прода-шмода
Мой друг не появлялся уже долгое-долгое время. Когда я пыталась протиснуться к нему, вглубь своего сознания, то встречала лишь пустоту. Естественно, меня это пугало.
Я сидела на кровати, свесив ноги, как всегда делая наброски вымышленных существ и людей с длинными шеями, обволакивающими тело.
Компьютер спокойно шумел в привычном темпе, обои сверкали под лучами заходящего солнца, переливаясь от нежно-зеленого к желтому и снова набирая силу. Слегка переведя взгляд, я увидела, как шкафы цвета недожаренных какао-бобов впитывают сияние, исходящее от окон. Волшебный квадрат пространства между стеклом и мебельным зеркалом дышал пылью, не давая темным шторам заслонить себя. Все казалось таким маленьким, уютным и на удивление родным. Эти четыре стены, окружающие меня каждый день, нежно окутывали душу, не пуская на волю.
В комнате громко играла музыка, в такт шуму, исходящему от процессора, и уличному галдежу, настраивая меня на нужный лад. Вдруг за порог тихо зашла бабушка. Длинный халат прикрывал маленькие хрупкие ноги, она прошла вглубь спальни и начала мерить давление.
Резко, без каких-либо признаков на ухудшение, она завалилась на бок и с грохотом упала на пол. Тело билось в конвульсиях, источая пену вокруг измятых губ. Руки, ноги, голова,- все танцевало в неведомом мне ритме, будто она была одержима страшными существами из темного мира. Из горла рвался задушенный хрип, заставляя меня окаменеть на несколько секунд. Стены, окружавшие мое существо стали сужаться, давая проход лишь к телефонной трубке. Колонки ныли музыкой, но я их уже не слышала. Единственным звуком, наполнившим всю меня, был стук сердца. Не прошло и минуты после случившегося, как я уже вызвала скорую и, присев рядом с бабушкой, попыталась понять, что же с ней.
Язык невольно скатился к краю рта, а в грудной клетке будто дрались несколько демонов, поочередно захватывая в свое подчинение слабые голосовые связки. Только сейчас я заметила, как небо отражалось в голубизне её очей, навсегда отпечатываясь в сознании. С остекленевших, будто хрусталь, глаз скатывались слезы, бороздя переносицу влажными дорожками. Мне никогда уже не забыть тот страх, таящийся в уголках неживых зрачков.
Очередная потеря, заставляющая сердце вырвать кусок и кровоточить, кровоточить, кровоточить, пока не появится рана более свежая, которая в конечном итоге, скорее всего, просто уничтожит тебя. Очередной ночной кошмар, подпитывающийся глубоким чувством вины и бессилия, который заставит тебя кричать, кричать, кричать, пока ты не сойдешь с ума, заливаясь тяжелыми каплями пота.
Горечь заполнилась воспоминаниями о мертвом лице, изрезанным морщинами, окутанным в синее легкое облачко небытия. Больше я её не видела…никогда.
***
Вспухшие от слез глаза закрылись быстро, даже не давая мне шанса на сопротивление.
-Девочка моя…- чуть зашелестело у меня над ухом,- мне так жаль, так жаль…
Невольно свернувшись в клубок, я снова заплакала, позволяя прохладным рукам укрыть меня с головой от всего, что только могло происходить в том или ином мире.
- Тебе…тебе когда-нибудь казалось, что с тобой лишь играют? Причем не кто-нибудь, а сама смерть?
-О чем ты?- нежно прошептал друг, коснувшись моей дрожащей щеки.
- Стоит мне смириться с прежней утратой, стоит оставить заживать дыру в душе, как смерть решает, что настала пора другого. Настала пора меня еще помучить.- Лицо исказилось в гримасе ненависти, выплевывая слова, как оскорбление.- Будто это лишь игра, которая тоже закончится явно не в мою пользу. Я боюсь…я боюсь однажды проснуться со справкой от врача, что психически больна. Мне страшно от одной лишь мысли, что могу уступить ей, что могу сломаться. Ведь тогда она пойдет играть с другим, верно?
- Не нам с тобой знать об этом.
- Ты лишь игрушка, я – игрушка. На нас смотрят, как на хомяков в колесе, и аплодируют, когда набираешь высокую скорость. А для пущего веселья запускают тухлыми помидорами, чтобы выявить насколько ты стоек и будешь ли вообще бежать дальше.
Темнота, так сладко окутывающая меня, стала распадаться, запуская новое измерение.
