать.

-Как я могла забыть, это же ты - мое солнышко, Женя, ты единственный, кто мне должен светить.

-Князев, прекрати вертеться! – взвизгнула Ирина Петровна, до глубины души обиженная невниманием со стороны самого красивого мальчика в школе. Его королем осеннего бала выбрали, так что я не преувеличиваю.

-Вот так-то лучше, - обрадовался Женька, - если тебе так хочется быть Золушкой, могу пригнать к твоему крыльцу тыкву и шесть мышей.

-Нет, уж лучше я сама, своими ножками дойду.

Хлопнула дверь. Я трудом разлепила глаза:

-Мам, это ты?

-Ты почему еще дома?

-Я уже собиралась уходить, - я оторвала свое туловище от дивана и села.

-Ты так собралась идти?

-Мам, у меня на весь праздник одна роль Оленя: брюки, жилетка, рога и варежки. Надел и пошел.

-Олень?

-Да, Олень. Такой, с рожками.

 -Какой из тебя олень? Сейчас я тебе покажу – Олень!

Мама сняла с вешалки платье и кинула мне.

-Одевайся!

Мы с мамой не можем позволить себе непрактичные, роскошные вещи. Это вечернее серебристо-белое платье в посылке прислала тетя Вера с другими новогодними подарками. Платье купил Петя, ее сын, хотел жене подарить, а она растолстела, в него залезть не смогла, закатила Пете истерику, а Петя купил его то ли во Франции, то ли в Италии, оно безумно дорогое.

При виде платья лицо мамы становится молодым, немного наивным. Она так счастлива из-за него, что я уступаю ей, надеваю его, хотя уверена, что оно мне не подойдет. Ткань холодная и скользкая, похожа на рыбью чешую, я сразу же начинаю мерзнуть, зато мама в эйфории.

Она вытаскивает из шкафа светло-серые туфельки – еще один подарок. Им тысячу лет, а они как новенькие, как будто вчера купили. Мама приделывает к туфлям белых бабочек с холодильника. Смотрится потрясающе, но я останавливаю ее:

-Не надо, это уж слишком.

-Как приду в школу, переоденусь в Оленя, - думала я, а мама мне:

-Сделай как можно больше фотографий, я их тете Вере отправлю.

-Ладно, - думаю, - сначала снимусь возле елочки, а потом уже переоденусь в Оленя.

Смотрю на время, чтобы прикинуть, сколько времени мне понадобиться и понимаю одну простую вещь:

-Я опаздываю! Пока!

В школу я прискакала, опоздав где-то на полчаса. Все уже собрались в спортзале. Я забежала в класс снять куртку, но Женька вихрем сорвал с меня с места, не дав переодеться:

-Быстрее, мы уже выступаем!

Я нацепила ободок с оленьими рогами прямо на прическу. Не успела я схватить Веру за руку и встать к ней в упряжку, как заиграла наша музыка. На тонких итальянских шпильках, во французском платье от кутюр, я стала лихо отплясыватьполечку.

Добавьте к моему росту, метру и восьмидесяти сантиметрам, полметра оленьих рогов, плюс шпильки, чтобы наконец понять: мамина мечта сбылась – я явно оказалась в центре внимания.

Но это было не всё.

После того, как я его прочитала стишочек, который начинался со строчек:

 «Меня знает все, кому не лень – 

я совсем еще кроха, но я уже олень»,

- в зале случилась пятиминутная, ничем неконтролируемая истерика.

Сама я держалась молодцом, даже успела попросить Женю меня сфотографировать. И когда он наводил на меня объектив, позади меня прошел Дима Князев и сдернул с меня рога.

А потом в классе Вера закатила мне истерику.

-Мы выглядели с тобой как две лесбиянки! - орала она, - Сними это платье! Надень штаны!

Я сама была не против, но обнаружила, что мой пакет с костюмом Оленя пропал. 

В голову тут же закралось нехорошее подозрение, что мой пакет попросту сперли. Он же лежал возле самой двери, где меня поймал Женька, и утащить его было делом двух секунд. Хорошо, что там ни денег не было, ни телефона.

Вера разрыдалась и сказала, что если я не буду мальчиком, то больше она ни за что не выйдет со мной на сцену.

Я не знала, что делать, но Князь, на мою беду, знал. Без лишних слов он снял с себя штаны и отдал их мне. Наверное, вид у меня был такой, как будто мне только что вручили карту со всеми сокровищами мира. Это был культурный шок, честное слово. Не каждый день передо мной мальчики в нижнем белье щеголяют и, надо сказать, в красивом белье.

