История давно минувшего: Хозяин пустыни Страница 93

 - Это старая привычка, и я предпочитаю ей не изменять. Но сам жест я оценил, - парировал Саграфт. – Для арбарианок недостаточно того, что я и так знал. Я слабо верю в случайности. И в старых знакомых, - он продолжал улыбаться. – Вы подозрительно много говорите о моем брате. Я могу сделать неправильные выводы. Но мы не о нем, - Ромунд решил пойти ва-банк. Руни никогда не выказывал опасений на счет Кайрата, а его главный покровитель сейчас едва живой спал в богами забытом склепе, так что Саграфт ощущал себя довольно свободно, легко готовый пойти даже на шантаж. Он хотел выпытать всю информацию, какая была у Гостеприимного – трон Ниадиса волновал его больше всего на свете. Даже если бы материк постиг страшный катаклизм, Ромунд бы не отказался от двух вещей: ненависти к ниру и претензий на трон. Он был не прочь править даже пепелищем – занять должность верховного короля стало уже делом принципа. Потому Саграфт так пристально следил за ситуацией при дворе столицы и не мог допустить теневых связей, ему неизвестных. Если кто-то со стороны знал о существовании бастарда и умышленно поместил его к сэхрийскому Хозяину, то Саграфт должен был знать, кто этот человек и что им движет. Мужчина не мог допустить даже малейшей погрешности в своем выверенном плане. – Мне стала доступна весьма щекотливая информация. Оттого я крайне заинтересован в мальчике... в последнее время Щедрый недоволен им. Думает о замене, - Ромунд смотрел ему в глаза, не давая ни малейших оснований усомниться в своих словах. – Это мне на руку. И если судьба мальчишки вас все-таки беспокоит, то следует стать немного сговорчивее. 

 - О, моему войску будет, что есть, - он чуть прищурился. На мгновение прокралось сомнение в том, что Кайрату известно о происхождении слуги. Саграфт даже слегка нахмурился. Гостеприимный все-таки был торгашом до мозга костей, общение с ним было скользким и постоянно скакало из русла в русло – он юлил, улыбался и был предельно вежлив; Ромунд был готов к этому, когда решился навестить Закрытый дом, но на долю секунды его стратегия затуманилась и будто бы лишилась смысла. Предложение спонсирования казалось чертовски заманчивым и легко могло сбить с толку, но Саграфт быстро выровнял мысли в нужном направлении. – Не люблю долгие вступления и иносказания. Я задал вам весьма точный вопрос – откуда и кто, - Ромунд оттолкнулся от ограды. – Если ответа нет, я просто считаю встречу непродуктивной и не смею вас более задерживать. Я никак вам не угрожаю: у меня нет ни единой точки соприкосновения с вами, потому это то же, что кричать на воздух. 

 - Откуда и кто? – так же тихо  и с такой же улыбкой повторил Саграфт. – Конкретика этого ребенка не имеет никакой лично для вас выгоды. Это был чей-то заказ. Я в этом уверен. И все, что я хочу знать – чей, - Ромунд был немного выше Гостеприимного, но даже эти незначительные сантиметры играли свою роль: взгляд южанина давил, но дияр имел к этому выработанный годами иммунитет. – У меня есть одна капризная черта: я люблю все контролировать. Мне так спокойнее, - кончик усов чуть дрогнул вместе с уголком рта, по-прежнему растянутым в улыбке. – Проще. Потому, когда возникают подобные заминки, я предпочитаю быстро их решать. Даже если радикально. 

Саграфт чуть поморщился на слова о возбуждении: модная повсеместно среди мардов сексуальная раскрепощенность иногда его сильно отвлекала. Он не уважал людей, руководимых одними желаниями тела, однако причислять к таковым Кайрата не спешил. 
 - Даже если все объясняется столь примитивным стимулом, остается неразрешенным вопрос о ваших источниках. Откуда-то же вы о нем узнали. И я не собираюсь его использовать, - улыбка вдруг нарушилась – уголки рта слегка опустились. – Я собираюсь его убрать. 

 - Если я захочу насладиться нируанскими страданиями, я найду, где это сделать, - любезно заверил его Ромунд. – Всего доброго, господин Кайрат. Жаль, что мы потратили время впустую. И печально, что чтобы насладиться настоящим борделем все-таки придется ехать в Ниадис, - он демонстративно вздохнул, так же демонстративно кивнул на прощание и вышел. 
Сразу в коридоре его ждал тот же мальчик. Он робко предложил южанину следовать за ним, и  в этот раз Саграфт послушался. 

