История давно минувшего: Хозяин пустыни Страница 78

- Да ты чтооо? - Пало приложил руки к щекам и покачал головой. - Ай-я-яй, какое упущение! Напомни-ка мне, почему ты там должна быть?
- Потому что я одна из самых опытных в вашем штабе заклинателей.
Тамо безмолвно уставился на заклинательницу. Пока возмущение с его лица не выплеснулось на головушку Гиэйн, Туан изящно скользнул за её спину и, склонившись к плечу девушки, сказал:
- Понял?
- Туан! - возмущение поменяло цель. - Иди бухай!
- Ты запретил, - невинно улыбнувшись, он сжал плечи Алэйи. - Ну, что? Отдашь её нам?
- Вам? Она к вам не просится, - губы Пало растянулись в ехидной усмешке. - Если хочет погулять, есть первый горизонт и молоденький проходчик. Как его там?
- Разград, - подсказал Дзанг.
- Вот!
- Куда вы идёте, лин Туан? - Алэйа чуть повернулась, сменив цель своего взгляда и его тон.
- Забирать вазарского зануду из пещер, - тихо шепнул он, насмешливо глядя на Тамо.
- Туан, и ты туда же? Не оправдывай своё желание поплескаться в новообразовавшемся озере великой идеей спасения рогатого недоразумения.
Юэлин рассмеялся.
- Ты меня раскусил, акула придонная. Но ты же видишь, у меня стресс! Не искупаюсь - сопьюсь.
- Да чтоб ты утонул в этой луже! Так, Гиэйн, ты, значит, хочешь с Дзангом идти? Хорошо. Я впишу тебя в списки. Довольна? Рахраг, забирай её и валите. Дело закрыто.
Нируанка промолчала, задумчиво сосредоточившись на ощущении тепла от рук Юэлина, ненавязчиво лежащих на плечах. Слова Домуса о пьянстве звучали также, как если бы Тамо сказал, что хочет бросить работу и стать примерным семьянином - абсурдно, а вот всё остальное - нет. Естественно, отказываться от похода с Дзангом она не собиралась, но не идти за вазарцем не позволял внутренний голос. Да, от неё уже ничего не зависело в его поисках, только дело стояло не столько за долгом, сколько за личным желанием отправиться в путь вместе с Тараем и Юэлином. Дзанг вклинился коротко, но достаточно, чтобы оживить Гиэйн.
- Алэйа, сезон ещё не начался.
Заклинательница кивнула и вскинула голову.
- Когда отправляемся, лин Туан?
Тамо испепелил Дзанга взглядом.
- Завтра, - раньше, чем Пало успел вставить хоть слово, ответил Тарай. - Я уже обговорил всё с Кихарой. С нами пойдёт ещё один вазарец. Алэйя, жду тебя к утреннему открытию южных шахт. Азалран аан тар, Тамо.
Развернувшись на пятках, Вард покинул кабинет. Юэлин вздохнул и наигранно виновато посмотрел на Пало.
- Что я могу сделать? Он всё решает за меня. Всё. Мне на лекцию пора. - Потрепав Гиэйн по волосам, Туан последовал за проходчиком. - Хорошо выспись, рыбка.
Тамо ткнул пальцем в Алэйю и на этом моменте Дзанг молча последовал в коридор, оставляя заклинателей самих разбираться между собой.
- Если с тобой что-то случится, найду и прибью, поняла? И Туана не слушай. И не плавай с ним! Вообще, подальше держись! Эта морская тварь - перевёртыш. Здесь он рыбка коралловая, а там в пиранью превращается. И, кстати, голый плавает! В общем... Поняла меня, да? От Тарая ни на шаг!
Бесчувственное лицо откликнулось медленной улыбкой сиреневых губ. Гиэйн чуть склонила голову вбок, растеряв всю холодность, визуально присущую ей во все времена, явив Тамо незнакомое лицо совсем, как в лазарете.
- Мм.
Лицо нируанца недовольно скорчилось на характерное мычание Алэйи, но та пришла в движение. Тонкий стан обогнул стол и на краткий миг прижался к грозному заклинателю с объятием.
- Спасибо, лин Пало.
Невесомая заклинательница влекомая обратной волной своего поступка вернулась на своё место с той же скоростью, что и прикоснулась к груди Тамо.
- Лиф ниэ Ниру. С голым лином Туаном постараюсь не плавать.
- Э... - нируанец, опешив, моргнул, открыл рот, закрыл, набрал в лёгкие воздуха и выдохнул многоэтажное ругательство. Приоткрытая помощником дверь стремительно захлопнулась. - Пошла вон, креветка отмороженная, пока я не передумал, к коням морским! - Гиэйн выскочила из кабинета, и Тамо рухнул в кресло, схватившись за сердце. - Вот засранка мелкая. Изведёт старика быстрее засухи.

- Советник Идрис в Баар-Шане.