Вслед за брюками с княжеского плеча мне были дарована еще рубашка, а сам Князь с неизменным надменным выражением на лице стал облачаться в испанский костюм, который Ирина Петровна привезла ему из районного дома творчества.

Я принюхалась к одежде.

- И ты это наденешь? – с ужасом спросила Вера.

И брюки и рубашка были совсем свежи и ничем не воняли. Я надела.

-Теперь в этой жизни видела всё, - сказала Вера и потащила меня в спортзал.

После нашего выступления конкурсная часть закончилась, началась дискотека. Наш класс организовал свой круг, и на особо любимых песнях мы начинали визжать, стараясь перекрыть друг друга. Во время медляка наши ряды заметно поредели. Словно решив воспользоваться затишьем, мои бедные поломанные ножки заныли от усталости, умоляя дать им покой.

Хорошего помаленьку. Я попрощалась с Ириной Петровной и пошла в класс одеваться.

Класс был закрыт.

Я постучалась.

Никакой реакции.

Затем раздалось невнятное шуршанье.

Я похолодела, только сейчас поняв, что на мне одежда Димы, а мое супер дорогое платье находиться там. Еще куртку недавно купили, сапоги.

-Откройте! – я ударила по двери кулаком.

Чье-то хихиканье.

Ах, так? Значит, кому-то смешно, когда я тут с ума схожу от волнения?

Я со всей дури приложилась об дверь. Потом еще раз.

-Не открывают? – Женька ни капли не удивился. – Не мешай процессу.

-Отвали! – заорала я на невесть откуда взявшегося Женьку.

И вот, когда я уже решила разнести дверь в щепки, она приветливо распахнулась мне на встречу.

На пороге стоял Князь, чьи могучие загорелые плечи едва прикрывало мое (МОЁ!) платье. Его невозмутимое лицо было перепачкано помадой, а позади него  хихикала слегка смущенная и раскрасневшаяся Ася, моя одноклассница.

Я пришла в себя, когда Женька стал меня душить.

Белая пелена сошла с глаз. Князь лежал на полу, Ася театрально рыдала, забившись в дальний угол класса, а сама я хрипела, пытаясь дотянуться до Князя, зависнув в броске, перехваченная удушающим приемом Женьки.

Я вырвалась, схватила свои вещи и убежала.

На крыльце меня кто-то хотел остановить, но я не стала откликаться.

Как это могло произойти?

Князь и Ася. Чем они занимались одни в классе?

Ха-ха, догадайся сама, не маленькая.

Но почему в моем платье? Платье, которое я бы не посмела надеть, если бы не мама, а он взял и натянул. И порвал наверняка. Мальчишки это могут. Любят. И практикуют.

Платье?!

Нет! Нет! Нет!

Я дошла до магазинов, прежде чем сообразила, что на мне по-прежнему Димина одежда, а мое платье и туфли остались там.

Ненавижу всех! Новый год! Придумали его лишь для того, чтобы деньги содрать на подарки, больше ничего!

Я потопталась на месте, но делать нечего, повернула обратно.Чтобы срезать дорогу, пришлось идти через огороды тропой алкашей, так мы называли дорожки, которые мужики протаптывали напрямую к самогонщикам. И мало того, что дорожки успели основательно зарасти снежком, так по пути я встретила тех самых алкашей, которые стали настойчиво зазывать к себе в компанию. С трудом от них отвязавшись, я добралась до школы, перепачканная снегом до пояса. Незаметно проскользнуть в класс не удалось, там оказался Женька. Увидев меня, он очень удивился:

-Ты еще жива?

Да уж, рад он мне, так рад.

-И не мечтай.

Я прижала замороженные руки к батареи.

Женька тем временем рассказал, что Ася со своей старшей сестрой собрались меня подкараулить возле магазинов, где я как раз ушла через тропы алкашей.

-А Князев где?

-Дался он тебе! – разохался Женька. – Только слышишь от девчонок: Князь, да Князь. Вот, - он налил мне в стакан детского шампанского, - согрейся.

Я выпила залпом стакан и отдала его Женьке:

-На.

-Еще будешь? – спросил он совсем другим тоном.

-Оно какое-то испорченное.

-Не испорченное.

-Я что, не чувствую? Это детское шампанское должно быть по вкусу, как лимонад.

