История давно минувшего. Страница 15

- Постой тут...
Ран вышел на полянку, достал посылку и объявил:
- Доставка для Итар Высокий.
Из шатра тут же выскочил восточный мард. Рука его была перевязана, и на голове красовался окровавленный бинт.
- Моэрэ! Ты нашёл меня! Как же я благодарен. Это очень-очень важно. Я боялся, что тебя могут убить. Но меня ранили, и я бежал. Не очень благородно с моей стороны, согласен. Но ты же сильный даглар.
- Э... Твой сегодня говорить быстро.
- Прости. Где они?
- Они?
- Груз.
- Вот, - Ран протянул завёрнутые в ткань наручи.
- Слава всем богам! Они у меня, - Итар бережно взял в руки свёрток.

Да, командир не говорил на мардовском, непосильной для него задачей оказалось составление предложений, но зато понимал язык он в совершенстве. Арбаро стоял, вытянувшись во весь свой рост, и слушал Момо, почти не шевелясь, сложив руки за спиной и навострив уши в сторону марда.
-Ты, видимо, решил стоять здесь до тех пор, пока Эн`Хар не заберет свой дар? Дело то твоё,конечно, нам не жалко.- Договорив, мужчина прищурился и улыбнулся, а после развернулся, как ни в чем не бывало, и зашагал к своему посту.
Хоть последнюю часть вопроса и перевели немного неточно, заменив её на «до скончания веков», но большой роли это не сыграло, разве что мардутакой оборот был понятнее. Дальше несколько арбаро вслед за своим командиром отправились свои места, двое взяли курс в сторону других незванных гостей, и лишь две пары глаз остались следить за грозным Момо. Для них, караульных северных границ, это была первая настолько близкая встреча с представителем другого народа. Они немного потупились, переглянулись и перебросились парой фраз перед тем как начать диалог:
- Ты попал в ловушку сам, так что мы тут не причем. Расслабься и пойдём, мы отведем тебя к твоим друзьям.- Хвостатые не приближались к Дофину, чтобы тот не достал меч, но и не отходили дальше, заинтересованно глядя на марда.

Момо, до этого сдерживающий свое любопытство, смотрел вслед уходящему командиру, сначала подумав, что арбаро его оставят тут, но нет, пара охранников все же осталась. Мард взглянул на таких же любопытных караульных, сделав шаг вперед и едва не свалившись. Все же он не слишком-то приспособлен к ходьбе по деревьям. Али за спиной пощелкал клювом, выглядывая из-за спины Дофина и уложив голову на его плечо.
- Нам ничего не угрожает, Али, - негромко сказал парень, потрепав зверька по голове и делая еще несколько шагов. Крылатый уже привычно перемещался на руки юноши, расправив крылья, чтобы после удобно устроиться на груди, рассматривая бывших врагов. Маленькие пальчики сжались сильнее, пока голова на длинной шее повернулась к арбаро, пощелкав клювом и четко давая понять, что к ним лучше не прикасаться. – Куда нам идти?
Негромко спросил Момо, уже не уверенный, что они смогут найти Амелию и Рана. Все же лес был огромным, а его друзьям без карты было, наверное, ужасно тяжело.

- Мальчики, мальчики, - Окуана спешно спускалась по лестнице, и оба нируанца обернулись. Женщина, оказавшись внизу, подхватила пальцами подол красивого платья и развела юбку, показывая ее во всей красе. Другая рука ее в это время коснулась шеи, где покоилось красивое жемчужное ожерелье. – Скажите, со мной все в порядке?
- Ну, если трехчасовые сборы на простую прогулку не являются болезнью, то, думаю, вполне, - проворчал Юник, и мать тут же потрепала его за щеку, отчего та разрумянилась.
- О, мой милый, занудство тебе совершенно не идет. Оставь это своему папе. Так, который час, который час…
- Полдень, - ответил ей Лидек, застегивая манжеты. – Ты идешь с госпожой Суэйн?
- Именно, - подходя к дверям, королева не упускала возможности посмотреться в любую отражающую поверхность. – На выступлениях консерватории всегда полно народу. Не могу же я позволить себе выглядеть плохо.
- Уверен, все будут смотреть лишь на тебя, - улыбнулся Лид, и обрадованная мамаша угостила его поцелуем в лоб.
- Юн, ты пойдешь с нами? Суэйн говорила, что хочет с тобой пообщаться.
- М, не, мам, не пойду. Я хочу на ярмарку. Мне нужен новый огненный амулет.
- Большая часть их товара – подделка, - предупредил его Вис, но был абсолютно проигнорирован. Лидек вздохнул, смотря, как Юник отворачивается, словно бы и не услышав его слов.
- Ладно, все, я побежала. Алу! – бескрылый синг, чье тело было испещрено многочисленными шрамами от ударов плетей, отошел от дверей и низко поклонился хозяйке. – Пойдешь со мной.

