История давно минувшего: Хозяин пустыни Страница 55

- Ох, простите, - Аин выпрямилась, но не помешала плавному движению Гостеприимного, -  Вы правда чудесно поёте, Кайрат-бай...хотя до Анадора ещё далеко, - Бесценная негромко рассмеялась и наконец перехватила ткань из пальцев Гостеприимного, когда те готовы были докоснуться до смуглого плеча. Плечо дияру не дали, но вновь соприкоснулись пальцы. - Благодарю.
- Позвольте, моя госпожа, - Карим бледной тенью возник за Аин, с каждым появлением главы работорговцев получая по порции выброшенных нервов. То, что творилось сейчас было ещё хуже, чем в прошлый раз, но не ему указывать Бесценной. Всё что мог слуга - не давать повода для сплетен, дворцовым языкам. Пальцы ловко подхватили ткань и подцепили за тонкую лямку чоли золотой брошью, чтобы больше руки Гостеприимного не тянулись к оголённому плечу Пустынного Лотоса. И отошёл.
- Мы должны что-то делать или нет? - Азима склонила к самому уху Карима, дабы не отвлечь господ своим присутствием в тени одного из немногочисленных деревьев в розовом саду.
- Только смотреть, чтобы здесь не появился кто-то из Хозяев, - сквозь зубы процедил Карим.
- А Сахо-бай?
- Не болтай, Азима.
- Э...Хорошо. - Синга уложила руку на рукоять и коршуном начала озираться поверх головы старшего слуги, краем любопытного глаза смотря на пару. Карим же зажмурился, успокаивая бешено бьющееся сердце.
- Мне претит слушать песни от таких сингов. - Стоило Кариму отойти продолжила Бесценная. Голос её становился всё спокойнее и безмятежнее. Так же она говорила с Идрисом, когда Кайрат застал их за прогулкой, но от взора дияра не укрылось изменение в её дыхании, легко угадываемом по вздымающейся груди, успешно спрятанной Каримом под сари. Оно стало глубоким, размеренным, дополняя чарующую красоту дурманящего цветка, расцветающего под кровом ночных небес. -  Разве это приглашённые певцы? Нет. Доморощенные синги, не способные петь то, о чём не ведают в четырёх стенах. Вы оказали этому певцу большую услугу, показав как должна звучать их музыка.

- Рагхун-бай заслуживает такого отношения. Он мард слова и чести, что для восточного народа роскошь и мечта, - девушка отвечала не отводя взгляда. Гостеприимный никогда не внушал ей доверия, как его старший брат,  за все десять лет прибывания дияра в Сэх-Ре и уважения такого же в её глазах не заслуживал, хотя, как и призналась принцесса Прилежному, методы безжалостного главы гильдии работорговцев ей нравились. О том вещала разумная часть Бесценной, привычной к круговерти дворцовых интриг. Очевидно, внимание мужчины служило началом какой-то новой, в которой ей предстояло либо занимать ведущую роль, либо стать пешкой, но что-то в душе в этот раз мешало распознать обман и истинные цели за откровенными речами и действиями не безразличного ей мужчины. Осознание поразило. Тело волновалось и дело совсем не в нарушении правил приличия. - Благо, Ваших слов он не слышит сейчас.
Влажная от фонтанной воды ладонь легла на бортик, оставляя неровный след на каменной глади, дорожками разбегающийся в две стороны.
- Мне бы хотелось верить, что мою красоту, Вам хочется беречь не меньше, чем красоту Идриса-бая.

Пухлые губы синги дрогнули, сжимаясь до боли меж зубов. Пусть она и слыла простодушной, но не слепой и наружу так и рвались слова о недавнем покушении на Хмурого. Азима достаточно долго пробыла подле Прилежного, чтобы узреть привязанность улыбчивого дияра, творящего чёрные дела в своих владениях, к старшему брату и она была его самой большой слабостью, при давлении на которую погиб не один раб в доме Гостеприимного. Слова могли лишить головы и её, а сейчас, когда неясно куда и зачем отправили Али, нельзя допускать такой глупой смерти. Если с сингом что-то случится, о чём Азима боялась и думать, то она обязана будет защищать Прилежного. Это было решено давным давно и говоря слова о Бесценной дияр знал желания её защитницы.