-Это не детское шампанское, - сказал Женька, - это вино с градусами. Я его специально перелил, чтобы Ирина Петровна меня не запалила.

Я так и села рядом с ним на подоконник.

-И сколько здесь градусов?

-Двенадцать.

-Счастливое число, - я помедлила, размышляя, убить его или оставить жить в назидание потомству. – Ты… ты не видел, куда Князев мое платье дел?

-Меня из-за тебя сейчас чуть не убили. Ты хоть понимаешь, что Асе сейчас всю малину испортила?

Я не понимала.

Женька вытаращил на меня глаза:

- Ты где последние месяцы жила? В нашем классе или на луне?

Он налил мне еще шампанского.

-Нет, я не пью.

-Держи, а то ничего не расскажу.

Я взяла.

-Ну?

И Женя открыл мне глаза на мировой заговор. А пока он мне глаза открывал, я это стакан выпила ненароком.

-Ты хоть помнишь, когда он пришел?

-Кто?

-Князев, Димка.

-Эм-м, в октябре?

-В конце сентября, балда.

-Какая разница?

-Никакая, только тогда всё и началось. Только девчонки, как увидели Димку, так все и свихнулись разом.

-Вовсе и не все. Вот я, например…

-Да ты после перелома вообще не от мира сего стала. Ася самая первая положила на него глаз, а его посадили вместе с Тоней. 

-Постой, - оборвала его я, что-то припоминая, - Тоню Ася не трогала, это же Настя с Кристиной ее отлупили.

-Так это Ася Насте прожужжала все уши. Новенький на тебя только и смотрит. Ах! Ох! А эта Тоня только лезет зря. Вот Настя Тоню и вызвала на разборки.

-Дым коромыслом, а я-то думала, что Катя отлупила Настю из-за Аси, а теперь получается…

-Еще одно препятствие на пути к нашему Князю. Самых ярых поклонниц теперь Ася убрала, а остальные вякать не станут.

-Чума, - выдохнула я,- жила и не подозревала, что вокруг такое творится. А Дима, Князь, сам кого любит?

Женя задумался.

-Себя любимого.

-Может, Асю?

-Вряд ли, иначе бы стала она такой огород городить вокруг него, - пожал плечами Женя.

-Бедная. Ничего, может, в следующий раз повезет.

-На следующий Новый год?

-Откуда мне было знать, я же думала, что сюда воры залезли. У меня уже пакет с костюмом Оленя до этого пропал.

-Не бойся, провожу я тебя до дома, - великодушно решил Женька, - но только сегодня.

-О, мой прекрасный рыцарь, чем мне тебя отблагодарить?

-Давай поцелуемся.

-С кем?

-С тобой.

-Я не могу. Я стесняюсь. Яже девочка не целованная.

-Дура, что ты вообще в жизни понимаешь?

-Ничего, - призналась я.

-Да ты пьяная!

-Сам напоил.

Он еще больше обиделся, снова отметил, что я дура и что он всё равно меня поцелует. Схватил меня за плечи, я навалилась на него.

Эх, что это за парень, что он на лету не может пятьдесят семь кило удержать живого весу!

На следующий день я проснулась поздно. Смерть будет таиться за каждым углом, если Ирина Петровна расскажет маме, что меня застукали с Женькой. И если бы было чего на самом деле, было бы не так обидно!

Я сочинила маме невнятную историю, что замерзла в платье, переоделась, а пакет отдала Вере. И чтобы успокоить ее, при маме я ей и позвонила. Вера плевалась и истерично поливала меня грязью. А я в ответ жизнерадостно подтвердила, что сегодня навещу ее. Она стала орать еще громче, после чего я отключила телефон.

В школе платья не оказалось, зато нашелся пакет с Оленем. Лежал возле школьной доски, как будто издеваясь надо мной. Не было его вчера там, не было.

Делать нечего. Надо идти к Князю, ползать перед ним на коленках, умолять о прощении и просить вернуть украденное.

А ведь чувствовала, что не надо было его надевать!

Я скрипнула зубами от злости. Я стояла возле его дома, и хотя новогодний мороз крепчал с каждой минутой, но всё никак не решалась зайти.

Наверное, превратилась бы в своей нерешительности в ледяную бабу, но тут из дома выскочила девушка в огромной шапке-ушанке, и не менее огромных валенках.

-Сколько ты еще будешь здесь стоять? Скоро сопли в носу замерзнут! – сердито сказала она. – Заходи уже, не бойся. Я в магазин ушла.

-Мне тоже надо… в магазин.

