"Исповеди Несвятых"|R|в процессе / Рассказ

Введите_текст

Автор: Введите_текст
Название: Исповеди несвятых
Рейтинг: R
Фэндом: Ориджинал
Персонажи или Инволвинг : Анна, Николай, Мария
Жанр: драма
Размер: планируется миди
Статус: в процессе
Описание: несколько небольших рассказов, где некоторые неудавшиеся личности исповедуются о своей жизни, в тот же момент жизни их постепенно переплетаются.
От автора: может оказаться совсем неинтересным, занудным и ни капли не новым, но это первая проба "пера"
P.S. Буквы в названиях глав - А, Н, М - это первые буквы имён персонажей

-А-
Я лежала плашмя на жесткой неудобной кровати, чей возраст равнялся, пожалуй, годам моей бабушки. При любой моей попытке хотя бы чуть-чуть изменить своё положение, она жутко скрипела, раздаваясь в моих ушах скрежетом, подобным отзвуку криков сотни грязных бездомных кошек. Позу, к сожалению, менять особо не приходилось, ибо верёвки, врезающиеся мне в кожу на лодыжках и запястьях, сковывали движение. И вдобавок ко всему - эта опустошённость и внутренняя воющая, никак неощутимая физически, боль. Временами из моей груди вырывались стоны, медленно переходящие в крик и истерический рёв. Таким образом я ничуть себе не помогала, некоторая боль выходила, но это была лишь иллюзия облегчения. Я пыталась вырваться, но сил в моих опухших руках, покрытых уже пожелтевшими синяками, было мало. В моменты, когда истошный крик вперемешку с нечленораздельными речами вырывался из моей глотки и продолжался столь долго, что накрывал меня с головой, в маленькую пустую комнату заходили безликие мужчины в белых халатах. Иногда они что-то говорили, как видимо, пытаясь мне что-то внушить и успокоить, но их слов я не понимала, не слушала, и даже, скорее, не слышала, так что обычно дело заканчивалось очередным уколом, который, всё-таки, некоторым образом мог приостановить вырывающийся из меня поток смрада. И безликие мужчины уходили, оставляя меня наедине с собой, наедине со своей нуждой. «Доза! Мне нужна доза!» - звучало в моей голове, а, может, я произносила это вслух. Однако звукоизолирующая серая комнатка оградила этот мир не только от звуков, издаваемых мной, но и от меня самой. Оно и к лучшему.
Я не была святой, но главным своим грехом считаю вовсе не то, что я скатилась до уровня попрошайки в трущобах, озадаченной одной целью – добыть деньги на удовлетворение своего наркотического голода. Нет… Грех мой состоит в том, что я никого не любила, никем не дорожила. И собой в том числе. Ведь если бы не эта нелюбовь к себе и окружающим, я бы не довела до такого состояния себя, и от этого бы не последовало того, до чего я стала доводить других. Я сделала множество недопустимых ошибок. Первая ошибка, ставшая стартом для моего короткого пути, полного падений – моя уверенность в том, что миру на меня плевать. Может, так оно на самом деле и есть, но это не является поводом плевать на мир. В нём есть много хорошего, если уметь видеть, если попросту раскрыть глаза, а не закрывать их ладонями, пугаясь правды. Мне было удобно некоторое время жить в своём вымышленном мире, где вроде всё было хорошо и интересно. Вроде. Но он был ненастоящим, и поэтому мне вскоре это наскучило.
Я стала искать новые способы увидеть радость и красоту своими закрытыми глазами. Отстраняя от своего мира людей и общение, я приняла в него наркотики. Чем я отличалась от большинства наркоманов, каких миллионы, я употребляла дурь не за компанию, я её потребляла просто по своей дури. И в этом я находила выход. Так я спасалась, сама не знаю от чего. От осознания, что нужно что-то делать, ставить цели и добиваться чего-то? Так было проще. Так мне было хорошо даже в дождливые промозглые ноябрьские вечера на бетонном полу в заброшке. Одной. Наедине со своим экстазом… и своей болью при его прохождении.
Рассудок? Цели? Достижения? Я не хотела этого всего. Главным для меня были наркотики, та радость, что они мне приносят и тут же отнимают. Радость мгновения, которая выводит жизнь из моего организма. Мне не был важен способ, как я их достану, хоть ценой чужих жизней, важно – состояние. Вскоре родителей не стало, но появились заветные пакетики; и нож, лежавший у меня в столе, был быстро забыт.
Сейчас я здесь. Привязанная к кровати, питаемая лишь хлебом и водой, я хожу под себя и мне до тошноты плохо. Говорят, я скоро перестану быть зависимой от наркотиков. Но умалчивают о моей будущей жизни. Сейчас я её не чувствую, как и раньше. Даже если мне не нужна будет в будущем дурь, я не избавлюсь от своей собственной, ведь я не вижу смысла своего существования. В этом мой грех, моя вина, моя слабость