Зевнув, Ссааш посмотрел на облачное закатное небо. Нюх подсказал, что дождя ночью не будет, несмотря на напряжённую тишину в воздухе.
- Хорошо. Уверен, он скоро придёт ко мне. Сделай так, чтобы с ним не было синга.
- Это возможно?
- Это твоя работа. На сегодня всё.
Ссааш тут же пошёл на выход, но в дверях задержался.
- Пацан… - начал он, но Данав сделал предупреждающий жест.
- Пока он в подобном состоянии, в нём нет смысла. Он должен понять, чего хочет на самом деле. И что готов ради этого сделать. Ради тряпки я не стану беспокоить Фейна. Иди.
Усталость навалилась резко, заставляя Ссааша отмести идею возвращения к себе. Поняв, что в саду никого нет, он забрался на дерево с толстыми ветками, удобно устраиваясь на одной из них и обвивая её хвостом.
Тихий остался у Ярина, но после инцидента в купальне Ссааш старался с ним не пересекаться. Ониксу Данав дал передышку, так что особой нужды появляться в Башне у арбарианца не было. Тем не менее, мысли к Имрану заставил вернуться Байрах, неожиданно переставший реагировать на огненного мага, тем самым пробив брешь в его повседневности. Пока Ссааш раздумывал над тем, как вернуть духу жажду жечь и крушить, причина его неудобств пришла в сад с эротической книгой и села прямо под веткой, на которой он лежал.
Тихий погрузился в перевод. Делал он это так старательно, что порой до Ссааша долетали обрывки чувственных фраз из книги. Строчки на мардийском ложились на бумагу ровным красивым почерком, ведь за такой платили больше. Имран иногда встряхивая кудряшками, вздыхал, повторяя особо сложные нируанские обороты, время от времени зависал, проваливаясь в какой-то свой мир. Казалось, страстные картинки и текст его совсем не заботят. Лицо не наполнялось юношеским жаром желания, а пальцы не ласкали прекрасные женские формы, изогнутые в соблазнительных позах. Побыв в своём мире несколько минут, он вздрагивал, возвращаясь, и снова принимался за перевод. Ссааш некоторое время наблюдал за Имраном, но сон поборол его раньше, чем Тихий отложил работу и улёгся, чтобы насладиться видом звёзд в просветах между тучами. Но и его сон не оставил без своего внимания.
Свет лун разогнал тучи и осветил лицо наследника Ла-Урра. Ему, наверное, снилось что-то интересное, потому что Ссааш мог наблюдать как сменяются эмоции на умилительной мордашке. Почему-то арбарианец мог с уверенностью заявить, что снятся парню не картинки из книжки. В течение пяти минут всё было прекрасно, но вдруг Имран весь сжался и что-то забормотал. Ссааш спрыгнул, мягко приземлившись рядом, и протянул руку, чтобы коснуться марда, но раньше, чем это произошло, отдёрнул её, фыркнув. Слегка толкнув ногой Тихого, он сказал:
- Проснись. Мард не должен спать на холоде.
- Нет, нет, - Имран отчаянно дул на стремительно угасающее огненные жилки, пытаясь вновь их раздуть. Однако угли утрачивали рыжее свечение, превращаясь в угрюмо черно-серые, и Тихому хотелось расплакаться – он обхватил ладонями маску Байраха, пытаясь заглянуть тому в глаза, но огни, что заменяли их, теплились теперь на самом дне. Мгновение, и последняя искорка потухла, и доспехи, которые мард так безнадежно сжимал, совсем охладели. Холод пробрался под одежду и охватил все тело, вызывая мурашки вместе с дрожью, и Имран поежился, сжимаясь.
Обычно кошмар оканчивался резким пробуждением, но не у Тихого. Ресницы дрогнули и медленно приподнялись, а синие глаза поймали блики лун. Он почувствовал, как кто-то толкнул его, оттого сразу отмел догадку о том, что по его душу пришел вор или убийца – тот бы не стал будить, да еще и в столь мягкой форме.
Так что взгляд поднялся неспешно, отыскивая в темноте лицо Ссааша. Арбарианец стоял против света, и его было не разглядеть, но по силуэту хвоста и уже знакомой фигуре Имран легко догадался, кто перед ним. Вновь поежившись, он поднял голову, чтобы проверить, по-прежнему ли куртка накрывает оставленную книгу, и, убедившись, что перевод невредим, Тихий лег в первоначальное положение, лишь подобрав ноги и съежившись.
- Ты меня преследуешь, - скорее констатировал, чем спросил Имран хриплым после сна голосом. Подложив под голову руки, он уныло посмотрел на арбарианца. – Тебе тоже негде спать?