- Вы сами её так воспитали, Кайрат-бай, - лёгкое осуждение в голосе Бесценной, обратило взор Азимы к ней. "Цветок", спасением которого Азима готовилась пожертвовать, встал на её защиту, как Идрис, не позволяя никому обижать своего синга. Большие глаза стражницы увлажнились. Принцесса не отличалась мягкостью к слугам, нередко раздавая наказания направо и налево, но сейчас Азима прониклась к ней благодарностью и наконец поняла, почему так предан Бесценной Карим.
- Моя госпожа...- синга низко поклонилась, стыдясь того, что готовилась совершить, и короткие спутанные волосы упали на лицо.
- Азима уже уяснила, кому она служит, - взгляд карих глаз потерял свою женственную томительность, грозя хлыстом непокорным дочери Ла-Урра, -  и попрошу Вас впредь не осуждать Моих слуг иначе я подумаю, что Вы оспариваете и решение моё о возвращении Карима. А это уже будет означать, Вы считаете меня безрассудной и глупой. Мне будет крайне неприятно нарушить наши отношения, Кайрат-бай.
- Моя госпожа, простите, но только что приходил слуга и сообщил, что Вас ожидают во дворце, - Карим, даже несмотря на то, что воздушные духи встревоженные Бесценной, запрыгали по кустам вдоль аллеи, испытывал облегчение тем, что они наконец покинут пугающее общество Гостеприимного.
- Вот как...- Аин, не заметив, как чуть склонилась вперёд в своей речи выпрямилась, забирая свою руку, так и лежащую поверх рукава дияра. - Прошу меня простить, Кайрат-бай, но гости ждут.

Нет ничего лучше в обеденный перерыв тяжелого рабочего дня, чем посетить официальную казнь, параллельно жуя что-нибудь съестное. И вот, когда город стих после празднества дня рождения хозяйки, Сэх-Ра сразу же завозилась в своем обычном ритме. Висельную площадь, на которой обычно ютились пестрые палатки, заранее отчистили от лишних торговцев. Служащие правосудия затянули потуже веревки, а дерево помоста, будто без прочей помощи, заиграло на солнце мягкой шероховатостью текстуры. Зевак собиралось все больше, не теряя ни минуты орудовали глашатаи, мелкие воришки и попрошайки, но начинать представление никто не спешил.
Ришта не светилась, потому как она с практически сто процентной вероятностью знала, кого сегодня постигнет злая участь, так же знала насколько непредсказуемой может быть реакция на ее остроухую голову, заметь последнюю среди толпы какой-нибудь огромный мужчина, проникнувшийся наказанием за несвершившееся преступление Сиши. Во всяком случае шаманка не сильно хотела обрастать дополнительными долгами перед гильдией.
Арбаро сидела на большом бочонке под скудным навесом из тонкой ткани, что не давал тени. Глаза праздно прикрыты, колени подтянуты к груди, пятки цеплялись за торчащий обод бочки, а выдыхаемый воздух казался приятно холоднее нагретой серой кожи. Уши изредка да медленно поворачивались в сторону особо громких шумов, но в остальном Ришта просто грелась на солнце, не думая ни о чем. Она появилась здесь только потому что ей уже который день нечем было себя занять и вообще не особо понимала прелести созерцания чьей-либо смерти.
Кто-то с легкими ногами приблизился к ней слишком близко, шаманка приоткрыла один глаз, в котором широкий до этого момента зрачок в секунду стал практически незаметен на фоне оранжевых переливов радужки. Парень, видимо, желавший остаться незамеченным, стушевался, протянутые в сторону арбарианского кинжала руки отдернулись к животу и замусолили пуговицу.
- Монетку не подкинете?
- Тренируйся на мардах, роштет, ты слишком громкий.
В ответ молодой вор кивнул, да спиной попятился к центру событий, утопая в толпе.

- На данный момент мы, кажется, закончили. - Не было смысла удерживать учеников, когда урок пошел по наклонной, а потому Асана, не мудрствуя лукаво, решила прекратить мучения молодых дарований. Те, при виде некроманта, растеклись по стенам и решили не испытывать лишний раз судьбу, покидая залу быстрее ветра.
Во всем остальном диалоге Беспокойная заведомо выбрала позицию, а-ля не мое дело, потому как нотации Данав умел читать многим лучше иллюзионистки. Хотя на шулерские иллюзии, в которых, по ее мнению, сливалась ловкость рук и магия, она бы сама с удовольствием посмотрела, даже если бы пришлось параллельно ворчать о неправильном использовании их изобретения.