Введите_текст

-Н-
Сложно сказать, что я являюсь отбросом общества, какими их обычно считают. Я вполне обычный человек. Чего мне не хватает в жизни? Я молод, внешне приятен, у меня есть семья, маленькая дочка, работа и достаток. Всё кажется практически идеальным. Но идеально оно лишь в общепринятом смысле. Это стереотип. Если ты обеспечен и устоялся, как личность – ты успешен. И как раз этот идеал мне и стоит поперёк горла. Всегда хочется менять свою жизнь, а не стоять на месте. Этого хотелось и мне. В моих жилах стыла кровь, останавливаясь в преддверии чего-то неожиданного, дыхание перехватывало, и я вздрагивал; я всей своей натурой чувствовал приближение чего-то нового. И я это понимал. Тот сладостный порыв останавливало лишь то, что я не мог знать и предугадать, хорошие ли меня ждут обновления. Этот мой страх и неуверенность – мой грех. Я не могу делать своё будущее, я слаб в складывающихся обстоятельствах; я не могу плыть против течения, я похож на бревно больше, чем некоторые женщины в постели – я плыву и не сопротивляюсь, несёт ли меня по прямой реке, или же сквозь водопады.
Но к моему ожиданию и страху тот день настал. Я встретил Её. Нет, я говорю вовсе не про любовь, в неё я давно уже перестал верить, чувства сгладились, и в слове «любовь» я видел слово «долг». Сейчас это было нечто совершенно другое. Скорее, тяга к познанию тайны этого человека, любопытство, желание стать с Ней вместе медузами, чтобы видеть друг друга насквозь.
Пока нас связывало лишь что-то вроде служебных отношений, я наблюдал за Ней, делал для себя заметки, изучал в Ней всё, что можно было постичь зрением – цвет глаз, форму лица, округлость черепа, доминантные и рецессивные признаки. Словом то, что доступно взгляду простого врача-практиканта. Позже я стал познавать Её состояние – это была слабость и безысходность. Не передать, как мне хотелось говорить с этим существом. И моему уму и сейчас остаётся непостижимо, что меня притягивало в Ней. Скорее всего, то её несовершенство, каким оно может существовать, мне было интересно попытаться понять такого человека, как Она, посмотреть на Её жизнь не с общественной точки зрения, а с той, с какой видит её Она сама. Понимание – вот к чему стремился я. Но сейчас я вижу, что лучше бы я захотел понять что-то иное и более полезное, чем отверженную миром девушку.
Я был человеком с эстетически красивым лицом, которое могло бы быть эталонным для обложки американского журнала для девушек-подростков, но был безлик. И я так хотел сблизиться с таким же безликим человеком, с которым мы могли бы найти себя.

