Благие намерения / Фандом: Death Note / G / закончен

Автор: Инсулиновая терапия [Lintrarius]
Фандом: Death Note
Персонажи: Роджер Рувье, Квилш Вамми, L
Рейтинг: G
Жанры: джен, драма, повседневность
Размер: драббл
Статус: закончен
Дисклаймер: не принадлежит, не извлекаю.
Публикация на других ресурсах: только с разрешения автора.
Краткое содержание: И Роджер, и Вамми любят своих воспитанников. Каждый — по-своему.


Колено ныло и тянуло: не иначе, будет дождь. Роджер поморщился, медленно, осторожно опустился на сварливо скрипнувший стул — всё в этой комнатке было таким же старым и допотопным, как он сам.
Рувье любил свой кабинет — единственное по-настоящему тихое место в огромном здании приюта, его убежище, его берлога.
Шумные, шустрые, пронырливые мальчишки обходили эту комнату десятой дорогой: самым суровым наказанием в Доме Вамми было молча провести час в потрескавшемся кресле напротив письменного стола Роджера.
Они ёрзали, закатывали глаза, ковыряли пальчиками облупившуюся обивку подлокотников, болтали ногами и тяжело вздыхали, поминутно косясь на большие круглые часы, украшающие стену. Им было невыносимо скучно.
Это наказание было много эффективнее любых выговоров, дополнительных заданий и принудительных дежурств, а главное, здорово экономило и без того расшатанные нервы наставников.
Обычно Рувье демонстративно игнорировал изнемогающего от скуки нарушителя, невозмутимо занимался бумагами, потягивая ароматный антрацитово-чёрный кофе.
Когда положенный срок истекал и мальчишка пулей вылетал в коридор, Роджер извлекал из ящика стола плоскую фляжку с ромом, отмерял колпачком привычную порцию и опрокидывал её в чашку.
Квилш всегда посмеивался над ним, журил полушутя: мол, сопьёшься. Роджер серьёзно кивал и парировал: «А кто виноват будет?»
Квилш... Как давно он не появлялся здесь — полгода? Год?
Забавно: когда Вамми исчезал на долгое время, приют для одарённых сирот сам казался Рувье покинутым детищем, сразу как-то ветшал, выцветал. Иллюзия, конечно, но яркая и навязчивая.

Когда в приюте появился L, Квилш стал буквально одержим им: новый воспитанник поглощал всё его время, и даже когда они с Рувье, словно подростки, запирались в кабинете, чтобы выкурить по сигаре, Вамми, очарованный и целиком захваченный открывающимися перспективами, способен был говорить только об L.
Роджер видел Квилша таким и раньше: так бывало, когда старинный друг увлеченно работал над новым проектом.
Учёный от бога (а Роджер, хотя никогда никому не признался бы в этом, в бога верил), Квилш погружался в исследования с головой, он просто не умел по-другому.
Но молчаливый, странный парнишка с вечно растрёпанными волосами не был машиной, и Вамми, человек холодный и суховатый, неожиданно для себя самого прикипел к нему намертво.

Прочие воспитанники откровенно ревновали: они любили Вамми, любили искренне и по-детски открыто. Каждый его приезд был событием, настоящим маленьким праздником, и дело было даже не в гостинцах, которые он, вопреки негодованию Роджера, всякий раз привозил с собой.
Дети тянулись к Вамми, Роджера же, напротив, сторонились. Нельзя сказать, чтобы его это сильно расстраивало, он никогда не стремился сблизиться с подопечными. «Разлагает субординацию», — пояснял он Квилшу.

L рос. Его способности к анализу поражали, а удивительно цепкий разум был живым, острым и алчущим, и Рувье всё чаще казалось, что приют слишком тесен для юного гения. Вамми придерживался другого мнения: L напоминал ему редкое экзотическое растение, драгоценное, но нежизнеспособное вне тепличных условий. Однако он пошел навстречу неожиданному решению L выйти в большой мир.

Роджер хорошо помнил тот воскресный день: было на редкость тепло и солнечно. Чёрный лимузин у парадной нестерпимо бликовал, шофер истекал потом, то и дело судорожно оттягивая форменный воротничок. Дети облепили окна: L был для них кумиром, почти идолом, а теперь стал и символом свободы, ведь каждый из них мечтал как можно скорее вырваться из-под опеки Роджера.
Рувье тоже наблюдал за отбытием из окна кабинета. Сам он уже успел тепло попрощаться с Вамми, L же сентиментальностью не отличался и ритуалов не признавал.
Все ждали. Показался Квилш, в каждой руке он нёс по распухшему чемодану. За ним — наконец-то — сутулая фигурка в белом.
Шофер забрал багаж, распахнул дверцу, и Вамми, коротко взмахнув рукой, скрылся внутри. Следом нырнул L — неловко, задев дверцу головой. Машина тронулась и медленно покатилась к воротам.
После этого Роджер видел L лишь один раз — тот вытянулся, раздался в плечах, но оставался таким же тощим, сутулым и нескладным. Таким же замкнутым. Таким же гениальным.

Некоторые одарённые дети из приюта «перерастали» свой талант, свой дар, и к тому моменту, как их голос переставал ломаться, а с лиц сходили угри, они становились обычными детьми. Нормальными. Роджер склонен был считать, что им повезло: они получили шанс поступить в университет, завести семью. Или хотя бы кошку. L — не повезло. Он был жемчужиной, настоящим, дистиллированным гением, невольно положившим начало неофициальной «выборке» среди других воспитанников. «Отделять зёрна от плевел» — так теперь меж собой называли свою задачу наставники потенциальных наследников L.

Атмосфера в Доме Вамми неуловимо изменилась. Дети способны безошибочно улавливать любую недоговорку, чувствовать полуправду. В конце концов Вамми принял решение: от воспитанников ничего не скрывать. Да, они — не просто дети, да, они своего рода избранные, особенные. Да, любой из них может — если, конечно, захочет — стать вторым номером. После L.
Захотели не все, и не все, кто захотел, смогли выдержать новую, скорректированную программу обучения. Кто-то сходил с дистанции и возвращался в «обычный» класс. Кто-то, как А, уходил насовсем. Это было тяжело для всех: и для наставников, и для их подопечных.

Роджер всё чаще задумывался о том, чтобы оставить свой пост: слишком большая ответственность легла на плечи. Она давила, точно каменная плита, стесняла грудь, не давала спокойно спать.
Он чувствовал: над ними сгущались тучи. Всем известно, куда ведут благие намерения — а намерения Вамми, бесспорно, были благими. Первоначальный замысел по созданию места, где дети, отличающиеся от других, смогут получить все условия для развития своего потенциала, постепенно приобрел неприятный душок. Понимал ли это Вамми? Вряд ли. Осознавал ли это L? Да, наверняка.

За окном зашумело. Первые капли, тяжелые и грузные, забарабанили по стеклу. Ноябрь... Роджер потёр ноющее колено, вздохнул и потянулся за фляжкой.