- Преследую? Ты пришёл под дерево, которое я занял раньше, - усмехнулся он. - Мне есть, где спать. Просто я устал раньше, чем добрался до дома. - Ссааш присел на корточки. Пальцы щёлкнули, вспыхнула искра, из которой раздулся огненный шарик. Потом один за другим появилось ещё несколько. Они зависли над Имраном, вибрируя и кружась. Воздух стал теплее, позволяя принцу расслабиться. - Тебя прогнал Оникс?
- Ты постоянно обвиняешь меня в том, что я занимаю места, которые ты уже облюбовал, - думая о Байрахе, произнес Имран, а после запоздало понял, что перестал обращаться к арбаро на вы. Это заставило его замолчать, отсрочив ответ на вопрос Ссааша; вместо этого Тихий надолго задержал на нем взгляд, пытаясь понять, отчего арбарианец проявляет к нему такое внимание. Он искал подвох и мотивацию, но в голову не приходило ни одного разумного объяснения – Имран винил в этом, конечно, свою социальную необразованность.
Взгляд переместился на огненный шар. Капли воды с травы взметнулись брызгами и окольцевали каждый огонек полупрозрачной ледяной сферой. Сквозь морозный белый налет виднелось трепыхающееся пламя, чье свечение теперь было скованно препятствием.
- «Сухой лед», - улыбнулся Имран, таки приподнимаясь и, опершись на руку, садясь. Пальцы тронули одну из сфер. – Говорят, нируанцы придумали его в Эру Драконоборства, как защиту от драконьего пламени. Жаль, что не трогает его только лишь огонь, - ноготь стукнул по льду, и тот мгновенно надкололся, а после распался, как скорлупа, разлетаясь в конце снегом, похожим на пепел и температурой, и цветом. – У ниру лучше получается… но сейчас его совсем не используют. Из-за хрупкости, - ладонь прошлась совсем рядом с парящим пламенем, и то обдало жаром подушечки пальцев. – В истории там много интересных вещей, которые в итоге забылись. Всем бы следовало о них знать, но вместо этого люди читают такие книжки, - Имран вздохнул и кивнул назад, намекая на свой перевод.
- В них тоже можно найти пользу. Тебе они принесут деньги.
Ссааш уселся, скрестив ноги. Ему было интересно то, что говорит Имран. Арбаро мало знал об истории Тирмарда. Его интересовал только огонь и способы сокрушать им другие стихии. Он коснулся одного из шаров, созданных Тихим. Прикосновение не разрушило сухой лёд. Ссааш окружил его новой огненной оболочкой и толкнул к Имрану, чтобы он снова окружил его льдом.
- Что ещё делали ниру в Эру Драконоборцев?
Имран пожал плечами, быстро создавая новую сферу, отчего шар стал громоздким и чуть опустился к земле, но мард поддел его пальцами, как бумажный фонарик, и заставил снова взлететь.
- Одолели дагларов. Дезертировали. Нажились на войне, итоги которой их не интересовали, - Тихий молчал мгновение, наблюдая за парящими сферами. – Знаешь, марды предпочитают об этом не говорить, но, если верить летописям сингов, Фартуна после битвы с Дуглуром сразила арбарианская стрела, - он заулыбался и посмотрел на арбарианца с готовностью увидеть такую же, как и у него самого, заинтересованность. – Получается, они умерли в один день, а не как принято считать. Это так волнующе, - Имран вновь опустил голову, но не перестал улыбаться. – Однажды я поделился этим с отцом, и он сказал, что если услышит это от меня еще раз, то прикажет высечь. Конечно, он бы так не поступил, но я все равно испугался. Мне было четырнадцать, - Тихий почесал щеку, щипая бесцельно траву, зарабатывая при этом мелкие порезы, но словно не замечая этого. – Наверное, очень заметно, что я давно ни с кем не говорил. Хотя с Офелией-бай, конечно, говорил, но если ты ее знаешь, то понимаешь, - он вздохнул.
- Это точно была арбарианская стрела, - Ссааш снова окружил сферу огнём. - Меня зовут Ссааш, - вдруг сказал он. - Ссааш Шуа'тха. Но моё второе имя уничтожили, когда я стал предателем. - Арбаро говорил без сожаления. Выбранный им когда-то путь полностью его устраивал. - Где-то сорок лет назад я выбрал огонь и больше не расстаюсь с ним. Оникс сказал тебе? Я убийца. - Новый слой сухого льда уложил шар на траву. Он создал приятное освещение для беседы. Арбаро не стал добавлять пламя, посчитав, что того, что есть, достаточно. - Ты много знаешь?
- О чем? О тебе? Ничего не знаю, - взгляд марда сначала блуждал по траве у ног арбаро, а после стал подниматься выше, робко изучая каждую деталь. Имрану казалось, что он делает это незаметно, но его разглядывание было самым очевидным. – Или, может, ты сейчас назвал меня заучкой-всезнайкой? – Тихий неуверенно посмотрел ему в глаза. – Но тогда я тем более ничего не знаю, - он молчал несколько мгновений, кусая губу, и в конце концов решился протянуть арбарианцу руку. – Меня зовут Имран. Имран Тихий. Но мое второе имя, как говорят, мне не подходит, - он неловко улыбнулся одним уголком рта. Арбаро не ответил сразу на рукопожатие, и стыд бледностью тронул лицо, заставив Тихого отвести руку назад.