- Кажется, вырастаю из детских штанишек. Еще пытаюсь соответствовать окружению, подбивая отдельных личностей на сомнительные авантюры. Могу проявить остатки своего характера, задавая излюбленный вопрос: ты приложил руки к возвращению? – Асана медленно очертила раскрытой ладонью воздух вокруг Ярина, на которого и смотрела в поиске хоть какой-нибудь подсказки, зная, что от Неназванного эмоций не дождешься, равно как и необдуманного ответа.

Другого ответа на свой вопрос Асана и не ждала, даже прошедшие недолгие недели, Неназванный успел несколько раз отмахнуться в абсолютно таком же ключе. Всегда он оказывался невиновен, да не причём, менялись лишь детали. Но подобные расспросы являлись традицией.
- А что я говорила? - С хитрой и вдобавок довольной полуулыбкой начала Беспокойная. – Все как обычно, только теперь мы не смотрим, а выступаем. Нужно выбрать день и противника. Зрителей, после выступления на площади, предвидится очень много. Нам необходимо официальное шоу, чтобы закрепить интерес. – Посох скользнул к локтю, а пальцы и ладони сошлись вместе в жесте просьбы, чуть наклонилась голова, чтобы усилить эффект. - Только не волнуйся, Данав, не так уж и много несчастных случаев происходит на арене.

- Пташка пой, пташка пой, где же твой скрыт дом родной? Расскажи откуда ты, где попрятала мечты? - хризоколла спряталась под веками от ударившего закатного светила. - Ссаар, что такое?
Варан, недвижимым обелиском, прикрывающий хозяйку от красных лучей зашевелился, склоняя голову к зелёной траве и, пробежав стремительно пару метров, схватил какого-то мелкого грызуна.
- Сса урр, какой же ты ненасытный! - Зубы прикусили кончик пера, - впрочем, лучше жуй здесь. Асане нельзя волноваться сейчас, а ты ведь снова решишь перекопать свою территорию. Ссаар ты меня слушаешь? Ай, ладно...
Тяжёлый вздох повис в воздухе и восточница завалилась набок, оттуда сладко потянувшись на нежной зелени оазиса. Сокол пронзительно вскрикнул, паря над тремя пальмами, чьи широкие листья чуть покачивались на ветру, создавая игривую тень скользящую туда-сюда по раскалённым камням, где совсем недавно лежал хвост Ссаара. Бархат подсунула руки под разноцветную гриву своих волос вместе с пером за день замученным настолько, что сложно было угадать какой птице то принадлежало. Посланник от Оникса вернулся ни с чем, беспокоя воровку куда больше, чем если бы птица не вернулась совсем. Хотя, если бы не вернулась совсем, то можно было бы предположить, что Шеор-бай узнал об их переписке и теперь Ярину несдобровать. Или того хуже, Данав снова встретился с ним и сделал что-то ужасное, а сокол вернулся назад в своё пристанище.
- Аааах...Сса урр!- Ладони мардийки вместе с зацепившимися волосками хлопнулись на лицо. - Куда же ты пропал, Эн?!
Гибкое тело, не утерявшее сноровки и силы муссанского жителя резко село. Оазис стремительно погружался из вечерних сумерек в ночь, а на бедном листе бумаге всё сплошь и рядом перечёркивалось одной огромной запутанной линией. Мардийка не смогла подавить новый вздох, скомкала испорченное письмо вместе с пером и сунула в котомку.
- А, сса урр, по темени возвращаться. Ссаар, поехали домой, пока не похолодало!
Варан, на этот раз послушав хозяйку, быстро подполз к ней, тут же снова припав мордой к земле.
- Сса урр, хватит играться уже, - ловкие пальцы водрузили на морду поводья, поправили мягкое седло и покрылись мурашками под прохладой ночного ветра, бегущего из глубин Самаг. Варан, продолжал упрямиться. - Ну что такое? Чем ты встревожен, м?
Чешуйчатый друг поднял морду. Нос его пошёл по ветру и мардийка последовала примеру, принюхиваясь. За столько лет жизни бок о бок, привыкаешь доверять.
- Как-то странно пахнет..Фу, - Бархат фыркнула, стараясь прогнать тошнотворно сладковатый запах, - Как будто Данав несвежий труп снова в Башню притащил для своих опытов над учениками. Ох, досталось ему от Асаны...
