Поэтический конкурс "Фантасмагория". Голосование.

Delirium Tremens

Ты сидишь и выпиваешь,
Замирает мир вокруг,
Над окном твоим печально
Горит белый полукруг.
Ты не чувствуешь обмана,
Верно истина в вине,
Достигая дна стакана
Ты уже паришь во сне.

Всё вокруг бежит и скачет,
Всё шумит, как на концерте,
Ты в мечтах или в реальности,
Ты живой или скелет,
Ты не знаешь, спишь иль бредишь,
Ты идёшь или стоишь,
Слышат ли тебя соседи
Или Карлсон, что на крыше.

И Луна завыла волком,
И кузнечики в траве,
Звёзды или вертолёты
Громыхают в голове.
Рассыпаешься песочком,
Расплываешься как лужа,
Ставишь часто многоточия,
Будто это кому нужно.

Словно крылья твои руки,
Словно музыка твой голос,
Ты избавился от скуки,
И по телу бежит морось.
Ты похож на человека,
Ты похож на постороннего,
Твой окончен скудный век,
Ты летишь во тьму знакомую.

Распашонка, зубы, садик,
Первый друг, улыбка, тройка,
Сигарета, ночь, фонарик,
Юбка, стон, пустая койка,
Бабочки, кроссовки, майки,
Зеркала, алмазы, лужи,
Разговоры, ссоры, байки,
Дети, дом, работы, ужины.

Ты сидишь и выпиваешь,
Замирает всё вокруг,
И уходишь так печально,
Где сияет полукруг.

Правда "Дурака"
`
Мрак, сгустившийся во мраке,
Где свет дарит слепоту,
Простирается над миром,
Вверив случаю судьбу.

В нём дороги пахнут йодом,
А в воде объят огнём
Наш скелет былой природы,
Растворяясь белым сном,
Что исчезнет в промежутке
Коридоров, закрыв дверь,
Перед тем как мы промокнем
Под дождём своих идей,
Оросивших весь мир кровью.

В чаще мыслей нет уж дна,
И полёт — есть смерть идеи,
Не увидевшей конца,
Как дитя не зрит отца,
Поднимаясь в пустом склепе,
Где от пыли не видать
Всех костей, кто не родившись,
Повернул путь жизни вспять.

А Луна нам всё смеётся...
Но, поверьте, не со зла.
То ухмылка чёрной мысли,
Породившей в нас глупца,
У которого нет шансов
От возведших эшафот
Нас самих для нас самих же,
Чей удел всегда ведёт
К отрицанию слепому.

— Поднимай, палач, топор!
Замахнись и сбей у тела
Головной его убор!
Смерть тому, кто несёт глупость!
Смерть поганому Шуту!

И мудрец лишь мысль обронит
Вслед такому дураку,
Кто себя же обезглавил,
Отрицая, что он глуп.

— Только глупый так поступит,
Заплутавши среди смут,
Кои сам себе придумал,
Став не более, чем труп.

И когда взорвётся небо,
Станет поздно вспоминать,
Что в лесу случилось тёмном,
Где лежит всех знаний мать:
Обезглавлена. Убита.
Монстром, что покинул склеп,
Не поняв, что Шут — не Глупость,
Ведь другой несёт обет.

Но пора. Прощайте, звёзды,
Стаи мелких огоньков!
Ночи свет во мрак уходит,
Что вдали уж День несёт.
Я прощаюсь, ведь вы сами
Не уйдёте никогда,
Ведь молчание в пожаре —
Ваша жуткая судьба.
Не со мной дорога та!

Я — лишь Шут, пришедший с Ночью.
Вместе с ней Я и уйду.
Жизнь — абстракция в абсурде,
Где нельзя поверить сну,
Что приснится мимолётно.

Я, мой Друг, открыл глаза.
Можешь думать, что угодно,
Ведь то правда — не твоя.
У неё мой рот — зашитый,
А вот твой — бред без конца,
Где ни смысла, ни Черта —
Ангел Чуши лишь.

Пока.

Герой

В другой вселенной,
В неизвестном месте,
Куда нельзя нам заглянуть,
Живут престранные зверушки,
Мы все их знаем, но не суть.

И в этом мире уважаемом
Жила себе одна рука.
На ней красиво восседали
Шесть пальцев,
Последний без ногтя.

И вот скажу я вам, ребята,
Шестой как раз и не простой.
Другие пальцы говорили,
Что Стив наш тот ещё отстой.

Его пинали, унижали,
Смеялись над его судьбой,
Но Стив при этом не сдавался,
Влекомый лиш одной мечтой.

И та мечта давала крылья,
Стирая память о другом.
В мире конечностей он будет
Героем спасшим легион.

Сгустились тучи, настало время,
Городом прошлась чума,
Участие в которой брали
Ноги, головы
И туловища.

В миг началась большая бойня.
Явились целые войска.
Чтобы сравнять с землёй все руки
Потребовалось не больше дня.

Враги были от всех сильнее,
А зубы их кромсали плоть,
Поэтому они решили
Всех рук к себе завербовать,
Чтобы скорее целым стать,
Но план их провалился.
Кого не ждали, тот явился –
По земле палец покотился.
Хотел уже наш Стив сразиться,
Но вдруг страх пальцем завладел,
Ужасней он не видел тел.

