История давно минувшего: Хозяин пустыни Страница 51

Заслышав стрекот и трещание, Сабах испуганно подпрыгнул и ухнул, став толкать в спины мардов. В следующий момент он отмахнул ветром мчащийся в них огненный шар, но вслед за ним последовал второй, третий, и это вовсе не было предупреждением или поучительными розгами. Нет, пламя шипело, проносясь мимо, с совершенно ясным намерением – зацепить и сжечь.
Пришлось бежать: вступать в перепалку с разгневанным духом, чья сила уже много лет питалась внутренней обидой и ненавистью, было совершенно недальновидно, и парни, защищаемые сердито ухающим Сабахом, понеслись вдоль по дороге, постоянно отскакивая от шквалов искр, которые рождали огненные шары, сталкивающиеся с черной мостовой.
Как только исчез след чужаков, Байрах еще несколько минут плевался пламенем. Он рычал, как безумный, глаза его горели красно-желтым цветом, иногда мрачнея до беспросветно черного. Доспехи грохотали, дымились и трескались от жара, будто толща вулкана, и с той же стремительностью, что и лава из жерла, меж пластин доспехов прорывался огонь. Редкие иссохшие деревья загорались, дотлевала трава, и на стенах и земле зияли черные угольные пятна.
Все стихло. Броня медленно сошлась, собираясь воедино, едва-едва дребезжа. Дух опустился вниз, пролетев над брусчаткой, а после рассыпался по ней в месте, где лежал дневник. Он замер, пока тлеющие пласты доспехов гасил прохладный ветер. Через несколько мгновений откуда-то из глубины его маски раздался глухой, тихий скул, глаза потухли, и погас последний огонек. На стон откликнулись бродячие псы, подхватив унылый мотив бесполезного зова.

Держась за прихвативший бок и сложившись пополам, Имран пытался отдышаться. Начавшая заживать рука разболелась от активных упражнений, и с лица градом стекал пот. Ярин, обладающий куда лучшей физической подготовкой, смотрел на него с сочувствием, в то время как совсем не уставший Сабах взволнованно летал вокруг и обдувал изнуренного Тихого заботливым ветерком. Оба терпеливо ждали, что скажет бааршановский гость, огребший столь пламенную дозу гостеприимства.
В конце концов, Имран свалился. Просто сел на землю, подперев спиной стену какого-то здания. Вокруг шумели листвой деревья, и в аккуратно стриженных кустах пели сверчки.
- Мы должны вернуться, - кое-как сглотнув из-за пересохшего горла, все еще пытаясь отдышаться, сказал Тихий и поднял взгляд на Оникса. – Я перечитаю, что писал Фейн-бай. Должен быть способ к нему подступиться. Его нельзя оставлять. Духи не злые. Они самые честные и верные. Оттого он не заслуживает этого. Люди сами его провоцируют. Как ему еще отвечать?.. Я должен найти способ, - мард поджал губы и опустил голову. – И найду.