Бои гвардейцев подходили к концу, и огромный поток народа заполонил центральные улицы, покидая главную площадь. И пока простые смертные задыхались в давке, две знатные дамы в сопровождении охраны преспокойно прогуливались по ярмарке. Устрашенные опасным блеском оружия их телохранителей, никто не осмеливался приблизиться или преградить путь. Они вели беседу, переисполненную женских откровений.
- Иногда мне хочется стащить его с трона и запереть в спальне, - вздыхая, жаловалась Окуана. – Он совершенно забыл о семье. Накануне, представляешь, разрешил Юнику ехать в Карнхорн на фестиваль. Север! Хуже только арбарианские леса.
- Брось, дорогая. Ты не сможешь всегда его контролировать. Ему уже не десять лет, - поучительным тоном произнесла Многоликая. Каждый ее шаг сопровождался звоном ножных браслетов. Она полжизни прожила в Ниадисе, но ничто не смогло заставить ее отречься от восточного стиля.
Нируанка на слова подруги лишь тяжело вздохнула. Она могла бесконечно возмущаться, говоря, что Юник еще совсем мал, однако сама понимала, что не права.
- Эх… к слову, после праздника я навещу твою родину.
- Саа-Алим?
- Нет. Сэх-Ру.
- Оу. Слышала, им сейчас несладко живется. Бедняги теряют свой товар на равнинах. У сингов после прилета дракона, видимо, какой-то приступ героизма.
- Потому я туда и еду, - женщина кинула взгляд на раба-синга. – Слышал, Алу? Твой народ мне очень докучает.
- Простите, госпожа.
Окуана усмехнулась. Вдруг мардийка остановилась, чем вызвала непонимающий взгляд королевы.
- Слушай, - произнесла Суэйн как-то неуверенно-смущенно и отвела взгляд. – Не хочешь зайти? – она указала на небольшой шаманский шатер, над пологом которого висела лента с вышитыми на ней словами «Уголок предсказательницы». На лице нируанки появилось выражение, которое бывает, когда не хочешь обидеть, но правду сказать желательно.
- Дорогуша, ни одна колдунья не решит твоих проблем с личной жизнью, - осторожно улыбаясь, сказала Окуана, и Суэйн, посмотрев на нее, красноречиво приподняла бровь. Нируанка подняла руки в примирительном жесте. – Ладно-ладно.
- Ждите здесь, - сказала Многоликая их охранному сопровождению, и женщины вошли в шатер. Внутри царил полумрак, а у дальней стенки расположился широкий деревянный стол. На нем было разбросано множество ведьмовских причиндалов, а позади стоял небольшой шкаф с полками. Их также занимали разные приспособления, не внушающие доверия. И пока Суэйн восхищалась мистической атмосферой, Окуана брезгливо раскрыла веер и прикрыла им нижнюю часть лица, так и оставшись стоять у самого полога.
- Добро пожаловать, - низким вкрадчивым голосом произнесла старая арбарианка, сидящая за столом. Ее темные глаза опасно поблескивали в свете свечей.
- Эм, здравствуйте, - кивнула ей Многоликая и присела, словно бы в реверансе. – Я…
- Присядьте, - шаманка показала на ветхий стул перед своим столом, и мардийка неуверенно подошла. Озираясь по сторонам, Суэйн присела, а потом шикнула на закатившую глаза подругу. – Говорите.
Многоликая взглянула на арбарианку.
- Мне… - она сглотнула, почувствовав волнение, - мне бы хотелось узнать о своей… судьбе.
Окуана облизала губы и отвела взгляд, тихонько хмыкнув.
- Подайте сюда свои руки.
Суэйн положила руки на стол ладонями вверх. Не обращая внимания на скептически относящуюся к происходящему нируанку, шаманка достала маленькое перо и стала водить им по пальцам мардийки. Одновременно с этим она постукивала ногтем по глиняной чаше, в которую была налита какая-то мутная жидкость. Арбаро прикрыла глаза и стала что-то нашептывать на своем языке. Многоликая неконтролируемо чуть отклонилась назад, будто сейчас что-то взорвется.
- На днях получишь предложение, от него не отказывайся, - быстро забормотала шаманка, и вода в чаше покрылась рябью. – Еще дважды полюбишь и полюбишь одновременно. С первым будешь счастлива, да недолго, со вторым – несчастна, но безумно любима, выбирать самой… На чужое не смотри, не кради и не рушь, а иначе поймешь имя свое да жизнь свою этим обречешь.
- А… - только собиралась что-то сказать Суэйн, но арбарианка откинула ее руки.
- Ничего больше не скажу. С вас десять фартов.
- А, да, - Многоликая растерялась, слова шаманки звенели в голове, но вдруг к столу подошла Окуана и пристально посмотрела на хвостатую, чуть усмехаясь.
- А мне погадаешь? – тихо спросила нируанка, и арбаро кивнула на стул.
Руки королевы подверглись тому же процессу, что и руки мардийки. Но в этот раз арбарианка хмурилась, покачивала головой, а жидкость в чаше тревожно колыхалась, источая неприятный запах. Шаманка долго ничего не говорила, и женщины почувствовали какую-то угнетающую атмосферу. Захотелось поскорее выйти из шатра.
Перед внутренним взором старухи, отчего ее брови дергались, сменяли друг друга непонятные ей образы.