Заливистый смех воровки при воспоминании ситуации оборвался в один миг и Бархат развернулась, чувствуя, как к горлу подкатило сердце. Маленький островок жизни шелестел травой и цветами, плавно скрывающими свои бутоны меж сочных листьев. Веяло спокойствием и сном. Бархат с бешеной скоростью вскочила на спину Ссаара.
- Уходим, скорее! - Варан послушно припустил в сторону ещё не попадающего в обозрение города, заметая хвостом свои следы. Иллюзионистка в напряжении кусала губы, поминутно оборачиваясь назад. - Вот же ж, верблюд облезлый! Ещё земля не остыла, а они уже повылезли! Ссаар, быстрее! Ох, ну надо так вляпаться...
Варан перебирал лапами скоро. Недаром на бааршанских гонках тот нередко занимал призовые места и Бархат молила духов, чтобы и в этот раз чемпион оправдал свой титул. За час дороги никто не приблизился к ним, но запах словно въедался в кожу, не сбиваемый даже ветром, бьющим в лицо. Очень похоже на иллюзию, однако, уже трижды начерченный в воздухе знак не рассеял её и страх встретить за следующим барханом незваных гостей только усиливался, заставляя варана почти лететь над утекающим песком. Загадка запаха разрешилась в одночасье. Взобравшись на очередной высокий песочный хребет Бархат увидела их - три мелькнувшие тени, с огромной скоростью несущиеся попятам.
- Ссаар, быстрее! Быстрее, быстрее, быстрее! Гули нас нагоняют!
Баар-Шан увитый крепостной стеной в виде огромной подковы, впивался разъединёнными концами в чёрные драконьи скалы. Прекрасный и далёкий, как шанс на спасение. Бархат коснулась амулета, впитавшего свет дневной, и накинула на себя иллюзию. Вообще, она вполне могла уже жить и без него, но после того случая с Данавом, когда отвратительный некромант вывел его из строя, чем ошарашил Бархат, Беспокойная неумолимо требовала, чтобы ученица с ним не расставалась. Якобы он удержит иллюзию в случае вот такого нападения. Правда, кроме Беспокойной да Данава рушить то иллюзию некому, так что по сути Асана просила её не лезть на рожон. Просьба представлялась излишней. Лирель стала для воровки второй кожей, которую не стянуть никому, кроме учителей разумеется. Сейчас Эллея благодарила любимую за настойчивость, потому что страх мешал трезво творить свою собственную иллюзию в рыжем свете Тильмы, хотя, даже волосы лежали безупречно, но Бархат всё равно ещё раз проверила готовность амулета помочь.
Белоснежные стены приближались, как и смерть. Ссаар начал уставать и южанка всё отчётливее слышала хриплое дыхание где-то за спиной. Теперь воровка не оборачивалась. Крылатые стражи, парящие над стеной заметили её слишком поздно, чтобы успеть. Над пустыней разлетелся испуганный женский крик.
Удар по хвосту варана вышиб девушку из седла и мардийка, путаясь в одежде и песке покатилась в сторону от намеченного пути. Запах гнили удавкой сдавил горло вместе со страхом, вытаскивая позывы выбросить на морду гуля всё то, что Бархат успела скидать в себя за скромный походный перекус. Ладонь пролетела по лицу стряхнув песок.
- Бхаг та...- побледнев от увиденного бросила мардийка. Тварь, что схватила Ссаара барахталась головой в песке, сбитая мощным хвостом ящера, другие же двое избрали себе цель послабее. Некто, в чьих рваных одеждах и плотном теле, угадывалась фигура купца, смотрел на добычу растёкшимися тёмными зрачками. Эллея не шевелилась - тварь тоже. Ссаар в тот момент развернулся, тараном беря того, кто был помельче и южанка, оттолкнувшись от песка, ринулась в сторону. Чужие руки с отросшими грязными когтями схватили её за плечи и пара рухнула в песок, вдавливая девушку в почву грузным телом. Но Самаг - место самое коварное на Драконисе. Песок расползался и мардийка рыбкой вынырнула из под гуля, чувствуя, как тело слабеет от жадности и голода напавшего мертвеца, которому только в радость выплёскивалась активность девушки. Бархат снова шмякнулась в песок и сделала то, за что Беспокойная совершенно точно должна будет ей гордиться, если ученица выживет чтобы рассказать ей о том. В воздухе разлился аромат крови. Гуль заторможено повернул голову в сторону, откуда доносился пленительный запах. Уловка никак не могла задержать его и тех двоих, с кем яростно боролся Ссаар, но она помогла выиграть бесценные секунды.