Введите_текст

-М-
Притушённый свет; гул голосов; то тут, то там звяканье стаканов. Глазам сложно смотреть из-за сигаретного смога, распространённого по помещению. Оперевшись локтём о барную стойку я поднимаю стакан «Хенесси» и медленно подношу к губам. Нога лежит на ноге, осторожно обнажая резинку чулка, выглядывающую из под чёрной юбки-карандаша. Я стреляю взглядом в сторону и удостоверяюсь, что обратила на себя внимание. Играю дальше. Делаю глоток. Капля горячительного напитка скатывается с губы и скользит по подбородку, перебегает на шею и скрывается в декольте полурасстёгнутой рубашки. Ко мне подходит мужчина. То – сё. Вскоре я делю с ним постель. Дочь у бабушки, муж в ночную смену на работе. Всё отлично.
Нет, не стоит жалеть меня. Всё отлично. Я живу и радуюсь. Мужчин, восхищавшихся моими золотыми кудрями, миндалевидными зелёными глазами и неотразимыми формами, не счесть. Мне это доставляет неописуемое удовольствие. Я красива. Я могу добиться всего, чего и кого захочу. Я. Я! Только я! Я…
Зачем же я тогда исповедуюсь? Я… не знаю. Возможно, что-то где-то болит. Там. Внутри. Нет-нет. Да… Я не получаю уже удовольствия от этих безразборных половых связей. Зачем же я это делаю? Что-то доказываю? Что? Нет… Да! Да… Или нет.
Сомнения. Вот что не так во мне. Пожалуй, сомневаюсь я во всём. Но действую я уже без сомнений. Чтобы они меня не одолевали я просто… Не думаю. Говорила мне мама: «Дурочкам всегда везёт по жизни.» Вот я и следую этой заповеди. Муж, ребёнок. А это везение? Тоже не знаю. Правда, по-моему, к той фразе мама прибавляла ещё что-то. Не помню. Не важно.
Невыносимо! Работа – дом – работа. Вот я и сижу в барах, ловлю на свою удочку рыбок. Невыносимо! Кривые улыбки офисных червей и червих. Или чертих? Невыносимо! Невыносимо! Нежеланный ребёнок, её ожидания от меня, как от мамы. Ничего не хочу. Готовка для голодного мужа, выслушивания его рассказов о работе. Ненавижу!
Да. Стоит снять маску. Я ненавижу свою жизнь, свою легкомысленность. Я хочу быть свободной, но меня обременяет семья. Я на грани. Невыносимо…
Большое количество поглощённого алкоголя делает своё дело – я засыпаю. Чужая кровать, чужой человек, но эта чуждость не помогает мне избавиться от своих переживаний.