Тень, изрешеченная тысячами солнечных лучиков, образовывалась, проходя через легкую ткань, что была натянута поверх террасы без крыши. Она помогала Беспокойной попеременно то вздыхать полной грудью, то посвящать своему занятию все свободное время. Вокруг же, вследствие хорошей погоды и выходных, маги в зеркальных одеяниях развлекались как могли. Наиболее активная, но домоседливая кучка затеяла игру в прятки, которая обычно ограничивалась магическим районом, однако некоторые испытывали искусство иллюзии в Башне, потому что до места, где необходимо произнести заветные для победы слова, бежать лень.
Асана же в кои-то веки умудрилась выловить из библиотеки единственную, зато толстую, книгу в оригинале, где автором значилась сама главная иллюзионистка. Труды Данава тоже оказалось найти непросто, хотя она догадывалась, кто держит их у себя, но наседать на Икера с требованием сдать наконец злосчастный том Беспокойная желания не нашла, неизвестно еще, что он с ними делал. Поэтому пришлось не выпендриваться и ограничится переписью переписи.
- Асана-бай, можно спрятаться где-нибудь здесь? - Было видно, как тяжело мард дышал, явно намучавшись носиться по огромной территории в качестве одного из охотников.
Женщина подняла голову от листов, попутно подчеркивая очередную неприглядную строчку. Она не обновляла труды по иллюзионизму, наверное, с появлением Бархат на территории Баар-Шана и наконец решила это исправить.
- Пожалуйста, но тебе придется выслушивать мое ворчание по поводу и без.
Парень благодарно кивнул и рухнул на каменный пол рядом с креслом мардийки, а после скрылся за иллюзией.
- Кушетка, - иллюзионистка разочарованно вздохнула, успев закатить глаза, - каждый ребенок может спрятаться за соразмерной недвижимой иллюзией. Спасибо, что не скопировал мое кресло. - Начала Асана, пользуясь невольной молчаливостью своего соседа. - Нет чтобы собакой прикинуться. Всегда хотела собаку, но зачем они в пустыне, когда бескрылый истукан стоит в два раза дешевле? Так отвечал мне отец. – Кажется, ей вредило отсутствие разговоров, либо старость незаметно начинала брать свое. – Бескрылые еще и спинку почешут, если хорошо попросишь, но сколько переломов придется лечить после подобного - секрет. Добавляла мама.
Беспокойная бросила на ученика последний оценивающий взгляд, а потом туда же аккуратно приземлилась одна из открытых книг. Иллюзионистка же вернулась к работе.
- И как я могла написать такое? Еще немного и можно выпускать с припиской «бульварный роман». Ужас. – Асана написала страницу и строчки, которые хотела изменить, на отдельном листе и для верности перечитала кусок еще раз.