Громкий свист воздуха, разрезаемого крыльями, показался Бархат самым прекрасным звуком, какой она слышала после пробуждения наставницы в злополучное утро исполнения наказа Арктикуса.
- Живая? - суровый голос, срубившего с плеч купца бесполезную голову, синга вызвал у Бархат нервный смешок.
- Живая, сса урр.
- Местная?
Бархат кивнула. Прилетевший страж говорил уверенно, совсем не обращая внимания на двух своих собратьев, воюющих с оставшимися гулями.
- Откуда будешь и был с тобой кто-то ещё? Кровью несёт заверсту.
- Нет, это иллюзия....Я из Башни.
- А, Беспокойной ученица? - синг присел и крылья его закрыли весь обзор на сражение. Горячая ладонь поддела локоть мардийки и мужчина прицокнул. - Исполосовал тебе плечи. Ещё где-то болит?
- Ответ везде, устроит? - усмехнулась воровка, вытряхивая из капюшона песок, дрожащими руками.
- И понесла же нелёгкая на ночь глядя в пустыню. Ты что же, о Пустынном бесе не слышала? Гули ещё что, а та жуть и похлеще будет. Ала найба!
Синг повалился вперёд едва не припечатав только спасённую девушку, упавшим крылом. Перья тут же разворошили и на иллюзионистку уставилась морда варана.
- Это не "ала найба", а мой Ссаар, - поправила мардийка, с благодарностью охватив шею защитника. Беспорядочное дыхание ошибок некромантии наконец стихло. Теперь слышался только шелест крыльев сингов.
- Сама доедешь? - к Бархат пристроился синг помоложе, успев отдёрнуть руку от попытавшегося оттяпать конечность варана. - Эй, я кажется знаю тебя. Ты - Эллея.
- Хоть Помпея. Берите её и уходим отсюда. Вдруг ещё свора набежит, - обрубил третий участник спасательной команды и недовольно сплюнул, закинув секиру на плечо. - Я не прочь порубить ещё этой мерзости, но доставим девчонку в город.
-Меня зовут Арис. Могу донести тебя, - не обратив внимания на ворчание продолжил зеленоглазый синг, - Тебе нужно в лазарет и отдохнуть.
- Сама доеду и в лазарет сама, - буркнула мардийка, седлая варана.- Благодарю, за помощь.
По плечам стекала неприятная смесь из песка, крови и грязи мертвечины. От последнего отрезвляющий холодок побежал по спине и Бархат направила варана к воротам.
- Нужно будет сообщит Алриану о гулях, - глядя вслед иллюзионистке выдал Арис.
- Вот ты и сообщишь, - буркнул ворчун и синги взлетели в небо, вскоре нагоняя наездницу.

- Я не одна, не стоит волноваться, - не глядя на подсевшего, южанка похлопала ладонью по колену и голова ящера поднялась вверх, поводя языком в сторону Ярина. Ссаар марда помнил, оттого не понял чего ради Бархат вздумалось его будить. На всякий разный варан обвел взглядом площадь, где иллюзионистка решила остановиться - никакой угрозы не наблюдалось, он снова улёгся подле скамьи, показательно отвернувшись. Бархат прибывала в терзаниях и плечи, кои пощипывало от наложенных траавяных примочек того же, как оказалось, добродушного ворчуна, не привлекали её внимания так сильно, как навалившийся страх за всё происходящее. Иллюзия, слабо поддерживаемая чуть рябила и пора поспешить домой, но ноги отказывались идти. Она и вправду не воспринимала ужасы пустыни за реальность, веря более реальным угрозам: голоду, сэхрийской страже и рабскому клейму. Неуловимому. Неназванному. Гули же  порождения чёрной магии, нереальной, опасной. И бес , о котором шла речь, мог быть завербованным драконом или тем, что вылезло из завесы. А самое главное он был в Сэх-Ре и вблизи Танааля. Кто знает, какие жертвы он принёс?
- Сса урр! Всё равно поеду завтра! - Бархат стукнула кулаком по скамье, охнула от боли в плече и наконец взглянула на сидящего рядом. Глаза её, смотрящие сквозь иллюзии, врали, как только могли и воровка подобравшись, улыбнулась. - Азалран нам путь осветит...