Введите_текст

-А и Н-
По началу дни моего заточения тянулись невыносимо долго, и, слушая тиканье часов, которое ударяло по моим ушам, я невольно считала секунды. Единственное, что меня отвлекало – это изредка заходившие в комнатку мужчины, кормившие меня, убиравшиеся за мной и вкалывающие мне успокоительное. Я бы могла чувствовать себя королевой, которой дарят столько внимания и всё делают за неё, если бы не одно но: моя обездвиженность и обречённость.
Но время шло, тиканье часов перестало отдаваться эхом в моей голове, да и ремни сняли с моих конечностей. В диспансере я провела на тот момент уже полтора месяца, и, к моим удачи и удивлению, мне это помогло. Мой ум прояснялся, теперь я могла рассуждать, теперь я вновь могла чувствовать себя, своё измождённое тело: я чувствовала аромат свежего хлеба и сладковатость воды, я наблюдала за своим телом, словно младенец. Я вновь вспомнила, что меня зовут Анна и мне 19 лет. Я стала чувствовать себя чуть более свободной, хоть и находилась всё так же взаперти.
Дни мои стали куда интереснее ещё и благодаря молодому человеку, который с таким живым интересом наблюдал за мной здесь в вечерние и ночные смены. В то время, пока я ещё была прикована к кровати, он украдкой пробирался ко мне, с неподдельным интересом что-то записывал в свой блокнот и уходил. Он словно побаивался меня, хотя это и не удивительно. Со временем он стал наведываться ко мне чаще и оставался со мной дольше. Это всё были молчаливые встречи, пока в один из таких вечеров я не сказала свои первые за долгое время наполненные смыслом слова:
- Почему Вы так наблюдаете за мной?
Казалось, он в тот момент был готов провалиться сквозь землю. Пожалуй, я застала его врасплох своим умением говорить. Он смотрел то на меня, то в блокнот, затем его взгляд вновь направлялся на меня. Будто бы в своих записях он пытался найти ответ на мой вопрос, но не находил, подобно школьнику на уроке литературы. Позабавленная такой реакцией, я ухмыльнулась, и только заметив это, парень наконец перестал теребить свой блокнот и, стыдливо опустив глаза на ботинки, выдавил из себя:
- Мне просто интересно.
- Что Вам интересно? – с детской незатейливой искренностью спросила я. Тогда он явно собрался с мыслями и поднял на меня глаза.
- Мне интересны Вы, - произнёс он, сильно выделив «Вы». Немного погодя, он добавил: - Я хотел узнать о Вас…
- Что Вы хотели узнать? – выпытываю я.
- Всё. – этот ответ оказался твёрд и лаконичен, и я заметила искру, блеснувшую в его глазах, когда он это сказал.
Наступила тишина. Я задумалась. Выпытывать дальше мне как-то не хотелось, да и зачем? В моей голове было ясно, и мой теперь уже твёрдый внутренний голос, который представлял интересы моего разума, сказал мне: «Так пускай!» Почему-то этот момент столь меня воодушевил, что моё тело, преодолев силы притяжения, поднялось с кровати, и вот я уже сидела и внимательно глядела в глаза этого молодого человека. По его лицу было сложно понять, о чём он думает. Веки его были опущены, губы сомкнуты, и лишь блеск в глазах выдавал его заинтересованность с потрохами. Заметив это, я решила передразнить свой внутренний голос, бросив с некоторым вызовом:
- Так пускай!
Тут парень чуть ли не вскочил со стула. Странным мне он показался на тот момент. Какой-то дёрганный, с непонятными желаниями…
С того раза он стал появляться у меня каждый вечер и мы подолгу говорили, правда, всё ни о чём. Мне это всё было до невозможности забавно и интересно, и в тот же момент это меня отвлекало от моей серой обыденности: от ничего не делания. Парень он был самый обыкновенный, несколько занудный и живущий своим делом. Таких я видела много, и что с ними случалось дальше я тоже знаю… Но я была благодарна ему за многое: за еду, которую он мне тайно протаскивал, за беседы, за то, что я могла хоть кого-то здесь звать по имени. «Николай!» - как сладостно было его звать… Раньше мне этого всего было не надо, даже до того, как я оказалась здесь. Просто на данный момент именно это было для меня выходом, как когда то выходом я считала героин. Выход, который был мне нужен, словно воздух, который всегда спешил на помощь ко мне в моём заточении. Выход, который я просто использовала.

