История давно минувшего: Хозяин пустыни Страница 21

- Моя магия? – рассеянно переспросил Тихий, все еще пребывая под впечатлением от прикосновения к новому. – Ну, водных магов полно. Любой может этому научиться. А таких, как ты, единицы. До тебя я еще не встречал иллюзионистов. Только слышал… ну и читал, - Имран почесал затылок, снова не зная, куда смотреть, ибо Оникс перестал показывать иллюзии. – М… как твое имя? Я слышал от других, но неполное… И… у тебя сильный дагларский акцент, ты ведь родом из Танааля? Тогда почему работаешь на Шеор-бая? Разве даглары не против воровства? – поняв, что задает слишком лишние вопросы, Имран потер щеку и криво улыбнулся. – А, извини. Не отвечай.

«Тебе нечего обламывать», - подумал Имран, когда Оникс сказал про отца и рога. Благо, мысль эта не превратилась в слова, и Тихий лишь шмыгнул носом, подавив смешливую улыбку. Он находил подражание Ярина дагларам очень забавным, ибо это напоминало о книжных историях, где воспитанные в лесу дети впитывали звериные повадки. Аналогия была неподходящей, но отчего-то Имран думал именно о ней.
- Ты не так понял, - Тихий усмехнулся и, чуть потоптавшись, сел на мягкую траву, решив, что беседа приятно затянется. – Не то что бы я скрываюсь… и не то что бы я протестую против родни. Отец поддерживает мое увлечение магией, и если бы не он, я бы не учился в Академии. А она для меня все, - мгновение Имран молчал, а после чуть нахмурился. – Говорю, как книжный червь или ботаник-заучка… хотя, от истины это не далеко, - он пожал плечами. – Мне просто неинтересны придворные дела. Как вообще можно думать о каком-то там троне какого-то там никому не нужного города в дремучей пустыне, когда в Тирмарде столько всего? Мертвый остров Вана нируанцев, святой источник Ир`Круат у арбаро, поляна темных трав у сингов Фарран… а Вазар, а Щель! Ты представляешь? – перечисляя, Имран загибал пальцы, чтобы после показать полный кулак Ярину, как доказательство своей правоты. – Я терпеть не могу Самаг… жара, пыль, песок… но я не видел всей пустыни. Ее, пожалуй, никто не видел. И это еще более интересно, если в ней даже нашелся целый дракон, - он с неуместным весельем прихлопнул в ладоши. – Здорово, правда?

- Обязательно увидишь! – не успев даже обдумать, выпалил Имран, однако весьма искренне. Будучи обладателем множества несбыточных мечтаний и стремлений, он всегда поддерживал чужие подобные начинания. Ибо так ему казалось, что если у кого-то вышло, то выйдет и у него. Исключение составляла сестра – несмотря на всю любовь к ней, Тихий отчего-то часто намеренно рушил грезы девушки. Это получалось неосознанно, и после, анализируя свое поведение, Имран всегда жалел, что сказал Аин недостаточно слов поддержки, которых ей, как и ему, вечно не хватало. – Подумай: ты даже знаешь дагларский, семья твоя – даглары, кому, как не тебе, вероятнее всего удастся увидеть Гранмор? – Тихий кивнул на иллюзию в руках мага. – Я предпочитаю думать, что путешествия легче, чем кажутся, и самое большое препятствие – это наши собственные предрассудки. Знаешь, у меня в планах в ближайшие пять лет непременно побывать на островах. Понятия не имею, как я это сделаю, но, мне кажется, чем больше я читаю и слушаю про Нанданавана, тем они ближе. Правда, отец и Ромунд-бай постоянно напоминают про горящее там сейчас восстание, - Имран стал задумчиво крутить на пальце кольцо, смотря, как то бликует в пятне закатного света. – Войны отвратительны, а внутренние войны – еще хуже. Жаль, что их так много.