Рассвет рождал в небе бледные зеленоватые всполохи. Домики казались картонными и некрасивыми, затянутые холодной утренней дымкой. Город еще не успел ожить, повинуясь не стоящему того празднику, чьей виновнице придавали преувеличенное значение. Бакир знал, что вот-вот, с минуты на минуту, на улицу высыплет первый народ, протянутся первые гирлянды, и дворец распахнет свои двери, заиграв вычурными песнями и блеском. Но до тех пор, пока ничего не раздражало взгляд и слух, он мог спокойно исследовать и без того давно известные закоулки.
Его внимание привлек песок. Белые крупицы тонкой ниточкой рассыпались по грязной земле, уводя вглубь подворотни. Чем дальше заводила эта ниточка, тем больше становилось песка, пока, наконец, словно целый бархан не вырос посреди заброшенных трущоб. Он был разворошен и взрыхлен, кое-где темнея от крови, и Бакир замер, не понимая, откуда этому всему было взяться в пределах городских стен.
Медленно он подошел, стараясь не наступать на странный, едва поблескивающий песок. Несмотря на отсутствие ветра, песчинки то вздымались, то перекатывались мягкими волнами, будто живое существо. В белесых завалах что-то виднелось: окруженное темными пятнами, почти полностью заметенное ветром. Меж бровей северянина пролегла морщинка, и отчего-то стало не по себе. Сердце сжалось и стало биться медленнее, его удары глухо отдавались в голове, и, казалось, были самым громким звуком в округе.
Он чуть дернулся, заслышав шарканье подошвы. Обернувшись, он взглянул на спрыгнувшего на землю лучника – то был именно тот убийца, посланный дияром за Саер вместо Бакира. Слуга поморщился.
- Это моя территория.
- Твоя территория – туалетные горшки Сахо-бая, - ответил мужчина, подходя. Рука его, несмотря на отсутствие вокруг очевидной опасности, была заведена назад, пальцами касаясь стрел. Взгляд быстрых черных глаз перескакивал с одного темного окна на другое, а крылья носа чуть подрагивали, принюхиваясь. – Духов нет.
Бакир чуть повел бровью и обхватил рукоять кинжала.
- Как их, по-твоему, может не быть?
- Я не слышу воздух, - стрела была приложена к луку, и тот тускло загорелся фиолетовым зачарованием. – Что там? – мужчина кивнул на темнеющее пятно посреди живого бархана.
- Пойди да проверь.
- Ступай, тебя не жалко, - тетива беззвучно натянулась, и наконечник стрелы уставился в лицо Бакиру. Тот поморщился, зная, что если Раштар захочет, то выстрелит.
Не сводя с лучника ледяного взгляда, северянин ступил на песок. Едва это произошло, как песчинки замерли, некоторые – прямо в воздухе, зависнув в метре от земли. Марды медленно переглянулись, однако рука Раштара не дрогнула, держа лук наготове.
Каждый шаг давался труднее предыдущего. Воздух словно давил на плечи, и хотелось подкосить колени и рухнуть. Тишина была абсолютной, словно бы засыпанный тесный перекресток съедал любой звук.
Бакир издали понял, что прячется в песке.
На лице его поселилось недоумение. Игнорируя риск оказаться продырявленным стрелой, он быстро отскочил назад, оказываясь на мостовой. Песчинки вновь ожили, медленно поплыв, и северянин испытал неистовое желание от них отмахнуться, однако те, как мошкара, все плотнее вились вокруг, приставая и к Раштару.
- Это Саер. Мертва.
- Что за происки пустынных бесов? – зашипел лучник, отмахиваясь. – Где-то должен быть маг. Откуда этому иначе взяться? Сса урр! – он с гневом отбросил сгусток песка, что лез в лицо, и тот мгновенно раскроил перчатку вместе с кожей. Марды отскочили и замерли, не понимая, отчего столь неестественно быстро и настойчиво внутри просыпается страх.
- Пошли отсюда, - шепнул Бакир. – Не маши руками.

Вукхзул гулко ударился о землю. Песок расступился, закрутившись вокруг воронкой. Теан взирал на это из тени капюшона, а позади него, охваченный самыми неприятными чувствами, за всем наблюдал гильдейский отряд, в том числе северянин и Раштар.
Камень, клубясь черным дымом, задребезжал. Дух в нем громко и суетливо зашептался, бешено носясь и колотясь об стенки. Однако песчинки медленно возвращались, аккуратно касаясь посоха, они слеплялись, наращивая плотность, и вскоре поползли вверх. Вукхзул стал тише, а дым быстро растворился в воздухе. Камень лишь беспомощно выдыхал темные сгустки, а до этого гневная вибрация теперь больше походила на дрожь.
Отряд отступил. Рука Теана чуть дрогнула.
Он дернул посох, пытаясь поднять его, но песок плотно обхватил железо, не отпуская рукоять. Вукхзул совсем стих и обесцветился, больше не издавая ни звука. Жрец не мог выпустить его: это означало потерять связь с духом, и Ядовитый лишь сжал губы, предпринимая попытки отобрать артефакт у прожорливого песка, однако тот поднимался все выше, уже касаясь белых, опоясанных черными венами пальцев. Песок поднимался, складываясь в подобие щупалец, и протягивался наверх.
Кто-то поднял оружие, а кто-то быстро взобрался подальше, сбегая на крыши – никому не хотелось сталкиваться с тем, с чем не справился Вукхзул.
Одно из щупалец проникло под капюшон и царапнуло лицо. Следом за ним второе и третье; слепой жреческий взор ничего не видел – даже привычных всполохов энергии, все окрасилось в один цвет, будто ничего, кроме души треклятого песка, вокруг не было.
Теан ощутил страх. Он не чувствовал его никогда – Вукхзул выкрал все эмоции до единой, заставив встретить равнодушием даже смерть сына, но в тот момент Вукхзул молчал, и дияр в полной мере ощутил чувства, граничащие с паникой. Он захрипел, почувствовав в горле рвотный ком, его чуть затрясло, а посох в руках стал холодным, словно совсем утратив зачарование.
Отряд отходил все дальше, в ужасе оглядываясь: ни у кого не возникло мысли помочь дияру, вероятность скорой смерти так и зависла в воздухе чуть стрекочущим напряжением, отгоняющим всех подальше.
Бакир наблюдал за этим, пригнувшись к крыше. Его широко распахнутые глаза казались совсем бесцветными, а суженный зрачок замер точкой. Он поминутно сглатывал, чувствуя странный жар: на его глазах рушилось то, во что он верил с детства – непобедимость Вукхзула.
Сиплый выдох, казалось, услышали все. Следом за ним воздух зашуршал, и щупальца рассыпались, оседая на все вокруг крохотными блестками. Теан чуть покачнулся, хватаясь за горло, и в этот момент северянин метнулся вниз, подхватывая его и помогая остаться на ногах.
- Теан-бай? – чуть потерянным голосом позвал Бакир, заглядывая в лицо хозяину, однако тот прикрыл его рукой. Рядом оказался Раштар – опасливо глядя на песок, вновь замерший, он после перевел взгляд на упавший Вукхзул, чей камень потух. Посох казался бесполезной жестянкой, пустой побрякушкой, а вовсе не тем, что прежде в страхе держало весь город. Лучник обернулся на северянина, и по его взгляду Бакир понял, что дух в камне утрачен. 