Стоять за углом и наблюдать за неприметным домиком торговца надоело порядком, так что в переулке раздался преувеличенно громкий нетерпеливый вздох, привлекая внимание Айджа. Впрочем, синг не шелохнулся, продолжая следить за входом в магазин, где скрылась Офелия.
- Мне не нравится эта женщина, но не пора ли нам уже ворваться туда и начистить наглые рожи?
- Приказ будет - ворвёмся.
Аниан издал мученический стон с шорохом перьев ткнувшись спиной в стену дома. Надолго его тишины не хватило, так что вскоре появился звук отстукивания мыска сандалии о вермитовую дорогу.
- Эй, Айдж. - Напарник не ответил, но беспокойного синга данный факт совершенно не смутил. - А ты знал, что у Офелии-бай дочь есть? И говорят, от нируанца.
- Ну и что?
- Как что? Может это дочка от Фейна? И Офелия её специально оставила в Танаале, чтобы если что случится, девочка не пострадала.
- Ямэ, - Айдж вздохнул, шагнул навстречу и потрепал болтливого напарника по волосам, - верь слухам больше. Надеюсь, такой ерунды при Офелии-бай ты не скажешь. Смотри.
- Сам ямэ, - ворчливо откинулся Аниан, выглянув вслед за кивком головы. По крыше лавки прыгал солнечный зайчик и вскоре раздались шаги стражей из числа мардов.
- Пора? - Глухо прозвучало из прикрытого плотным платком рта марда, чьи глаза тёмные, как и кожа, смотрели прямо на Айджа. Синг взгляд выдержал, быстро оглядел дюжину присланных на подмогу и кивнул.
- Да, приступайте.
- А мы?! - Глядя поверх юрко прошмыгивающих мимо тюрбанов возмутился Аниан, ткнув пальцем в сторону лавки. - Мы не поможем?
Навстречу стражам выскочило несколько прислужников некромантов, но тех быстро лишили возможности ходить, острым блеском сабель оставив лежать на песочной дороге, в момент когда первые налётчики ворвались в лавку. Раздался шум и крики недовольного хозяина.
- Теперь и мы.
- Ала найба! Не могу поверить, что оставили всё мардам, - недовольно сморщился Аниан, за два взмаха крыльев преодолевая расстояние до лавки. Помещение оказалось ещё меньше, чем смотрелось снаружи, и находиться в нём не хотелось совершенно, однако, спасение некромантки куда важнее личных страхов. Хозяин винного терема молча сидел, скрючившись на полу у прилавка под наставленным лезвием, как загнувшийся без воды цветок. Сильные руки, привыкшие разливать вино по бутылям, дрожа прикрывали макушку, словно и вправду боясь клинка. Заслышав новые шаги мужчина вскинул голову под переплетением рук и уставился на Аниана широко распахнутыми глазами.
- Пощадите бочки! Такой прекрасный напиток теперь неизвестно когда прибудет в Баар-Шан!
- Нам не нужно твоё пойло, - недовольно поморщился Аниан, вздёргивая торговца за шкирку так что несчастный дрожа всем телом принудительно встал на ноги. - Ты что форму стражей не различаешь?! Где мардийка, вошедшая сюда с мёртвым сингом?
- Не понимаю о ком вы, - хозяин лавки замялся, за что тут же получил кулаком под дых. Не изящно, но крайне доступно. Мард засопел согнувшись, а Аниан обернулся ко входу в погреб.
- Нашли?
- Всё в бочках. Ни следа дверей или лазов. - Пожал плечами страж, поглядывая в полумрак на рыщущих сослуживцев. Хозяина лавки встряхнули и снова подняли на ноги, но, потратив четверть часа на бесполезную возню, Аниан с досадой сплюнул под ноги предателя. Без того тёмное и не уютное помещение окончательно разозлило молодого стража.
- Тащите его в тюрьму. Там разговорится. - Синг выскочил на улицу, с естественным удовольствием расправив крылья и избавляясь от гнетущего чувства, охватывающего каждого крылатого в столь узком пространстве, как заполненная до отказа лавчонка. Злость на торговца сменилась удивлением. Айдж исчез.