Имран долго молчал, прежде чем ответить. Последние слова Оникса напомнили ему о рассуждениях Саграфта, от которых Тихому делалось крайне неприятно – его любовь к нируанской культуре была достаточно сильной, чтобы служить вуалью, которая скрывала горькую правду, не давая светлой картинке померкнуть. Имран прекрасно знал об отношении нируанцев к мардам: в словах Ромунда было больше правды, чем могло показаться, но Тихий упрямо ее отрицал. Ему не хотелось принимать тот факт, что он никогда не станет частью того, что так сильно любит – и благодаря этому, задумавшись, он неожиданно понял чувства Ярина, чье желание быть дагларом казалось смешным, хотя Имран и испытывал то же самое.
- Ты говорил, что если бы иллюзионизм преподавала только Асана-бай, то было бы лучше… этот твой второй учитель… м, - Тихий зажмурился, когда ветер зашелестел в кронах и растрепал волосы. – В этом есть смысл. Как и в том, что учителей двое… Всегда есть черное и белое. Плюсы и минусы. Так мир полнее, понятнее и правильнее, - хоть он и говорил так, все внутри противилось философии о таком понятии войн. – В Академии мне говорили, что я отбрасываю неугодное и принимаю только то, что нравится. И это мне мешает… в магии, в учебе, во всем, - он вздохнул. – Еще вечно упрекают в упрямстве, - между темных бровей пролегла хмурая морщинка. – Но я не вижу ничего плохого в увлеченности одной идеей. Когда у человека есть в жизни цель, все приобретает смысл, хочется что-то делать. Я не люблю войны не из-за смертей или чего-то такого… войны – это всегда разрушение истории, - Имран подумал о том, сколько всего погорело в Муссане, и поджал губы. – Они могут унести что-то навечно. Знания… правду, - он коснулся груди, где под слоями одежды покоился дневник. – И тогда это регресс.

Имран приподнял брови и закивал.
- Это интересно. Но мать зовет подобные разговоры пустым литьем воды, - он усмехнулся и отклонился назад, опираясь на руки. Пару мгновений он молчал, а после неожиданно резво воскликнул. – Я видел на дагларских прилавках в Танаале амулеты против иллюзий. Но их ещё очень мало и цены на них просто заоблачные. Они, вроде, из хризоколлы, - Тихий задумчиво посмотрел наверх. – Это так здорово... новая магия... новых школ не появлялось уже кучу лет, не считая огненной магии драконов, - он вновь затих на мгновение. – Интересно, что изобретут ещё, - Имран прикусил губу, думая об учении Фейна, и замолчал уже надолго, провалившись в собственные мысли.