- Лес в безветренную погоду может быть тихим, но стоит налететь ветру... - арбаро протянул руку, открыв её ладонью вверх. Через несколько мгновений Имран всё же решился вложить в неё свою. - У мардов тонкая кожа, - Ссааш коснулся подушечки пальца, которую принц поранил о траву. - Сейчас мне должно быть шестьдесят. Я помню сражения арбаро с северными мардами. И мохнатых с ними же. Я хотел учиться у драконов Гранмора, но не смог дойти даже до Торгуна. Меня выдворили за Врата. А потом меня воскресил Неназванный.
Ладонь в пальцах Ссааша дрогнула. Брови приподнялись в удивлении и распахнулись глаза.
- Ты поднятый? – пробормотал Имран растерянно. Первой мыслью было, что Данав управляет арбарианцем: именно так виделась Тихому связь некроманта с воскрешенным. Их беседа сразу перестала казаться марду личной, и его настигло неприятное смущение вперемешку с неловкостью. Он поджал губы и посмотрел на свою руку в хватке Ссааша. Арбарианец касался его на удивление мягко. – Разве ты не должен быть холодным, как труп? – спросил он первое, что пришло в голову. – Ты горячий.
Ссааш рассмеялся и накрыл руку Имрана второй ладонью.
- Я - ошибка некроманта. Однажды напился до беспамятства. Свалился в сливную канаву, выполз из неё и вырубился. Видать, вонял как старый труп. Вот Неназванный и решил меня поднять. - Арбарианец хмыкнул, раскрывая ладони и выпуская руку Имрана. - Неожиданно? - синие глаза удивлённо смотрели на Ссааша, не моргая. Арбаро поднял руку и осторожно щёлкнул по кончику носа марда. - Теперь я не могу не ответить на его призыв. Слышу прямо в голове. Но он не может видеть моими глазами или слышать ушами. Так что расслабься, Имран. А вот если меня убьют, Неназванному не надо будет напрягаться ради воскрешения. Я встану сам и приду. Правда, проверить это можно будет только после моей смерти.
Имран смотрел на него с самыми смешанными чувствами. Весь образ Ссааша вкупе с его поведением вызывал диссонанс, Тихий не мог разобраться, кто перед ним и что ему нужно: арбарианец сначала представился убийцей, а после сел прямо перед ним по-турецки и зажёг милые огоньки. Задавал вопросы и выглядел заинтересованным, несколько раз улыбнулся и засмеялся; каждый раз в его хриплом смехе или клыкастой улыбке Имран пытался найти фальшь, угрозу или издевку, но терпел в этом поражение. Ссааш казался искренним, и Тихий, помня предостережения Оникса, боялся опять на это купиться – ведь, как известно, в людях он более чем не разбирался.
- Поскорей бы ты умер, - произнес Тихий, не думая. Он вовсе не вкладывал в слова смысл, который в пожелание смерти вкладывали обычно. – Ну, чтобы узнать. Я думал, некромантия работает не так. Хотя я совсем ничего в ней не понимаю. И это даже несмотря на то, что в моем окружении одни некроманты. Не знаю почему, - он криво улыбнулся и шмыгнул носом, вновь принявшись подергивать траву. На какое-то время он впал в задумчивость. – Алкоголь настоящая находка для исследований. Магия пьяного человека имеет множество сюрпризов. Ведь контроль над духами остаётся, а над собственным телом – нет... вот это да. Воскресить живого, - травинки под его пальцами покрылись инеем. – Ха-ха.
- Я не знаю, как работает некромантия. Знаю лишь, что и у мёртвого есть желания, не дающие покинуть Тирмард и тело. Пьяный, всё равно что труп. Он вне тела. Думаю, твоё желание может легко осуществиться, - сказал Ссааш, вставая. - Но мне всё равно. - Трава под пальцами Имрана вспыхнула, убивая лёд. - Для меня после смерти ничего не изменится. Ведь я знаю, кто меня воскресил. Иди в Башню, Хозяйский сын. Ссаар утром может тобой позавтракать, пока ты спишь.
Имран вспомнил, как накануне так же быстро ушел Данав, потеряв к нему интерес. Тогда он не понял, почему, как не понял и сейчас. Несмотря на обожжённые Ссаашем руки, Тихий посмотрел на него виновато, решившись в этот раз спросить:
- Я сказал что-то не так? Прости, я не понимаю, когда что-то уместно, а когда нет. Я не хотел тебя обидеть. На собственную смерть не может быть все равно при любом раскладе. Как бы то ни было, человек что-то да чувствует по этому поводу. Хотя откуда мне знать, конечно, - Имран поджал губы, открыто выражая свою печаль по поводу того, что столь приятный собеседник уходит.
