"В гостях у пятницы" - оживи фантазией картинку! Расскажи историю! Страница 107

Пламя взметнулось к верхушкам сосен. Искры мотыльками сорвались, вспорхнули к затянутому снеговыми тучами небу, медленно угасая на лету. Отблески костра плясали на разрисованном лице шамана, превращая симпатичные в общем, черты в дьявольски ухмыляющуюся харю. Резко тянуло пролитой кровью, сырым мехом, кожей и горящими травами. Тягуче-тревожно перекатывались дробные удары бубна, и сердце колотилось им в такт. Шаман откинулся на коленях, вглядываясь в сердцевину огня. Раскаты бубна взывали, и где-то в далеком-далеке ударило в ответ, пронзая дрожью в подреберье. Пора!   
Дым завивался спиралями, ластился к ногам, выстилался дорогой. Вдалеке призывно звенело ударами пульса. Под босыми ступнями морозно похрустывали осколки чужих снов, снежинками кружили у лица мелкие духи, неясно шелестели в уши. Шаман, не глядя, отмахнулся от них, словно от назойливой мошкары. Сосредоточенно и даже упрямо шел он вслед за зовом прямо сквозь
растекающееся призрачное свечение, у которого не было источника.   
Свет. Неправильный, беспокоящий, без теней и оттенков. Гулкие, как из-под воды, невнятные разговоры, звучащие отовсюду и ниоткуда:   
- ...а теперь она заводит девятую кошку. Девятую!   
- ... вчера на нижнем плане столкнулся с дэвом. Мелкий, а наглый! Еле пришиб.   
- Да уж, понаехали! Что им у себя-то не сидится? Астрал не резиновый!   
- О, глядите, смертный приперся. Чей? Если ничейный, себе возьму, вместо кота.   
- Ага, щаз! Мой это, - с ленцой вклинился новый голос, разом перебив гулкие перешептывания, - оболтус, но подношения присылает регулярно... Ну, чего тебе?   
- Курсовую, - шаман судорожно сглотнул, -"Анималистические верования в культуре народов Крайнего Севера". Сдавать через неделю, а у меня...   
- Эх, говорю же - оболтус! Ладно, неуч, записывай: в суровых условиях Крайнего Севера...

Снежные скьярры крутились по сугробам, лезли под ноги, окутывали мелкой крупкой, метя хвостами лыжню. Старый шаман шел равномерно, не обращая внимания на мельтешащих скьяр. Не давил, изредка проглаживал ладонью по сухой жестко топорщащейся шерстке. Но шагал дальше, с хода и мыслей не сбиваясь. Погасшая трубка приятно пахла смоляной вишней и пихтовыми углями из кисета на груди.
Долгий степенный рассвет обещал ясную погоду до полудня и бурю к вечеру.
Надо было торопиться, но шаман все равно не успел. То, что манило его теплой пульсацией посреди бескрайней снежной степи, уже угасло.
На равнине лежал еще не успевший окоченеть, но уже простившийся с дыханием жизни путник. На губах и бровях смерзались кристаллики льда.
Шаман даже не пытался его тормошить: понимал, что уже бесполезно.
Сидя на корточках, внимательно осмотрел труп, сдернул теплую рукавицу, и ладонь юркой змеей устремилась за пазуху парки. Нащупав холщовый плотный пакет, выдернул его на свет.
В пакете оказались бумаги, исписанные мелким бисерным почерком, и документы погибшего.
Паспорт с именем всемирно известного путешественника и единый  пропуск в южные крепости.
Ведал ли шаман, что умершего знает весь мир, или наплевать было ему на мирское, но он аккуратно натянул капюшон парки трупу на лицо, бережно оправил одежду, торопливо, пока не нагрянули льдовые орки, зашептал Белому просьбу-моление сберечь душу и тело того, кто ушел новым путем в нижний мир.
Скьярра мазнула пушистым хвостом по лицу мертвеца, осыпала снежком.
И дрогнул наст, расступился, тело путника погрузилось вниз, глубоко, на три человеческих роста, проталина закрылась обратно настом, присыпалась снегом, чтобы никто не покусился на тело разумного, чтобы не тронули и не сожрали как свежую падаль.
Для орков лакомый кусок.
Шаман поднялся в рост, отряхнул налетевший снег. Рассеянно огладил ближайшую к нему скьярру, заискрившуюся от удовольствия. Поднял руку, выставил вверх палец, определяя направление и силу ветра, торопливо натянул на уже порядком закоченевшие пальцы рукавицу.
И направился не тем путем, каким шел, а слегка восточнее, чтобы обогнуть Ивовое озеро и выйти прямо к Южному форту. Донесение надо было доставить до того, как буря вступит в свои права и накроет снежным плащом всю равнину.