Посреди огромной людной площади сложен большой костер, и в его зверском алом пламени извивается силуэт мученика. Бурый дым пытается подняться к небу, но ветер швыряет его в разные стороны, повсюду разнося отвратительный запах предательства. Народ плотным кольцом окружает огонь. Все перешептываются, дамы прикладывают веера к губам, а их мужчины пошло усмехаются. Кто-то рвет на себе волосы, проклиная весь мир, кто-то бежит прочь, постоянно падая и оборачиваясь… На фоне мертвого кострища появляются бледные руки, они дрожат, пальцы пытаются переплестись, но не находят подхода. Каблук ударяется о плитку, и чей-то шаг сопровождается шелестом изумрудного платья. Золотая нить, которой оно расшито, загорается, и кто-то начинает в панике стряхивать с себя пламя, притоптывая ногами от досады. Темная фигура подносит ко рту бокал с водой, но в последний момент останавливается и выплескивает ее на горящее платье. Огонь исчезает, и изумруд превращается в черный траур. Появляется лестница, широкая, укрытая богатым ковром, она уходит вверх, и чем дальше, тем становится уже. Каменные ступени сменяются ветхими деревянными, и внизу, вместо королевской залы, распускается темнота. Двое спешат подняться, обгоняя друг друга, их то и дело толкают, хватают за ноги, а иногда подхватывают и помогают преодолеть несколько ступеней. Образы бегущих заменяет пустота, на фоне которой слышится разговор о семье. Следом появляется кинжал и пронзает чью-то спину под очередную беседу, в которой обсуждается, как будет смотреться комната с новыми шторами. Все пьют вино, пьянеют и проливают его, отчего начинают неистово ссориться, ища виноватых, но они слишком пьяны, чтобы рассудить все здраво. Возникает мутный образ постели, серой и мятой, где в простынях, тяжело дыша, прячется бледный больной. Над кроватью его окно, и к стеклу медленно подтекает туман. Больной трясется в лихорадке, а потом лишается сознания. К нему подходят и кладут на прикроватную тумбу письмо. Но господин умирает, и оно попадает в чужие руки. Из окна виднеется город, а за городом – море, оно темнеет и пенится, устраивая страшные бури и выкидывая на берега мертвые тела. Жители пугаются и бегут как можно дальше, а земля за ними трескается и становится безжизненной. Кто-то проводит рукой по бардовому бархату, коим обит трон, а после неуверенно присаживается на его подлокотник. Озирается по сторонам, прикусывает губу, потом спускается вниз на сиденье и шумно выдыхает. Выдох превращается в облачко пара, которое растет и множится, расходясь по коридорам пустого дворца ядовитым испарением. Раздается гул, и на широком поле сходятся в битве два войска, одно из них приобретает вид дракона, другое – огромной змеи, и последняя кусает ящера за шею, обрекая на смерть. Кто-то громко кричит, стонет и плачет, бьется в истерике, маясь в темнице, а через решетку виднеется пасмурное небо. Город сотрясает звон Королевских колоколов, и два рта встречаются в поцелуе, после того как отведали яда на брудершафт.

