нет, я все-таки это сделала!
Нет, я сплю… а я сказал сплю! Да! С открытыми глазами! Да! Я разговариваю во сне! Нет, сказки во сне я не умею рассказывать! Я вообще больше сказок не помню! Плевать, что ты помнишь… я сказал плевать – значит плевать! Да, я во сне еще и спорить могу! Плевать на твои сказки! Плевать на твое нытье! Плевать на все! И отстань от меня!....................... Одну сказку! Только одну сказку! И все!
ГЕНЗЕЛЬ И ГРЕТТЕЛЬ
Тропинка сначала петляла между деревьев, исчезала в высокой траве и снова появлялась. В лесу не было слышно ничего, кроме кряхтящих криков больших воронов. Черные птицы сидели на ветках и лупили свои блестящие глаза-бусины на двух маленьких детей, бродящих по темному густому лесу, и знали, что это ничем хорошим не кончится. Знали, но молчали, потому что их все равно никто никогда не слушает и слушать не будет. Ведь они же всего лишь тупые птицы? Кому какое дело, что они хотят сказать?
Дети были одеты очень бедно. Было видно, что они либо сироты, либо дети обычных крестьян, у которых иногда нет денег даже на еду. Девочка лет пяти-шести крепко сжимала руку мальчика, старше ее всего на год-два. Мальчик, хотя ему было явно неудобно, ведь на одной руке повисла девочка, крошил горбушку немного заплесневелого хлеба. Но этим жалким попыткам не заблудиться не суждено было жить долго. Стоило детям пройти вперед от брошенных кусочка хлеба, так с дерева сразу же бросался ворон и жадно склевывал надежду детей. Птицы ведь так глупы и бестолковы. Они же ведь не понимают, что произойдет совсем скоро. Хотя они это знали… но сделать они все равно уже ничего не могли…
А тропинка в скором времени растворилась. Было ясно, что здесь не ходит ни зверь, ни человек. И только вороны настойчиво продолжали преследовать детей. девочка потихоньку захныкала.
--Мне страшно, Гензель!
--Не бойся, Греттель, - попытался успокоить ее мальчик. – Все будет хорошо. Я тебе обещаю.
Но вот через некоторое время меж деревьев замелькал небольшой домик. И дети, даже не подозревая, что их может там ожидать, кинулись к нему. Только подойдя поближе, они поняли, что дом этот сделан не из дерева, не из камня, а из сладостей. И дверь, и стены, и окна, и крыша, и дверь, даже крыльцо были сделаны полностью из карамели, зефира, леденцов и шоколада. Не выдержав, дети кинулись к сладостям и сразу же вгрызлись в шоколадные перила крыльца.
Дверь в дом тихо и без всякого намека на скрип открылась. Дети замерли и обернулись. На террасу вышла тощая морщинистая старуха в грязных лохмотьях. Сердца детей забились в испуге.
--Проголодались, детки? – проскрипела старуха. Гензель и Греттель судорожно закивали. – Заходите, я вас накормлю и напою!
И, приобняв детей за плечи, старая ведьма завела их в дом. Усадила за стол. Накрыла стол. Поставила детям всякого рода сладостей. И торты, и карамель, и конфеты с самыми разными начинками, и горячий шоколад, и мармелад, и шоколад… Такого разнообразия сладкого дети никогда жизни не видели! Поэтому сразу же набросились на такое изобилие.
Съев столько, сколько смогли, дети захотели спать. И как только они уснули, старуха спустилась в подвал. Здесь пахло гнилью и паленым. Здесь было практически пусто, только в углу стояла огромная печь, да большой дубовый стол с посудой. Старуха подбросила туда еще дров, чтобы сильнее разжечь огонь. Криво улыбнувшись, показав гнилые зубы.
--Ну наконец-то я поем! – тихо захихикала она.
--Неужели? - раздался детский голос позади. Старая ведьма вздрогнула и обернулась. Во мраке, освещенная лишь огнем, исходящим из печи, стояла Греттель.
--Вот ты и будешь первой! – засмеялась старуха, выискивая взглядом мальчика.
--Ты так уверена? – проворочала языком так, словно ей было трудно говорить, девочка, подняв на старуху бесцветные, словно стеклянные глаза.
--Что ты такое говоришь?
Вместо ответа Греттель чуть заметно улыбнулась.
--Девочка… - прокряхтела старуха, отступая назад. – Что ты..?
--Я хочу есть, - покачала головой девочка и кинулась вперед.
Каким-то чудом старуха успела увернуться. Поэтому Греттель врезалась в стол со стоявшей на ней посудой, половина которой тут же, громко зазвенев, обрушилась на пол.
--Что ты делаешь?! – возопила старуха, пятясь к двери.
--Я! ХОЧУ! ЕСТЬ! – заверещала девочка и, схватив тот за угол, бросила стол через старуху. Тяжелая мебель попала прямо в дверь, полностью закрыв ее.
Старуха в испуге переводила взгляд с двери на девочку и обратно.
--Я.. хочу… есть… - прошипела тихо Греттель. – я… хочу… есть… я… хочу!
Она стояла около печи, тихонько покачиваясь из стороны в сторону, при этом тихо повторяя одно и то же. Но в следующий миг девочка вновь кинулась к старухе. Та в этот раз увернуться не успела и повалилась на пол под напором хилого тельца девочки. Из открытого рта Греттель на лицо старухи капала вязкая слюна. И старая ведьма отчетливо увидела частокол острых зубов. Но стеклянные глаза девочки продолжали смотреть в пустоту, словно ничего не видя.
На ступеньках пряничного домика сидел Гансель, прижавшись виском к шоколадным периллам. Из подвала дома разносились дикие вопли старой ведьмы.
--Я никогда тебя не брошу, сестренка, - прошептал мальчик. – Никогда…
ВСЕ! Теперь ты от меня отстанешь, наконец?! Что ты на меня так смотришь? Ну что ты глазами хлопаешь?! Что?.. ЧТО?! ТЫ ЕСТЬ ХОЧЕШЬ?! Сестренка… не смотри на меня так… не надо… а?