Девушка весело хохотала, глядя, как пыжится мард, аккуратно ведя лезвием по намыленной щеке. Тот порою шикал на нее, и она ненадолго замолчала, а после громко выкрикивала: «бу!», и Сахо дергался, вместе с ним – бритва, а девчачий смех близился к похрюкиванию.
- Кыш отсюда, кыш!
- Да ты же уже опоздал! Давай, я тебе помогу, - девушка приподнялась с постели, на которой до этого лежала, болтая ногами. Однако Двуликий сильно-сильно нахмурился и передернул плечами, категорично заявив:
- Я сам.
- Признайся уже, что ничего не можешь сделать без Бакира.
- Че это не могу?!
- Ты на праздник и то проспал.
- Зато я не останусь незамеченным, когда приду.
- О да! Сложно не заметить взрыв на твоей голове, - она вновь захихикала, и в нее полетел пустой флакон из-под масла. Благо, он мягко плюхнулся на кровать, не попав в ловко увернувшееся тело. – Ты уже трижды переодевался и дважды пытался придать бородке идеальный вид. Тем временем уже за полдень, - девушка завалилась на спину, свесив с кровати голову и положив руки на живот. – А как же именитое «я прекрасен в любом виде»?
- Я просто… хочу быть еще лучше, чем просто прекрасным, - фыркнул он, вновь сгорбившись и уставившись в маленькое зеркальце, стоящее перед ним на столике. На стене, впрочем, висело большое, но Двуликий его игнорировал.
- Позови другого слугу.
- Я сам!
- Да для кого ты там стараешься? Не будешь же ты девиц клеить на дне рождения твоей тещи?
- Зачем мне кого-то клеить, - недовольно возразил Сахо. – Просто хочу хорошо выглядеть. Для себя.
- Кто она? Дочка третьего илана Неуловимого? Младшая сестренка казначея? Кто, а? Я хочу знать, о ком думает малыш Сахо, - девушка вновь перевернулась на живот и прищурилась, пытаясь поймать взгляд Двуликого в зеркале. – Темнишь ты что-то. Даже от меня вчера отказался.
- Ты постарела. Меня тухлячок не интересует.
- Чего?! – многострадальный флакон обеспечил синяк на спине марда, и тот зашипел. – Мне всего-то двадцать два исполнилось!
- Че тебя отец кому не сдаст, а?
- А мне никто не нравится, - поморщилась девушка и, вздохнув, обняла подушку. – Может, мне к Гостеприимному работать пойти?
- Не позорь папашу.
- А что? Живешь себе всласть, развлекаешься… эх… может, он и сам ко мне заглядывать будет.
Сахо скуксился и замахал на нее рукой:
- Не говори мне про него.
- Э? Вы же друзья.
- К пустынным бесам таких друзей.
Мардийка нахмурилась, потом приподнялась на локте; следом глаза ее расширились, и она почти села, на выдохе, захлопав в ладоши, воскликнув:
- Неужели ты в принцессишну того са…
У Двуликого дыбом встали волосы, и он встрепенулся, гневно оборачиваясь. От возмущенного ответа и очередных летающих снарядов девушку спас Бакир. Слуга вошел без стука, неясно как преодолев замок, но и этому Сахо не успел возразить: северянин сделал жест рукой, и гостья, заохав, соскочила с постели и стала быстро обуваться:
- Ухожу-ухожу. Баки, он себе там усик сбрил. Сообрази ему симметрию.
Бакир улыбнулся и благосклонно кивнул, придерживая для нее дверь:
- Как скажете. Передавайте самые лучшие пожелания вашему отцу, Нуири-бай.
Девушка помахала ручкой и, нарочно покачивая пухлыми смуглыми бедрами, вышла. Сахо проводил ее самым голодным взглядом, но быстро совладал с собой, сделал каменное лицо и взялся за бритву, вонзив взгляд в зеркало:
- Я все сам.
- Господин, Теан-бай лишился Вукхзула. Раштар доставил его в святилище Райши Черной. Жрецы должны помочь. Хозяин не в лучшем состоянии.
Слова были столь нереалистичны и неубедительны, что несколько мгновений Сахо их попросту игнорировал, пытаясь сбрить непослушные волоски. Но Бакир продолжал молчать, глядя на марда без толики смешинки во взгляде, и тогда Двуликий выпрямился, обернулся и непонимающе приподнял брови.
- Мы столкнулись с неясной магией в низах Муссана. Там же была найдена и беглая арбарианка. Жречество пока не может дать определения тому, что произошло.
- В смысле, лишился? – голос Сахо чуть дрогнул, а в горле пересохло. Чуть вспотели ладони, и он рассеянно отложил бритву, став вытирать лицо салфетками. В движениях его легко читалась суетливая нервозность.
- Зачарование разбилось.
- Как может разбиться зачарование из Щели? – поморщился Двуликий, вставая. – Что ты мне голову морочишь? Где посох?
- Доставили вместе с хозяином. Духа больше нет в камне.
- Куда он мог деться? Это Вукхзул, сса урр. Такие духи просто так не исчезают.
- Я не могу сказать больше того, что видел.
- Старик просто всех дурит. Я поеду к нему, - Сахо стал рыскать взором вокруг, ища одежду, но мысли столь громко роились в голове, что он не мог ни на чем сосредоточиться, и, в конце концов, ему подал тунику Бакир. – Я… мог сам.