Шаманка вздрогнула и откинулась назад, резко выпуская руки королевы и закатывая глаза.
- Что такое? – чувствуя огромное напряжение, возмутилась нируанка, напористо смотря на предсказательницу. Та, очнувшись, подскочила и жестами погнала их вон.
- Идите прочь! Я ничего не вижу.
- Что? – вспылила королева, но вдруг арбарианка вздрогнула и схватила ее за запястье.
- Одно потеряешь, другое береги, - сухо прошептала старуха, после чего отпустила ее. – Давайте деньги и уходите.
- Ишь бесстыжая! Ты хоть знаешь, с кем говоришь? – нируанка кинула на стол шаманки с десяток фартов, и монеты зазвенели, укатываясь и падая со стола. Окуана взяла подругу под руку и, возмущенная до глубины души, покинула шатер.
Арбарианка взялась за голову и осела на стул. «Духи, должно быть, издеваются надо мной на старости лет…».

Если передвижения арбаро были полными грации и простоты, то шаги марда были неуверенными, слегка боязливыми, но не лишенными молодецкого упрямства. Момо пару раз чуть не грохнулся с этой так называемой тропы, удержавшись разве что с помощью Али, что зацеплялся за ветки и не давал им упасть вниз. Как итог перед арбаро показался запыхавшийся и уставший брюнет, содравший руки и в некоторых местах ноги.
Нужная лестница оказалась не такой уж и плохой. По ней хотя бы можно было более-менее прилично спуститься, а не то что дорога сюда. Брюнет посмотрел вниз, после плюхнувшись на пятую точку и переводя дух.
- Спасибо. Али, не цепляйся так сильно, у меня уже плечи болят, - зверька переместили на колени, поглаживая мягкие перышки крыльев. Крылатый беспокойно поерзал на месте, спрыгнув с колен Момо и по крутой дуге обойдя арбаро, спланировал к лестнице, недовольно фыркнув и потрогав ее маленькими пальчиками. Сразу стало ясно, что Али недоволен таким средством спуска вниз. Существо взлетело, в два взмаха крыльев преодолев расстояние до арбаро, и укорительно пощелкало клювом, дернув за волосы самого язвительного стража и подлетев к спутнику, уселось на плечо.

- Кажется, от всех. Кто-то прознал о свойствах наручей твоего отца и теперь посылает охотников. В этот раз были восточные марды, в прошлый - синги-рабы, но не знаю чьи. Я уже опасаюсь всех. Даже дагларов, - он виновато посмотрел на Рана, но тот ничего не понимал, так как Высокий, не заметив, перешёл на язык сингов. - Здесь живёт мой товарищ. Шаман. Но я не могу злоупотреблять его гостеприимством. Возможно, уйду в Карнхорн и спрячусь там на какое-то время. Наручи теперь у тебя, Авир, мне не о чем беспокоиться. Лишь прошу не на делай глупостей. Я уверен, Агилан вернётся и ему захочется увидеть дочь живой.

– Как быстро она поменяла свое отношение к этому марду...
– Угу. А вдруг он врет, чтобы спасти свою шкуру? Все восточники хитрые.
– Точно-точно, история то складная.
– Но ему же шаман помогает.
Все участники разговора посмотрели на высказавшегося как на последнего идиота.
– Шаманы разные бывают, поди узнай что у того на уме.
– Да доверчивая она, как голодный заяц после Азалрана.
– Всё намного проще, женщина она, что тут еще скажешь, притом и дочь Авмира. – Подвел итог и пожал плечами арбаро, который сидел ближе всех к синге.
Караульные согласно кивнули и вновь успокоились, занимая места поудобнее. Но такой живой диалог не мог не остаться незамеченным, поэтому, когда взгляды хвостатых вернулись к объекту своего наблюдения, в их сторону уже был наставлен арбалет. В секунду все подскочили со своих мест, доставая луки и оголяя стрелы. Кто-то зашипел и замахал хвостом, поддавшись силе зачарованного оружия, но никто даже не подумал бежать, ведь все было на стороне защитников леса.
– Мы всего лишь караул, а вы нарушители границ. У вас одна стрела, у нас – множество. Подумай хорошенько, перед тем как стрелять. – Даже если Амелия выстрелит, за время перезарядки арбалета лучники успеют сделать по нескольку выстрелов, и они это прекрасно понимали.
– А ты, мард, не дергайся. – За Момо все так же наблюдал один арбаро, не имеющий лука и почему то прячущийся от синги за деревом, он говорил беззлобно, но смотрел на парня с хитринкой.