Но она шикнула на меня и буквально силком запихнула в дом.

Я потопталась на веранде, вздохнула. Делать нечего. Зашла в дом.

-Мам!

Услышав его голос, я замерла и попятилась обратно на выход.

-Ты в какой чемодан мои трусы положила? – не дождавшись внятного ответа (мой сдавленный хрип не считается), Князев вышел ко мне навстречу и замер.

-Привет, - сказала я и протянула ему ярко-желтый подсолнух, который купила по дороге за тридцать рублей.

-Таня! – он смотрел на меня во все глаза, а на подсолнух даже внимания не обратил.

-Я пришла извиниться за вчерашнее, - промямлила я.

-Ерунда, о чем ты говоришь? Раздевайся, снимай обувь.

-Может, не надо?

Он встал передо мной на колени и помог стянуть сапоги с негнущихся, замерзших ног и тут же засунул их в громадные тапки-слоны.

-Пойдем на кухню, я тебя чаем напою.

Дома он выглядел совсем по-другому, не крутым, что ли, каким-то своим. Домашние штаны, растянутая футболка, на голове волосы собраны в пучок, который удерживал зеленый карандаш.

И вообще, дома у него царил совсем не новогодняя обстановка: вещи вынуты из шкафов, раскиданы на стопки, кучки, много коробок, а на кухне из продуктов выстроился настоящий лабиринт.

-Или лучше кофе? – он замер с круглой банкой. – Из Кении, очень вкусный.

-Нет-нет, чая будет достаточно, - поспешила заверить его я, - самого обычного. Если бы я знала, что вы куда-то собираетесь, то пришла бы в другой раз.

Он включил чайник.

-Мы уезжаем.

Я сразу сообразила по его тону, что возвращаться они не собираются.

-Неожиданно.

-Мама любит мириться с папой накануне крупных праздников или круглых дат.

Я вспомнила вчерашнюю разборку с Асей. Так вот почему она так взбесилась.

-Рад, наверное, что сбегаешь отсюда.

Дима промолчал, а потом сказал:

-Хотелось бы.

-Что, собираешься по нас скучать?

Он как-то неловко посмотрел на меня, потом опустил глаза.

Кажется, я сказала, что-то не то.

Щелкнул, закипев, чайник.

Дима никак не отреагировал.

Блин, а вдруг он всё-таки влюбился здесь в кого- то? Переживает из-за этого, а тут я – со своими подсолнухами.

-Мне уже идти надо, - сказала я, поднимаясь, - я только хотела твои вещи отдать…

-Они тебе не нужны?

-Как тебе сказать, - я окончательно растерялась, - конечно, я могу устроить аукцион среди твоих фанаток, даже уверена, что смогла бы заработать на этом деньги…

-Тебе они не нужны?

-Нет, потому что они не мои! Мне нужно мое платье!

-Платье? – теперь растерялся он.

-Да, платье, то самое, в котором ты вчера с Асей сюсюкался!

-А, это платье, - понял он, я уж было расслабилась, что мы, наконец-то поняли друг друга, как он заявил, - я тебе его не отдам.

Так и знала, что он не простит мне мордобоя.

-Отдай, пожалуйста.

-Нет.

-Блин, Князев, ты в курсе, что сегодня Новый год? Стань дедушкой Морозом, отдай. Ну зачем оно тебе, а?

-Оно мне нравится, - заявил Дима.

Так вот почему он ни с кем из девчонок не встречался!

-Вот придет твоя мама, я всё ей расскажу.

-Рассказывай.

-И полицию вызову. За хищение чужого имущества.

-Так ты только из-за этого ко мне пришла?

-Нет, полюбоваться тобой хотела. И не делай такое лицо, это шутка.

-А какое у меня лицо?

-Самодовольное. Блин, да если бы не ты, я бы сейчас с Женькой жгла весь его запас салютов.

-Таня, - его лицо вдруг стало напряженным, - что тебе нравится в этом коротышке?

-Что за допрос? – возмутилась я. – С какой стати ты решил, что он мне вообще нравится?

-Но ты же с ним встречаешься.

-Кто тебе это сказал?

-Он сам и сказал.

-Как сказал? – не поняла я.

-Еще в самом начале.

Ну всё, Женька. Я убью тебя, лодочник. Я встала, переполненная кровожадным позывом, даже глазами нож поискала, но затем меня одолели сомнения.

-Дима, а зачем он ТЕБЕ это говорил?