Руах, до этого смотрящий на примирение учтиво поднял взгляд вверх. Не то чтобы духа смущало происходящее, скорее Асана запрещала ему "глазеть", в одну из ночей заметив, как слуга с интересом разглядывает происходящее. Голос маленькой хозяйки нарушил сопение и пыхтение на кровати, пока мардийки разбирались с положением тел:
- Я Ссаара в следующий раз спущу в твой сад и будешь знать, как сбегать! - воровка уже не зримо для Руаха распахнула халат нависшей наставницы, о чём свидетельствовал звук упавшего на пол пояса, а дальше духу оставалось лишь тихонько приземлиться у двери и краем глаза наблюдать за счастливым времяпровождением Беспокойной.
Асана и по совместительству Бархат, стали для него первыми хозяйками на Тирмарде и всё, что с ними происходило вызывало у Руаха неподдельное любопытство, так что, запрет иллюзионистки на рассматривание звучал даже обидно, ведь Руах, как и положено, хранил их тайну. Впрочем, он никогда о ней никому не расскажет. Может, только спустя десятилетия, когда прекрасная история любви затеряется в песках, его скрипучий голос да шелест стареющих листьев поведают кому-нибудь о волнах простыней, сжимаемых смуглыми пальцами, о палантине волос, как цветные разводы на поверхности пруда, пестрящего рыбами, разлетевшемся меж чуждых перстов, украшенных небольшим родимым пятном. Определённо, спустя десятилетия кто-нибудь узнает, а пока Руах будет молчать, как и безучастный Ссаар.
Время неторопливо катилось к полудню, когда к одной из колонн, разделяющих оконные проёмы, приблизился шелест крыльев и птица добродушно осела на подоконнике с интересом заглядывая в знакомую комнату. Через лёгкую вуаль иллюзорных штор не было видно происходящего. Сокол потоптался на месте и резко взмыл в небо, когда прямо сквозь ткань к нему вынырнула чуть растрёпанная восточница.
- Сса урр, куда тебя понесло, глупая птица? - шикнула Бархат и, скрестив руки под грудью, уставилась на посланника Оникса. Тот послушно сделал вираж и осел на положенное место, тут же пронзительно вскрикнув. Иллюзионистка зашикала и оглянулась. Беспокойная пошевелилась на постели, но больше никак не выдала своего пробуждения. Тогда, воровка сноровисто отвязала письмо и с увлечением уселась на подоконник, чтобы приняться за чтиво.
"Вакх зун, Атхир! Ты всё лучше пишешь."
Мардийка заулыбалась, услышав в наспех выведенных строках тепло похвалы.
"Не зря Бай тратит на тебя своё драгоценное время. В этот раз твоё письмо спасло меня от самобичевания, так что благодарен больше, чем прежде."
На разбор этих двух фраз ушло больше времени и старательного всматривания в ровные ряды слов. Слово "самобичевания" было произнесено в несколько заходов, но Бархат упёрто смотрела в строки, пока слоги не сложились в твёрдое слово, написанное, дагларской рукой. Серьёзно, если бы мардийка не знала Оникса в лицо, то определённо решила бы, что состоит в переписке с настоящим дагларом, хотя, Ярин таковым и являлся, покорив некогда тем самым прыткий взгляд воровки. Дальше следовала радость за школу, которую мардийка прочитала меж строк, а вот на следующем вираже письма, ждал неожиданный элемент.
"Ты только будь осторожна с Головешкой. Лучше совсем к нему не ходи."
В этом месте Ярин посадил кляксу, что вообще ему не свойственно. Обычно он чисто пишет и ничто не нарушает стройности букв, но тут. Бархат нахмурилась.
"Азмах рра! Прости. Я немного зол... "
- Бархат, - шелест Руаха, заставил увлечённую мардийку вздрогнуть. Дух, каким-то невообразимым образом незаметно подплыл ближе и ухнул. - За дверью посланник.
- Чей? - в удивлении вскинула голову мардийка, быстро сворачивая письмо и пряча свёрток в потаённый кармашек безрукавки.
- Не знаю.
-Сса урр, открой дверь, - шепнула Бархат, с проворством варана в пустыне поднырнув под кроватью, схватила с одной из золотых лап дракона на аквариуме свой амулет и взмахом руки накинула на Асану иллюзию идеально заправленного пледа. Руах ухнул и раскрыл дверь. К неожиданному удивлению Бархат там оказался Сабах. Дух неуверенно крутился подле порога, глядя на мардийку и готовясь вот-вот улизнуть на лестницу, но, видно, храбрился. Воровка питала к нему неясную симпатию, узнавая в вертлявом духе родственную душу, посему прямо перед Руахом дверь закрылась, оставляя гостя и хозяйку в коридоре.
- Здравствуй, Сабах. Что привело тебя? - Как можно ласковее улыбнулась Лирель. Сабах замер, насколько это было возможно при его постоянном передвижении и голубые глаза, не уступающие в цвете камешкам хризоколлы , мигнули.
- Данав-бай зовёт Асану-бай и Бархат-бай в гости. - Дух немного помолчал, видимо вспоминая, что ещё должен был донести и добавил. - После обеденных занятий.
- О, - задумчиво протянула Бархат, а по спине пробежал холодок от мысли, что придётся встретиться с отвратительным мардом в живую. - Хорошо, Сабах-бай. Я скажу Беспокойной.
Дух, от такого обращения заухал и приподнялся над полом и, в конец засмущавшись кинулся по лестнице вниз. Бархат негромко посмеялась и нырнула в комнату. Руах встретил её скрещенными на груди руками и узким взглядом зелёного света.
- Не сердись, Руах-бай, - тихо хихикнула мардийка, похлопав по чёрным доспехам. Дух вздохнул.
***
- Ох и не нравится мне это всё, - в который раз пробурчала Бархат, прячась за спиной наставницы, ведь чем ближе они приближались к кабинету Данава, тем дурнее становилось в голове. Письмо Ярина она так и не успела дочитать, что сеяло смутные сомнения по поводу вчерашнего приключения Беспокойной и, возможно, Ярина. Но стал бы Оникс в таком участвовать? Бархат поджала губы и взглянула на дверь, которая широким жестом распахнулась и из неё буквально вывалилось несколько измученных учеников. Один выложил свой не переваренный до конца завтрак не отходя от кабинета прямо на пол. Воровка сочувственно вскинула брови и уставилась на Асану.
- Ты серьёзно хочешь туда идти? - одними губами шепнула Лирель и многозначительно кивнула на дверной проём.