- Твои слова не обидели меня. Просто пришло время уходить. - Ссааш разрушил созданные им огненные сферы, оставив лишь ту, что лежала на траве между ним и Имраном. Сразу стало прохладно. У арбаро появились вопросы, которые он хотел бы задать Тихому, но он чувствовал, что каждый вопрос будет заставлять марда оглядываться на Неназванного, а значит разговор станет неестественным. Ссааш не был тем, с кем люди желали общаться. Он не понимал, почему вдруг Имран говорит с ним. Тем не менее, подобный опыт оказался приятным. - Ты должен пойти к Байраху. Он больше не реагирует на меня. Пламя его доспехов затухает час за часом. Я бы не хотел потерять противника. Но, думаю, это неизбежно. - Ссааш посмотрел в синие, подсвеченные огнём, глаза. - Или нет?
- А? – Имран подумал об увиденном только что сне, и на лице марда поселилась растерянность, которая, кажется, стала его верным спутником во всем. – Я… не трогай его. Он ранимый и эмоциональный, - Тихий коснулся огненного амулета на шее. Точнее, того, что от него осталось после спаррингов с Байрахом. – Я планировал сходить к нему завтра вечером, чтобы не привлекать внимание. Не приходи, - взгляд, вскинутый после этих слов на Ссааша, был на удивление тверд и категоричен. – Он неправильно на тебя реагирует.
- Ты... забавный малый, - Ссааш усмехнулся. Естественно, после слов "не приходи" он не мог не прийти. Теперь ему стало интересно вдвойне, чем закончится эта история. - Повелеваешь льдом, а бежишь к огню, хоть он тебя не щадит. - Пальцы Ссааша неожиданно коснулись ожога на шее Имрана. Движение произошло так стремительно, что Тихий не успел даже отпрянуть. В этот момент арбаро подумал, что в ранении есть и его вина. Мысль вызвала на его лице улыбку хищного удовлетворения. По кончикам пальцев пробежался огонь, теплом лаская зажившую рану. - Я обязательно приду.
Тихий нахмурился и отклонился от руки арбарианца. В нем зажглось возмущение, и он даже поднялся на ноги – после долгого неудобного сна и сидения те затекли, и он чуть пошатнулся, быстро, впрочем, находя равновесие. Пальцы вновь сжали амулет, и неожиданно захотелось, чтобы тот стал целым: Имран почувствовал угрозу, исходящую от Ссааша. Он запоздало понял, что велел не приходить после того, как указал место и время встречи. Захотелось застонать от собственной глупости. Когда с ним говорили по-человечески, да еще и об истории, и без того минимальная осторожность Тихого исчезала. Оттого такой оборот можно было назвать маленьким предательством: Имран, действительно, считал, что где-то существует мир, в котором после просьбы не делать что-то люди этого не делают.
- Тогда не приду я, - цыкнув, выдохнул он. – И не пытайся меня шантажировать тем, что Байраху плохо. Думаешь, я дурачок какой-то, - хмурясь, Тихий стал собирать свои вещи. – Ничего подобного. Не дурак и не безумец. И хватит бросаться огнем, - последние слова были произнесены с вызовом, и в ответ на них в синих глазах блеснули магические отголоски льда, пыхнуло морозом, но восточный воздух тут же рассеял неуместный холод.
- Разве я бросался? - арбаро посмотрел на свою кисть. Едва заметное синее пламя всё ещё бегало по пальцам, не стремясь покинуть мага. - Ты обязательно придёшь, Хозяйский сын. Ведь твой успех с Байрахом гарантирует тебе открытую дверь в мир осуществления твоих самых тайных желаний и стремлений. Я уже говорил, что болею за тебя, пацан. - Арбаро отступил от недовольного Имрана, не разрывая зрительного контакта. - И я бы послушал твои рассказы про Тирмард... Ссссса урррр, мард. Ссааш больше не побеспокоит тебя.
- Сса урр, - повторил Имран типично по-восточному, сам того не заметив. Прядки волос и ресницы Ссааша покрылись инеем, а резко нахлынувший холод заставил мурашки разбежаться по коже. Тихий следил за этим, опустив голову и глядя на него исподлобья. – Ты ничего не знаешь о том, чего я хочу и к чему я стремлюсь.
- Правда? - Ссааш прикрыл глаза и со странным наслаждением втянул морозный воздух. Он одновременно любил и ненавидел холод. Родившийся на севере Эн'Ха и проведший большую часть жизни в Карнхорне, арбаро привык к морозам. Но именно это взрастило в нём непреодолимое желание всё сжечь. Один глаз приоткрылся, пламя покинуло кисть и куртка, прикрывающая книгу в руках Имрана, вспыхнула. - Ну, как скажешь.