-Что ты опять задумал? – выкрикнула я, получая ответ со страхом в голосе:
- Это не я.
Пустота сменилась очередной декорацией для спектакля. На этот раз кто-то крепко сжимал мою руку, и, повернувшись, я онемела. Передо мной стоял парень, который с самого детства снился мне, когда отчаяние переходило все границы, и он спасал меня. В последнее время он перестал появляться, а сменился этим безумным садистом в моей черепной коробке, и, признать, мне его жутко не хватало.
- Ты…
Каре-зеленые глаза взглянули на меня с удивлением, выдавая то страх, то тревогу.
- Девочка моя…
Челюсть медленно стала опускаться.
- Я думала, этот мальчик лишь моя выдумка, которая у всех есть. Ну, там, знаешь, плод работы мозга для облегчения переживания жизненных ситуаций. А ты это ТЫ?
Он позволил себе слегка улыбнуться, обнажая ровные зубы. Белокурые недлинные волосы торчали по бокам, а сам он был одет в потрепанные джинсы и кожаную куртку.
- Все-таки увидела меня. Получилось раньше, чем я того хотел…мда. Где мы?
- РАНЬШЕ, ЧЕМ ТЫ ТОГО ХОТЕЛ?- нервно взвизгнула я, размахивая кулаками в его тело. Согнувшись пополам, он пытался меня успокоить, естественно, безрезультатно. Задействовав еще и ноги, я повалила его на пол и начала пинать. Неожиданно где-то сбоку послышался звук открывающейся двери, что заставило меня наконец-таки оглянуться. Запыхавшись, я всячески пыталась дышать ровнее, как только стала узнавать знакомые черты квартиры в ночных просветах окон. Стены были почти голыми, а в коридоре стоял телефон для звонков. В зале высился диван, а напротив - громоздкий телевизор, окруженный солдатами-шкафами. Абсолютно парализованная, я услышала знакомые голоса, пропитанные радостью. Кватрира, где проживали родственники, - жилье мертвецов. Неяркая лампочка загорелась где-то сверху, начиная отсчет первой покатившейся слезы.
- Ну, вот мы и дома, - громко рассмеялась женщина.
-Д..д..д..а..а..вайте посмотрим телев..в…изор. Должно кино интересное идти,- заикаясь проговорил мужчина, и я не сдерживаясь зарыдала в голос, чтобы не верить тому, что сейчас происходит. Друг, очнувшись от побоев, резко повернул меня к ним, несмотря на жалкие попытки сопротивления.
Высокий красивый мужчина обнимал маленькую девчушку, жутко похожую на него. Не сдерживаясь, я подошла к нему совсем близко и прошептала: - Люблю тебя…
Внезапно все стало меняться.
Реальность рушилась, показывая все новые и новые воспоминания, заставляя рваться все сухожилия в теле от невыносимых утрат. Скользящая осень следовала за летом, год за годом. Все, что только осталось в моем сознании, стало сжирать меня под оглушительный крик рядом находящегося парня. Казалось, что-то хотело уничтожить это все: меня, его, всех, кого я знаю или знала, чтобы зажить своей новой жизнью, отдельной от меня самой. Это что-то – темнота, взращенная мной внутри собственных катакомб.
Когда очередная реальность стала рваться, заполняясь пустотой, я закричала что есть мочи звериным громким рыком. Пазлы пространства метались под давлением «нечто» и мной. Постепенно, после долгой борьбы, они стали возвращаться на место. Вокруг бушевал ураган силы, ограждая тела вихрем ярости. Глаза мальчика налились непонятной жаждой, и он уставился на меня, в нерешимости что-то сделать.
На пике своего глубинного отчаяния, когда вся мозаика вернулась вспять, я почувствовала теплые нежные губы. Вся мощь, блуждающая во мне, стала пропадать, переливаясь в нечто другое - неизгладимо пустую чашу. Это как быть матрешкой без сестер внутри. Просто духом, способным лишь на паразитирующий образ жизни. И этой матрешкой был мой друг, живущий во мне на протяжении долгих 16 лет. Глаза стали закрываться сами собой, усталость накатилась холодным прибоем, унося последние остатки осознанности всего происходящего. Всю мою энергию высосали, как нефть из изнывающей земли, которой уже нечего отдать, кроме жизненных соков. Я тихо умирала в чьих-то нежных объятиях, отдавая последнее,что у меня было, бьющееся кровью по венам.
"Живи…- почему-то вдруг подумалось мне.- Живи, мальчик мой."