Закрыв свой взор Стив заступился
За всех, кто братом ему был.
Чувство стыда залило кожу,
Но что поделать, он ничтожен,
Даже родным не знает как помочь.

Вдруг ярость заливает вены,
Пред взором видит другой мир
И крик срывается из пальца,
Перенося чужих туда
Откуда нет пути обратно.

Оказался пальчик магом,
Удивился даже сам.
Магией не управляя
В пропасть закинул себя сам.
Но он не умер.

И сейчас уже за полночь,
А я пишу стих о себе.
Был рад историю поведать,
Не забывайте обо мне.
Я палец Стив, не кто иной!

Еще немножко и сырчек!

Где же сыр?
Ведь слюни текут,
Лишь одинокая плесень в чулане...
А может его утащила сорока?!

Не может, а точно!
-- помёта следы на окне,
И выглядят они непорочно,
Как белоснежный ангел в имле!

Но где же проказница, утварь,
Что сыр мой весь утащила?!
А вот же она, дожирает мой СИРЬ!!!
И что мне, -- с голоду пухнуть, скотина?!

Хотя есть же пушка,
Что дед подарил мне на днюшку!
Ну готовься, -- раз, два -- и ты труп!
Промазав услышал: "Вот ведь ты нуб)"

И тут я о плесени вспомнил --
Она ведь тоже сьедобна!
И вот, приключилась же что за беда!
*ВИИУ*,*ВИИУ* Помер наш Джигурда!

Вывод: крысы наше всё!!

КОНЕЦ, ТЫ МОЛОДЕЦ?!)
ПС: *ВИИУ* -- звуки тачи скорой...

Любимая работа

День с утра не задался, не проспав чуть - чуть работу,
Вот бегу я под дождём, подвернув рискуя ногу,
Запыхалась, отдышалась, утерев платочком лоб
На пороге заведенья, где тружусь который год.

Дверь захлопнулась за мной,
Пред глазами мир иной.

Обволакивая прочной липкой паутиной,
Не даёт вздохнуть легко то, что кажется рутиной.
Каждый день, как шаг по льду
Тонкому, весеннему. Говорю себе: "Смогу".
Окунаясь в атмосферу странного безумия,
Вихри бреда растрепав ясное сознание.
Но себя держу в руках. Вообщем, всё как ранее.

А в висках вопрос стучит
Кто иль Что нас посетит?

Вот стоит Наполеон собственной особой
И надменность так и прёт, несмотря на робу.
Корсиканец - иностранец страшно выкатив глаза
Громыхает звучным басом - лучше встать под образА,
Бьётся головой об стены мягки, как кисель,
Не дождавшись уважения, падает. Ревёт, как зверь.
Плачет. Сопли на лице. "Выпустите, вашу мать
Дело срочное одно. Надобно Москву мне взять!"

А вот она - Царица Мира, фальцетом тонким дребезжит:
- Подайте платье с кринолином! - от нетерпенья вся дрожит.
- Заварных хочу, эклеров! Где же вы, холопы?
Не увидев верных слуг, смолкла. Я совет ей дам:
- В моде нынче простота. Меньше пафоса, мадам.

День к полудню катится
От чудес не спрятаться.

Страх взял душу в плен - и причина в том ясна
Нахожусь я под прицелом глаз Злодея - Маньяка,
Главное спокойствие. Не стремлюсь я угадать
Что сей интересный man мне пытается сказать,
Жадно губы облизнув. Может хочет он убить?
Иль напротив, с жарким пылом, прямо здесь и полюбить?

Дальше в списке - славный малый,
Безобидный старичок. На щеках его цвет алый
Он уж в образе, сморчок. И хохочет. И глумится
И ужимки обезьянки. Может ей хотел родиться?

На пороге уже вечер
Просыпаясь, лезет нечисть.

Коктейль из крови выпрашивал Хитрец - Вампир,
И подмигнув лукаво, меня зовёт на званный пир.
Вот только чую я подвох. Походу быть особым блюдом
На вечеринке той судьба. Как кстати занялась я Глюком
Вы не ослышались. Глюком, обряженным в простынку.
Его повадки для меня знакомы, не в новинку,
Когда-то сей субъект носил другое имя. Но стал он Глюком,
Сдвинувшись на почве творчества Бессона Люка.

На очереди - парочка охотников на белочку;
Старушка древняя, косящая под девочку;
А келью с Ведьмой, я сторонкой обойду,
Перекрещусь, вздохну и корвалолу пригублю.

Бреду домой. В мозгах нелепиц вереница.
Вот так проходит день в стандартной психбольнице.

Когда я восстал, то встал не в себе,
Осознал свое "я" мотыльком в пустоте,
Парил высоко над грешной землей,
Задавался вопросом: почему я такой?

Внизу тело стоит, посреди января,
Над ним вихрем кружусь: ведь это был я?
Оно выглядит мертвым, как всегда поутру,
Как же буду смотреться, когда вправду умру?

Я стал колоссальным, циклопично огромным,
Одним глазом смотрел я за миром загробным,
А вторым видел звезды и они пели мне,
Цветами и звуками, что плясали во мгле.

Думал все мысли разом,
Ощущал волны мира,
Жил во все времена тем, чье тело покинул,
Умирал и рождался, как и мир за окном.

Я страдал/наслаждался откровения сном.