Забытые Силуэты | Фэндом: Fullmetal Alchemist (Эдвард Элрик/Уинри Рокбелл) | G | Закончен.

Название: Forgotten Silhouettes/Забытые Силуэты.
Автор: Винрия.
Фэндом: Цельнометаллический алхимик
Бета: Конечно же программа "Microsoft Word". Программа для печати текста. хд Ах, да-да, кстати. Прошу любить и восхвалять - Эррис. Она же няшка Шеля.
Статус: Закончен, НО сие произведение может еще стопицот раз быть исправлено в порыве эмоций.
Пейринг: Эдвард Элрик/Уинри Рокбелл. Ну и кое-где мелькает Альфонс Элрик.
Рейтинг: пусть будет G. Тут ведь нет кровавых убийств, сцен насилия, сексуальных сцен. Ненормативной лексики в безмерном количестве - тоже н е т.
Жанр: Трагедия (angst). История, построенная на переживании героями тяжелых эмоциональных потрясений.

От автора: Хм, если честно, то я первый раз в своей жизни выкладываю своё "произведение" на форум да на обозрение обществу. Так что, прошу строго не судить (как за сам фанфик, так и за его оформление). Я здесь новенький, потому, если что вдруг, то... Всё можно исправить! о.о
Прошу, по возможности оставляйте свои комментарии... Мне будет очень приятно. Да и, думаю, ваши отзывы могут стать колким стимулом... Вообщем, жду Вас, мои милые Рецензенты. ^\\^

«Мои родители, Ури и Сара Рокбелл, уже давным-давно мертвы. Когда началась гражданская война в Ишваре, они по собственному желанию отправились туда в качестве военных врачей (в то время медиков сильно не хватало). Ну а я, их маленькая и любимая дочурка, не смотря на все мои мольбы и просьбы взять меня с собой, туда, в самое пекло (думаю, Вы уже поняли, что тогда я и понятия не имела о том, что такое "война"), осталась дома. Дома, в маленькой деревушке под названием Ризенбург. И, к счастью, осталась не одна. Во время отсутствия родителей за мной должна была присматривать моя любимая Бабуля Пинако - знаменитый на всю провинцию механик автоброни.

"Уинри, мы скоро вернемся. Веди себя хорошо, договорились?".

Конечно же, я, как и любой другой нормальный ребенок, очень скучала по родителям, однако свято верила, что они вот-вот вернутся назад.

Помнится мне, каждый день, ближе к вечеру, не доев свой ужин, я забиралась на широкий подоконник в гостиной, закутавшись в любимое одеяло и ждала их, прижавшись бледным лбом к холодному оконному стеклу, нередко засыпая в таком положении. А если и не засыпала, то частенько видела Эда с Алом, уперто ждавших возвращения своего Отца: они, широко распахнув свое кухонное окно и перегнувшись через него, жадно всматривались вдаль, бурно обсуждая что-то. Ах, я помню! Помню, что тогда мне безумно хотелось знать (а главное - понимать) то, о чем они вечно переговаривались между собой. Нет, ну правда.

«…»

Когда работаешь целый день, разные невеселые мысли приходят и уходят: ничего не поделаешь - как говорится, "помещение занято".

Чтобы затупить вечно гнетущую меня грусть, я решила помогать бабуле. Она не стала сопротивляться и охотно приняла мою помощь, одобряя такое необъяснимое рвение к работе. Так же, как и сейчас, я могла погрузиться в наблюдения за работающей бабушкой с головой, не слыша и не видя все то, что происходило вокруг меня. В то время для меня всё это было чем-то вроде игры. И эта самая игра, как-никак, усмиряла мои колкие детские чувства и эмоции, которые, хоть и временно, но всё же могли забуянить во мне, к сожалению, не в самый подходящий момент!
Из-за всего происходящего я понемножку начала осваивать профессию своей пожилой Опекунши. А мне ведь и правда до боли в груди нравилось помогать ей: нравился и запах смазки, и скрип старых подшипников, нравилась и эта прекрасная форма автоброни, в основе которой была заложена человеческая анатомия. Но особенно я любила, когда мне давали какое-нибудь "особо важное поручение"... Я чувствовала, как уставала грустить, но искренне веселиться у меня не все еще почему-то не получалось. Жалкие попытки обмануть саму себя, веселиться и не показывать свои настоящие чувства мне не нравились. Но со временем печали таяли. Я спокойно ждала возвращения родителей...