Вивье в сопровождении свиты покинули Танааль ночным караваном. Вопреки всему, путникам казалось безопасней ночью: старые страшилки про кровожадных гулей отошли на задний план с приходом Змея, который нападал, в основном, при свете дня. Обычно ночью стоял штиль, и света звезд хватало, чтобы иметь достаточный обзор, не омраченный вихрями песка. В тот раз, однако, звезд почти не было, и люди несли факелы.
Фейлон ехал верхом. Конь, выращенный по законам пустыни, был сух, жилист и вынослив. Его серо-песочный окрас в точности повторял белесые барханы, а заплетенные в тугие косы грива и хвост были подобны волосам самих чернокожих восточных мардов. Обычно нируанцы брезговали пользоваться подобным видом транспорта, но ни один цилинь не выживал в Самаге.
- Не хотите вернуться в повозку? Ночью пустыня холодна, как Вазар, и не менее ко всему безразлична, - предложил едущий рядом восточник. Вис обернулся, глянув сначала на него, а после на упомянутую повозку, в которой ехала его жена. Окружив себя служанками, как баррикадами, она, он был уверен, не хотела его видеть. Нируанец не был из тех, кого волновали чужие чувства: он не знал, что это такое – эмоциональная близость, его часто винили в бессердечности, клеймя мерзавцем, и Фейлон выучился закрывать на это глаза. Отец научил его жертвовать сантиментами. Вивье не разменивался на мелочи – цели его всегда были выше всего, что звалось слабостями и человечностью. Они, вместе с тем, были полны благородства и неоспоримой верности родине. Вис легко жертвовал собой, если это могло привести к хорошему нечто большее. Он готов был запечатать в лед собственную семью, коль то означало торжество солнца над народом Ниру.
Род Лиам преследовал его. Сначала Алоис, шумный и излишне великодушный, точно сошедший со страниц оды о миролюбивом благодетеле. Фейлон всю жизнь силился избегать людей, подобных ему: они раздражали и видели мир через призму лживого розового цвета. Но вышло так, что они срослись совершенно неестественно, пагубно, их дружба была болезненна и полна ссор, она тянулась мучительно долго и была наполнена мазохизмом; и едва один из них решал со всем покончить, как второй испуганно хватался за эту связь, силясь сохранить в целостности натянутую до предела нить, удерживающую два совершенно разных и громоздких мира рядом. Фей не любил вспоминать об этом: он просто не мог объяснить собственных чувств. Вивье никогда не был согласен с Алоисом, но, вместе с тем, слушал его взахлеб – они вечно так страстно и долго спорили, что уходили друг от друга до предела заряженными, и это работало, как неисчерпаемый источник энергии и сил. Принимая решение, Фейлон всегда бросал взгляд на Лиама, он ждал его реакции, затаив дыхание, и, отрицая его мнение, он, вместе с тем, ставил его превыше всего.
«Алоис настаивал, чтобы я переехала с отцом, - всплыли вдруг в памяти слова Окуаны, которые она невзначай обронила по пути в Танааль. – Если подумать, он с самого детства твердил мне: «держись подальше, он плохой парень!» И при том постоянно болтал о тебе без умолку… про твои планы, стремления. Рассказывал, какой ты серьезный, убеждал отца, что не отстанет от тебя». Следом за смеющимся лицом жены перед мысленным взором возник пасмурный день, наполненная народом площадь и такие же серые, как небо, окровавленные волосы покатившейся с плахи головы.
«У нас завелись тараканы, - гулко прозвучал в голове задорный голос. – Потравим. Я верну нам нашу страну».
Рука вдруг резко поднялась и вцепилась в плащ на груди, пальцы сильно сжали его, отчего костяшки побелели, а дыхание на мгновение сбилось – Фейлон ощутил, как почти болезненно вдох застрял в горле.
«Фей, я умру, а ты останешься. Так сделай же так, чтобы я насладился с Рии твоей коронацией. Если я увижу тебя на пороге в ближайший век, выброшу прямо с неба обратно».
«У тебя, вообще, есть сердце? – шепотом у него спросила Ана несколько часов назад. На ней не было лица – бледная, с растрепанными волосами, болезненно блестящими глазами. – Ты уже ничего от меня не оставил».
Сдавленный выдох превратился в рваное облачко пара. Вис вернул взгляд дороге, ничего не ответив марду. Ночная прохлада давно пробралась под плащ, но лишь теперь нируанец почувствовал ее. На мгновение он забыл, где находится. С усилием моргнув, он потер зажмуренные глаза и быстрым, немного нервным движением утер нос. Стало холодно и зябко – словно бы внутри кончилось тепло, и тонкая полая оболочка мгновенно промерзла.
- Как хотите, - спустя долгое время добавил мард. В этот раз нируанец не обернулся к нему, чтобы не показывать лицо. – Там, впереди, оазис. Думаю, через часа два доберемся. Там будет остановка. Зверюгам нужен отдых и питье.


Рассвет застрял где-то за горизонтом, так, что был виден лишь его крошечный светлый край, налившийся тусклой тонкой полосой на самой границе неба. Все поглядывали то наверх, то вдаль, словно сверялись с компасом – с каждым часом засада становилась все нервознее.
- Может, Змей их и без нас сожрал? – предположил один из мардов, занятый тем, что раздражал Ришту, носком сапога ловя ее недовольно метущий песок хвост. Арбаро скалилась и шипела, и это очень забавило парня.
- Нет. Ваяр не вернулся, - ответил илан Иша Осторожный, который и составлял план вместе с Шерхатом. Дияр, едва они прибыли на место, затерялся в черном небе птицей.
- Эй, мышка, продемонстрируй эти свои шаманские штучки. Может, вы умеете мысленно общаться? Или пошли ему вслед мух. Почтовые шаманские мухи, - он хохотнул, довольный шуткой.
- Вижу, тебе весело? – поморщился Иша. Его, как и остальных, ситуация очень нервировала: воздух был тяжелым, придавленный грозовыми тучами, заслонившими все звезды.