- Дзанг-эн, у тебя сегодня не планировалось походов, - остатки карамельной палочки перекатились с одного края рта в другой и бледные глаза обратились к лицу проходчика, что непоколебимо двигался вместе с ней по подьёму ведущему к ближним горизонтам.
- Нет, но я решил пройтись по верхним уровням, пока ни тебя, ни Вэи не будет рядом. - Даглар пожал плечами и подкинул на плече увесистую кирку, которой под силу было управиться только каменному народу. - Давно хотел пройтись по третьему горизонту, где жилы золотые.
- И правильно.
- Днём подтянутся злотоносцы и Тамо с Кихарой, - Рахраг помедлил, - Осторожнее будь в пещерах. Не знаю, куда Гирван тебя поведёт, но будь аккуратна.
- Всё будет в порядке, - Алэйа проглотила кусочки водоросли и улыбнулась довольно открыто. Тонкие нируанские пальцы поддели полы плаща и развели их. Дзанг уронил голову вниз, чтобы узреть укороченное платье заклинателей и высокие сапоги, достающие девушке до середины бедра, и усмехнулся.
- Ты подготовилась.
- Сразу попросила швею сделать низ платья съёмным. - Новая карамельная палочка ловка легла на язык, - Не беспокойся, Дзанг.
- Да что мне беспокоиться о тебе? Знаю, как можешь позаботиться о себе, - отмахнулся даглар, внутренне чувствуя фальшь собственных слов. Нет, Гиэйн действительно могла о себе позаботиться, но глядя на хрупкую нируанку, сейчас упрятанную в мантию, как в золотую крепость, Дзанг обращался к Грахраамхир, чтобы та указала Гарду верный путь, где он не потеряет вверенный ему Орденом "щит".
Алэйа коротко кивнула.
- Дождись возвращения Вэи. Она верный спутник.
- Азалран аан тар, Алэйа.
- Азалран аан тар, Дзанг-эн.
Золотая мантия развернулась, как кукла в бальном платье и направилась дальше к переходу на четвёртый уровень. Утро ещё только занималось на Тирмарде, но танаальские рабочие уже не спали под присмотром тех немногочисленных, но достаточных заклинателей, так что Гиэйн даже не ощутила одиночества по пути к своему проходчику. Прочтённые за общим столом записи Гирвана внесли некоторые изменения и в другие страницы, что уже успела изучить заклинательница, но древние тексты молчали что же там дальше в ещё нераскрытых пещерах на пятом уровне. А есть ли они вообще? Гиэйн неслышно прицокнула языком. После полумрачного коридора ей довелось выйти в пещеру. Как и ожидалось, Гард уже стоял перед входом и как любил выражаться Тарай-эн "подпирал рогами скалу". Хваткий взгляд бледного льда осел на рогах даглара и даже подойдя близко к вазарцу, ещё не попав в обозрение его, не отпустил их, снова разглядывая узор на тёмном украшении горного жителя.