- О, Сэйра! – воскликнул Тихий, выпуская из рук вмиг загоревшуюся куртку. Та полетела на траву, но пламя, привязанное магом, не перекинулось. Имран собирался выдохнуть, как вдруг вспомнил о книге – это заставило его ринуться обратно вниз, и, наспех туша огонь водой и льдом, искать листки перевода и сам роман. Очередные ожоги покрыли руки краснотой, но книга оказалась спасена; Тихий обернулся, со жгучей досадой желая взглянуть на Ссааша, но того уже не было. Как не было и полностью сожженной куртки, дотлевающей на траве. Она была единственной и последней, не пострадавшей от Байраха и не отданной, и Тихий просто рухнул на колени, опустошенный – ему показалось, что все в порядке, и Ссааш лучше, чем о нем говорил Оникс, однако все обернулось огнем, ожогами и обидой.
Вернувшись уже за полночь, входя в комнату, Ярин старался вести себя тихо, чтобы не разбудить Имрана. Неслышно, как настоящий вор, он подобрался к кровати, но никого не обнаружил на ней. Был бы это кто-то другой, а не Тихий, Оникс решил бы, что тот ушёл кутить, и завалился бы спать со спокойной душой. Но в случае с принцем душа вмиг разволновалась, предполагая самое страшное. Проверив купальню и ещё один облюбованный Имми закуток, Оникс понёсся в сад. Огненные следы Ссааша были настолько очевидны, что увидев упавшего на колени Тихого, Ярин рванул к нему со всех ног.
- Имран! - тоже упав на колени Оникс обхватил Имми за плечи, приподнимая. - Ты цел? - Быстрый осмотр показал обожжённые ладони и иллюзионист в отчаянии зарычал. - Тварь хвостатая! Надо скорее обработать. Идём. - Тихий даже не пошевелился. Ярин заглянул в синие глаза, полные обиды. - Имран, - вздохнул Оникс и крепко обнял его. - Не пытайся общаться с ним. Он злой. В нём отсутствует понимание любви, дружбы... всех нормальных человеческих чувств. Думал, я шучу, называя его убийцей и пироманьяком? Да его даже в бордель не пускают, потому что он девиц сжигает, удовлетворившись. Будешь нападать на него - разожжёшь пламя жажды убийства. Алриан-эн запретил ему появляться на Арене, после того как он отправил к праотцам нескольких магов и особо эмоциональных зрителей. Его даже в тюрьму запихали. Вот только не в ту, в какую стоило. Наш венценосный орёл тоже ошибается иногда. - Ярин снова вздохнул и погладил Имми по голове. - Идём в комнату. Я твои ладошки намажу. У меня отличная мазь в больших количествах. Я ж постоянно с Ссаашем дерусь.

Тёплые сквозняки, гуляющие среди круглых отверстий в стенах, веяли причудливой музыкой, лишённой стройной мелодии. Звуки вырывались по три-четыре, перекрывая друг друга или дополняя в зависимости от комбинаций, которых складывалось большое множество. Болтали языки, чьё начало шло явно из кругов златоносцев, что духи здесь готовы говорить со всяким и рассказывать некие таинства, которые способны превратить песню в бессмертную легенду, картину художника в неоценимое искусство и много чего ещё, чтобы озолотить и увековечить имя создателя произведения. Творцы, пребывающие в Танааль, навесив слухи на уши пытались пробраться к южным шахтам почти постоянно. Не проходило недели, как очередной лиходей, уверенный в удаче и стукнутый по темечку восхвалениями родных да близких, спешил в поющие коридоры. Алэйа только удивлялась, как же до сих пор не пошли слухи о Пало, безжалостно разбирающемся со всяким нарушителем. Наверное, каждый раз видеть беднягу летящим из пещер под отборную ругань не надоедало, а то и забавило многих. Впрочем, в последние месяцы для подобных занятий были наняты марды и поток посетителей поутих. Заклинательница шла по ветровым коридорам, запахнув капюшон от иссушающего подземного дыхания, и вскоре стали слышен только шелест подола мантии. Золото скатилось на плечи выпустив короткие пружинки, а ноги остановились; руки спокойно распустили шарф, снимая лишнюю деталь в грядущем походе. Привыкнуть к короткой стрижке Криато оказалось сложнее, чем могло показаться. Алэйа со вздохом поддела языком карамель, пальцем отвела одну из пружинок от лица и направилась дальше к указанному Тараем месту встречи.
- Тарай-эн, Гирван жив? - Даудр, вазарец, пришедший вместе с Гардом, переживал за собрата больше остальных. Он знал его давно, восхищался талантом проходчика и не желал верить в такую потерю для дагларов.
- Омуэ, я тебя умоляю, - не удержался Юэлин. - Жив твой драгоценный рогатый!