 - Ключик? – рассеянно повторил Имран, не менее озадаченный концом их пути. И если Ярин сожалел о завершении интересной беседы, то Тихий просто пребывал в шоке от самого себя. Вместе с шоком, однако, трепыхалась странная гордость: ведь он по-человечески поговорил со вполне живым человеком, живым нормальным человеком, никаким не ботаником и даже сверстником, что делало момент ещё невероятнее. – Ах, ключик, - он вздрогнул и принялся суетливо рыться по карманам, в которых было огромное количество лишнего. Отыскав нужное, Имран протянул связку Ониксу. – Отдашь сам, ладно? Мне не очень хочется опять пересекаться с Шеор-баем. Кажется, он считает меня странным. А я... ну... старательно делаю вид, что это не так, - Имран кашлянул и, глядя не в глаза Ярину, а на свою протянутую руку с ключом, чуть тряхнул ей, намекая Ониксу брать связку поскорее. – Возьми, возьми...

Пока Неназванный заканчивал речь, Беспокойная с чуть заметным волнением взглянула на Бархат, с молчанием проверяя все ли в порядке. После подцепила амулет и провела по нему пальцем. По камню пробежали неровные разводы, отвечая на прикосновение, иллюзионистка неодобрительно покачала головой, и жесту вторили длинные серьги. Но дальше она повернулась к некроманту.
- Вот именно Данав, мы ведь не на уроке, - с нажимом пропела Асана, - а потому не распускай руки, пока ученики вне твоей компетенции. Включая Оникса, конечно. Я закрываю глаза на особую специфику твоих занятий, но с каждым новым эксцессом не выносить тебе мозг становится все сложнее... Бойся, это самое опасное оружие женщин. Даже Авмаар сломался.
В ее голосе до сих пор чувствовалась угроза, но к последним словам она приобрела елейные оттенки. Беспокойная взмахом ладони скрыла Бархат, вновь являя глазам Лирель, а после плавной походкой продолжила путь по пустому классу. Длинная юбка зашуршала, когда женщина опустилась на одну из немногих кушеток, что была ближе всех к Неназванному. Асана поправила выбившуюся из общей картину прядь прямых черных волос и, вздернув к собеседнику голову, начала:
- Надеюсь, ты позвал нас не только для того, чтобы попрактиковаться в противодействии дагларским побрякушкам. – Она осуждающе вздохнула. - Появилась идея для создания иллюзии над Восточным районом, да? И, зная тебя, позволь забежать вперед, спросив сразу, нет ли способа менее опасного?