Алэйа проследила взглядом путь чёрной линии, спускающейся от лопатки к области крестца, конец которой терялся где-то под одеждой проходчика, пока вокруг снова не сгустился сумрак тоннеля, развеваемый нируанским огнём. Не позднее, как вчера к полудню, Тамо выдал ей разрешение на проход по шестому уровню, если того потребует ситуация, но "настоятельно рекомендовал не совать свой мелкий нос, который ещё никуда не дорос, на чужие горизонты". Гиэйн ничего не ответила, чем вызвала негодование у начальства, но препираться Туэ не дали его любимые златоносики, тут же явившиеся с рядом самых разных проблем, позволяя напарнице Гарда спокойно покинуть здание Ордена. Где пропадал Гирван те дни, что прошли после праздника она не знала, но догадывалась, что Тарай с Юэлином тоже не просто так пропали. Впрочем, дела их личные её не касались, а вот то, что Юэлин нашёл общий язык с духами подле пещер её порадовало, но не заставило расслабиться. Старые тексты не могли врать, а то, что скрывается в пещерах едва ли показало нос Домусу.
- Твой амулет выдержит путь? - Гиэйн потянула шнуровку плаща, снимая родную ткань и отточенными движениями складывая её в конверт, который перетянулся теми же шнурками и являл теперь собой примостившуюся за спиной заклинательницы вторую сумку.  В пару быстрых шагов Алэйа настигла вазарца уже слыша неподалёку знакомый шум болтающих духов воды.

- Моя мать мардийка, - карамель треснула во рту и внешняя её часть укоротилась, приближаясь к сиреневым губам. - Я могу дышать под водой и петь. Плаваю не так быстро, как лин, правда. Но не правда, что у меня совсем нет перепонок.
Алэйа знала путь, по которому они двигались, потому шла чуть впереди Гирвана, как проходчик улавливая отрывки разговоров, но не дагларских или заклинателей, а духов. Те вели себя спокойно, довольно жизнью обсуждая проходящих мимо гостей и то, что творилось дальше взгляда.
- На ногах.- Спустя мгновения продолжила Гиэйн. - Есть перепонки на ногах. По этому лин Пало любит называть меня "креветкой". У той тоже на хвосте есть перепонки, а на передних лапках нет. - Алэйа на миг обернулась, чуть задрав голову назад, чтобы посмотреть на проходчика. Синие огни делали её кожу совсем голубой, - Не беспокойся, я не утону.

Гирвана остановили стремительным движением руки, коснувшимся его груди. Слова о вечном спутнике Тарая позабавили, но то являлось чистой воды истиной. Так говорил и Тамо, зная давнего друга, как облупленного. Алэйа же знала его как самого настоящего последователя Домуса, но не судила его выбор идти в заклинатели. Домусы очень мягки, домовиты и жертвенны. Заклинатель должен уметь жертвовать собой, потому они встречались здесь куда чаще, чем Криато и нравились всем без исключения своим добрым нравом. Однако с лином Пало у Алэйи было больше доброго нежели с лином Туаном, потому говорить о нируанце Гиэйн не стала, а смелый порыв Гарда моментально выветрил лёгкость растянувшегося диалога.
- Даже не думай об этом. Вода не твоя стихия,- бледные глаза девушки, начали наливаться синеватым цветом. - Твоё дело - пещеры и пути, моё - духи.
Алэйа убрала руку - Гирван не шелохнулся. Тогда нируанка чуть оттеснила его назад, первой становясь перед темнеющим водоёмом. Во рту ощущалась сладость карамели и терпкость водорослей. Скрипнул снимаемый с шеи пластырь и девушка привычно присела. Гиейн в отличие от других заклинателей, коих в работе видел Гирван, всегда первым делом опускалась на колени, и то выглядело, как вежливое приветствие. Голос покатился по тихой воде, волной уходя глубже. Духи словно дремали, кутаясь в транс, не похожий на влияние смерти рядом. Их поглотила некая другая сила, разрушаемая веянием голоса заклинательницы. Вода пришла в движение, заволновалась.
- Следуй за мной, Гирван-эн. Духи помогут плыть. - Алэйа вытянула ноги и как по маслу соскользнула за кромку территорий текучих духов.