- Вам не понять, Юэлин-эн. Идёмте. Заклинательница уже здесь, - не дожидаясь остальных, Даудр исчез за поворотом первого коридора.
Тарай поприветствовал Алэйю, и все трое последовали за вазарцем без лишних разговоров. Едва они добрались до первого потока, Юэлин скинул мантию, обворожительно улыбнулся Гиэйн и нырнул в воду.
- Теперь мы его долго не увидим, Алэйя, - подняв мантию, Вард позвал дальше замершую у потока девушку. - Тебе придётся позаботиться о нас с Даудром. Мы изучили твою карту. Там, где вы с Гирваном расстались, обрушилось несколько сводов и образовалось озеро. Рудокопы пробили туда ход. Думаю, через часа три мы будем на месте.
Алэйа, проводив в голове волну лазурных волос Туана, поймала себя в странной рассеянности под веянием посланной улыбки. Она побыла ещё доли секунд и пропала так же внезапно тихо, как и пришла. Заклинательница развернулась к старшему проходчику.
- Мм.
Второй вазарец оказался на удивление шумным, но заклинательница молча отправилась следом почти под боком Тарая, как того и желал Тамо. Водные духи потока, взволнованные приходом Домуса зашумели, но их голоса недолго слышались, вытеснившись шагами Даудра.

Идрис внимательно всмотрелся в своё отражение. В битве с последствиями недосыпа он одержал безоговорочную победу: лицо выглядело свежим и сияющим.
- Идрис-бай, зачем вы так рано встали? Я мог бы сам…
- Не обсуждается!
Али вздохнул, подавая Прилежному одежду. Узкие штаны и укороченная расшитая туника неторопливо облегли стройный стан советника. Непривычный тёмно-зелёный цвет шёл Идрису не меньше красного, делая медовые глаза ярче. Но глянув на себя в зеркало, илан печально вздохнул.
- Стоит надеть что-то скромнее, - тихо заметил синг и заработал взгляд полный негодования.
- Нет уж. Хватит с меня муссанских лохмотьев! Если тут есть разбойники, то пусть крадут это. Идём. Нужно вернуться, пока Мэрилайн не проснулась.
Покинув дом, в котором останавливались все вельможи Сэх-Ры, прибывая в Баар-Шан по делам, Али и Идрис пошли по ещё пустынным улицам спящего города. Раньше Прилежный не обращал должного внимания на его высокие, просторные здания и широкие улицы. Но теперь он представлял на них дракона и понимал, что предположение может оказаться правдой – где-то среди домов, притаившись за иллюзией, сидят драконы, и ждут момента, чтобы напасть на Сэх-Ру по воле крылатых правителей Баар-Шана. Идрис передёрнул плечами и на них опустилась тёплая шаль.
- Есть здесь своеобразная красота, - шёпотом произнёс советник. – Но какая-то чуждая. Тебе нравится?
- Да. Здесь я могу расправить крылья.
Идрис поджал губы и обиженно отвернулся, разглядывая окна ближайшего дома.
- Там повернём, - ворчливо сказал он, указав на перекрёсток впереди. – Надеюсь, твоим расправленным крыльям хватит ума, чтобы не бросить меня на съедение драконам, - ускорив шаг, Прилежный стремительно пошёл вперёд и первым повернул за угол.
И сразу за стеной дома его ждало столкновение. Витающий в облаках прохожий наткнулся на него, споткнулся, и, не поднимая головы, извинился. За спутанными пружинками черных кудрей можно было разглядеть побледневшее лицо, однако глаз мард так и не поднял – просто, ускорив шаг, пошел дальше, сворачивая за угол, из-за которого и вышел Идрис.
Краем глаза отмечая крылатую фигуру, Имран никак не среагировал: наличие подобных в Баар-Шане было само собой разумеющимся. Однако через мгновение мысли сложились в стройный вывод: прошедший мимо синг был рабом, о чем говорила его походка, его одежда, его, в конце концов, местонахождение – местные синги крайне редко спускались на землю и, вообще, редко заглядывали в этот район, преимущественно мардийский.
Уже в момент этого осознания в Тихом проснулось шестое чувство, и он обернулся, посмотрев назад, на поворот. На гладкой брусчатке показалась тень, говорящая о том, что кто-то приблизился и собирается завернуть вслед за ним. Сердце екнуло, и Имран сорвался с места, удирая, что есть мочи – он не знал, почему и от кого бежит, просто так ему велело поступить чутье.
- Имран! - крикнул вслед принцу Прилежный, не прибавив должной уважительной приставки. Ему хватило одного взгляда, чтобы оценить состояние наследника престола Сэх-Ры. Одним словом его можно было оценить как неподобающее. Но вместо возмущения, шока и неприятия, Идрис почувствовал совсем иное чувство. - Имран, постой!