И тут я впервые в жизни увидела, как наш гордый Князь краснеет, можно даже сказать, цветет, как цветочек аленькой.

-Понятно же, зачем, - пожал он плечами.

-Ты к нему приставал???

-Да нет же! – вскочил Димка. – Это он ко мне постоянно лез!

Страшно жить, когда кругом одни извращенцы.

Потрясенная, я села обратно за стол. Зато теперь понятно, почему Женька так бесился, когда я заводила разговор о Димке. Нет-нет-нет!

-Ты врешь, - сказала я Диме.

Он захлопал глазами:

-А что в этом такого?

-Может, у вас в городе ничего в этом такого и нет, а здесь у нас такими разговорами человеку всю жизнь можно испортить.

-Значит, я тебе совсем не нравлюсь?

-Неожиданно, правда?

По лицу было понятно, что он очень расстроился. Он что, коллекцию из разбитых женских сердец собирает?

-Так ты дашь мне платье?

Он молча вышел и вернулся с коробкой. Я осторожно приоткрыла ее. Оно, родное.

Не успела я зайти домой, как мама посадила меня за готовку салатов. Я стругала овощи и злилась на Димку. Наплел в три короба какой-то ерунды и даже не смутился ни разу! И платье, наверное, даже постирать после себя даже не подумал. Я представила, что вечером под маминым чутким руководством залезаю в платье после него. Фу!

-Картошку всю накрошила? – поймала меня мама уже на выходе из кухни.

-Я сейчас, - пообещала я и скрылась в своей комнате.

Я открыла коробку. Слава всем богам, платье выглядело чистым. Я осторожно потянула его вверх за лямочки. В полумраке ткань была похожа на серебристый снег. Вроде чистое.

Я хотела положить его обратно, но тут заметила, что на дне коробки что-то лежит еще. Я отложила платье в сторону. Заколка, у меня была похожая, ручка, ластик и несколько фотографий. Я перевернула одну из фотографий, и в голове воцарилась пустота.

Зачем он это сделал?

Я схватила телефон и набрала Женьку. Сначала ответила его мама, сказала, что он только что пришел из бани, спросила, приду ли я в гости. Потом раздалось шипение, ворчание, и телефон перешел к самому Женьке.

-Привет, - сказал он.

-Жень, ты почему сказала Князеву, что мы встречаемся?

Он даже оправдываться не стал, сразу ответил:

-Чтоб не лез.

-К кому? Ко мне?

-А к кому еще? – огрызнулся Женька.

В самом начале года для классного уголка каждый из нас принес свою фотографию. Их ждала печальная участь: одни исковеркали, другие пропали. В Димкиной коробке лежала моя фотография, украденная с того самого уголка. Были и другие фотографии: я сижу за партой, что-то читаю, я стою у доски.

-Мы с тобой не встречаемся! Мы дружим!

-Ты сказала, что согласишься, если я вырасту, помнишь?

-Это было сто лет назад и к тому же, ты так и не вырос!

-Я стараюсь, но ты сама вымахала дальше некуда!

-Хочешь сказать, что это я во всем виновата??? – изумилась я. – Спасибо тебе, Женя! С Новым годом!

И выключила телефон. Совсем.

Я не могла поверить в то, что Князев мной интересовался. Да и что в этом такого, если он и интересовался? Я посмотрела на фотографии. Может, он такие данные на каждую девчонку в классе собирал?

-Ты куда? – крикнула мама из кухни.

-Мне нужно! – крикнула я в ответ. – Узнать кое-что, я вернусь!

-А картошку кто резать будет?

Прости, мама, но мне сейчас не до картошки.

Наверняка, они уже уехали. Или уезжают. За ними приехала папа, а Димка рассказывает ему о своих похождениях. Наверное, и обо мне рассказал. Может, он специально так всё устроил, а сейчас надо мной смеется. Как только я его увижу, то сразу всё пойму.

Почему я бегу? Не легче было спросить у кого-нибудь его телефон, позвонить? Или найти в сети, попроситься в друзья, чтобы потом, уже потом, ненароком поинтересоваться, были ли он ко мне серьезен или нет.

И что будет, если он скажет «Да»? Неужели я испорчу всю игру под названием «Мне все люди вокруг до фонаря»? Разве я смогу ему признаться, что как только он вошел в класс, он мне понравился?

Мысли в голове прыгали, мешались друг с другом, пока я бежала к его дому на окраине. А когда я добежала, они все исчезли: дом был погружен в черноту.

Его хозяева уже уехали.