Введите_текст

-Н и А-
Никогда ранее меня не тянуло на работу настолько сильно. Я туда не шёл, я летел в диспансер, подгоняемый желанием вновь увидеть Анну. Не знаю, что меня так привлекало в ней, я могу сравнить свои ощущения лишь с тем, что она меня околдовала: ни с того, ни с сего во мне проснулось желание преследовать её, видеть, слышать, наблюдать и чувствовать. Видеть, как меняется её лицо, такое холодное и чётко очерченное; наблюдать за движениями её хрупких, почти прозрачных ручек; заглядывать в её чёрные, глубокие и скрывающие что-то глаза. Я так хотел разгадать ту тайну, что кроется в этих глазах, тайну, которая тянет меня за собой.
Я видел её, такую мягкую и беззащитную, каждый день, но несмотря на это, моё сердце замирало каждый раз, когда она бросала на меня взгляд. И что было главное – она не являлась божеством, она была даже не то, чтобы обычным человеком, она была отверженной, вынесенной в «мусорное ведро» общества. И потому была, казалось, очень близка: вот она сидела рядом и могла бы даже ждать от меня покровительства. Но Боже! Как она оставалась далека, потерянная, недопонятая. И, мне казалось, будто я бросаю вызов Вселенной, пытаясь подойти к ней ближе, обрести её и понять.
Все наши с ней занятия – это игра в вопросы. Я задавал ей вопросы, она отвечала. Ничего более, и так шли вечер за вечером, я наслаждался звучанием этого нежного и глубокого женского голоса. Казалось, она не говорила, она пропевала каждое своё слово, и это меня опьяняло.
- Так странно… - словно в никуда произнесла она, сидя на кровати с кружкой чая, что принёс ей на свой страх и риск я.
- Что такое? – заинтересованно спросил я, заглянув в её глаза. Их взгляд был направлен куда-то очень далеко.
- Просто я какая-то не я, - задумчиво сказала Анна. – Стала чувствовать в последнее время, будто во мне начинает говорить голос предков.
Она говорила загадками, свойственными ей, но после недлинной паузы продолжила.
- Я всегда была ни в чём не заинтересована, абсолютно, а тут, что ли, кровь в заточении забурлила. Всё моё существо сопротивляется этому – это всё зов предков. Они были людьми свободными всегда и при любых обстоятельствах.
- А кто же твои предки? – мы никогда не говорили об этом, и я начинаю обдумывать. Анна – еврейское и славянское имя. Тёмные кудри, ниспускающиеся на плечи и прикрывающие грудь, чёрные миндалевидные глаза с резким взглядом, хрупкая фигурка. Нет, к кому нельзя её отнести, так это к славянам. Еврейка? Но по этому поводу меня берут сомнения.
- Пока сказать не могу, - ускользает она от ответа и таинственно улыбается.
Я картинно изображаю своё расстройство и громко вздыхаю. Она хихикнула, явно оценив мой актёрский талант, и сделала неожиданное. Анна с лёгкостью осеннего сухого листика спорхнула с кровати, подлетела к моему стулу и приземлилась мне на колени. Как мальчишка я был смущён, я почувствовал жар в своём обычно холодном лице. Сердце было готово разорваться: у меня на коленях сидела прекрасная 19-летняя Анна, которую её «болезнь» делала ещё прелестнее. Я чувствовал себя рядом с ней каменной стеной, за которую она могла бы спрятаться в любой момент, сравнивал себя с водой, возвращающей жизнь этому увядшему цветку. Боже! Эта девушка рядом со мной давала почувствовать мне себя Мужчиной: крепким, сильным и нужным.
- Забери меня отсюда! – воскликнула она, положив свои тоненькие ручки мне на плечи.
Моё дыхание участилось, в голову влетали мысли, одна за другой, и вылетали столь быстро, что я не успевал замечать.
- Ох, Анна, я бы с удовольствием! – было воскликнул я, но вовремя опомнился. – Но…
- Что но? – её хрупкие пальчики чуть сдавили мне плечи, а глаза сощурились в две чёрные полосочки. Я был обескуражен и произнёс почти шёпотом:
- Но… - как же мне было тяжко ей отказывать. Так тяжко, что я этого не сумел сделать. – Ничего. Просто подожди, - выдавил я.
Услышав это, она отпустила мои плечи, так же ловко, как и до этого соскочила с моих коленей и вернулась на кровать.
- Хорошо. Я жду. – она была явно недовольна, но другой перспективы не оставалось.
В тот вечер я ушёл домой в глубоких раздумьях, разум сражался с желанием – я переставал быть собой.