Однажды пришло извещение о том, что мои родители, мои мама и папа, погибли на войне.

«…»

Я знаю, что во время той страшной кровавой бойни они спасли многих Ишваритов. И многие из них сейчас бы не существовали, если бы мама и папа не были бы такими мягкосердечными и добродушными. Прибыв в Ишвар они подарили надежду на спасение и в дальнейшем оставались со своими пациентами, несмотря на то, что линия фронта становилась все ближе и ближе...

Невольно я задаю себе вопрос, ответ на который давным-давно получила.

Как? Как они умерли?

Их убил пациент, которого они спасли. Никто не смог его остановить и никто не смог разглядеть его лицо...

Это преступление никак нельзя оправдать.

Интересно, помнит ли он семью аместрийских врачей Рокбелл? Во время гражданской войны они отправились на фронт, чтобы лечить Ишваритов, таких как он, и оставались с ними даже после того, как поступил приказ об уничтожении их страны. Помнит ли он людей, которые спасли его жизнь и которых он, :bip: сын, за это убил!? Да... Этот человек, человек, который убил маму и папу, человек, которого они спасли, помнит их. Как же так? Что ему сделали мама и папа? Что они сделали, чтобы заслужить такое?... Я не понимаю.

«…»

Интересно все же. Где вы? Как живете? Чем занимаетесь? И... живы ли вы вообще? Ведь вы совсем не пишете мне письма, не звоните и не заезжаете в гости... Знаю, знаю я. Вы знаменитые на всю столицу Алхимики, но разве не это причина всех неприятностей, в которые вы вечно вляпываетесь!? А! Быть может, именно сейчас у вас совсем нет на меня времени, потому что вы заняты каким-либо особо важным поручением? Да, скорее всего так. Но что-то мне не верится, что ты, Эд, ни разу не сломал свою руку. Ладно-ладно. То, что ты не подрос (и не приехал на очередную смену автопротеза), еще объяснить можно. И, исправить, кстати говоря, тоже (пей побольше молока, дурак)! Но...

Вас называют сильными. Говорят, что любую неприятность вы можете пережить и продолжить свой путь, не свернув с него. Да, и правда. Это меня немного успокаивает.

Я всегда безумно боялась остаться одна. Я боялась, что вы оба исчезнете из моей жизни точно так же, как исчезли мои родители: раз и все. Нет вас. Нигде нет. Просто не существует больше. Не существует н и г д е. Как будто вас и не было, не было совсем.
Но, черт, вы всегда улыбаетесь при виде моих слез и ласково называете меня Дурочкой. А я всегда-всегда злюсь, хоть и не показываю этого, отвечая каждому из вас немой нежной улыбкой. А злюсь-то я не просто так. Злюсь, потому что безумно боюсь. Ведь это так страшно, страшно терять нечто родное и близкое. Неужели не понятно? Я всегда знала, что могу потерять единственное, что у меня есть сейчас, в погоне за тем, что моим никогда не будет. За тем, что мне, в сущности, и не нужно. И я могу знать не тот день и час, когда потеряю (потеряла?) вас, Элрики, а тот день и час, когда заметила потерю, но... И кого я, спрашивается, пытаюсь обмануть сейчас?».

Уинри резко откинулась на спинку большого деревянного стула, аккуратно подогнув под него худые ноги. Её бледное лицо, обрамлённое русыми волосами, казалось немного печальным и испуганным. И вот постепенно голубые глаза механика наполнились невыносимой волчьей тоской, а на худой щеке уже поблёскивали тоненькие еле заметные полосочки, оставленные слезами. Тяжелый вздох разнёсся по маленькой комнате и, мгновенно отразившись от стен и окон, растворился в ночной тишине. Звуки, которые, как ей казалось, зацепились друг за друга, отдались резкой болью в висках, а к горлу подкатил ком. Наклонившись вперёд, девочка медленно прикрыла глаза и, закрыв лицо руками, громко заплакала...

«Можно я снова буду плакать за нас двоих?».

трогает сильно, эмоции замечательно переданы, едва не расплакалась в конце