Али взлетел и опустился перед Тихим, почтительно склонив голову. Прилежный приложил усилие, чтобы добежать до них. Последний раз он бегал в Муссане и очень хотел забыть тот случай, как и сам процесс бега.
Имрана застала настоящая паника. Проснулась паранойя, и показалось, что вот-вот отовсюду выбегут люди отца в своих сверкающих латах, а советник откроет рот и изречет решающее: «ты отправляешься домой».
Тихий попятился, соображая, как отступить.
- Идрис-бай? – сглотнув, неуверенно прохрипел Имран. – Прибыли в Баар-Шан с деловым визитом? Вот это встреча. Я… я немного припозднился. Вот, иду в общежитие. Вы знаете, как это у студентов бывает – кутил… ум… всю ночь, - он очень тяжело, сдавленно вздохнул, не задерживая надолго взгляда на Прилежном. – Простите, мне нужно торопиться. Я очень сильно опаздываю… вот и бежал.
Пока Имран говорил, Идрис отдышался. Отмазываться Тихий явно не умел. Чем больше слов он говорил, тем очевиднее для Придежного было его положение.
- Я понимаю. Пожалуйста, не убегай, - он продолжал говорить на "ты", хоть забывать о приличиях Идрису было не свойственно. - У меня есть письмо от Аин-бай. Если ты сейчас сбежишь, сделаешь всё, чтобы со мной не встретиться. Я здесь как посол, да. Но сейчас это не важно. Удели мне немного времени.
- Зачем мне вас избегать? – выдохнул Тихий. – Сейчас я просто… я… - дыхание вдруг перехватило, и пришлось замолчать. Имран сжал губы и почесал руку, отчего бинты чуть растрепались. Он задумался о письме: то было откровенным шантажом, а не доверяя Ла-Урру и каждому его обитателю, Тихий мог предположить, что письма и вовсе нет. В отличие от сестры, Имран никак не делил придворных на «плохих» и «хороших», у него не было друзей и приятелей, принц избегал одинаково всех. Оттого Идрис не воспринимался им как отдельная личность и единица, более близкая, к слову, к торговому дияру, чем к Хозяину, Тихий видел в нем лишь безликий кусочек отцовского окружения, который не вызывал ничего, кроме желания уйти.
- Вы можете отдать мне письмо сейчас, - произнес он, совладав, наконец, с собой, и даже посмотрев в глаза Прилежному, не поднимая однако головы.
Письмо конечно же осталось дома. Это был откровенный провал. Ведь Имран явно не намеревался куда-либо идти с Прилежным.
- Сса урр, - в голосе советника прозвучала досада. - Письмо действительно есть. Но не с собой. Я же не ожидал, что мы столкнёмся. Уверен, ты видишь только своего отца за мной, - Идрис вздохнул и поджал губы. - Я не собираюсь ему что-либо рассказывать о тебе. Просто позволь позаботиться о твоих ранах. Я всё-таки жрец, хоть и не инициированный. Но с подобными проблемами легко справлюсь. Можно? - янтарные глаза заглянули в синие с надеждой.
Прилежный говорил слишком складно и понимающе, чтобы ему верить. Чем более убедительным казался Идрис, тем меньше Имран ему доверял. Подбородок опустился еще ниже, и несколько темных прядей упали на глаза, не скрывая, впрочем, синего взгляда.
- Нельзя себя называть жрецом, не пройдя инициацию. Ибо так вы ставите себя на один уровень с людьми, прошедшими несколько десятков лет обучения и лишившимися зрения, взамен которому им дано Истинное виденье, - пробормотал Тихий, особо перед этим не думая – в нем заговорил дотошный заучка, не терпящий ошибок в нюансах магии. Однако Имран тут же осекся и извинительно кивнул. – Я не хотел вас оскорбить, это лишь мои заморочки, - сказал он еще тише. Пару мгновений он молчал, часто сглатывая и облизывая губы. – Где… далеко вы остановились?
Замечание Тихого по поводу инициации больно кольнуло Прилежного. Когда-то жалость к умирающему маленькому Али лишила его возможности продолжить путь жреца. Идрис не жалел, но когда ему напоминали об этом в такой форме, испытывал неприятное чувство потери.
- Конечно, - тихо ответил он, сжав пальцы. - Без инициации нельзя... Я... - Прилежный совсем расстроился поняв, что в доме, где он остановился, принцу лучше не показываться. - Мы... можем встретиться где-то, где вам будет удобно, - смирившись, что для Имрана он никто, Идрис вернулся к уважительному обращению, - Имран-бай.
Неожиданное «Имран-бай», от которого он так отвык, резануло слух, и Тихий чуть поморщился. Ему некуда было вести Идриса, потому пришлось перебороть дюжее упрямство, запрещающее ему соглашаться на предложение советника. Шумно вздохнув и сведя руки за спиной, мард кивнул будто сам себе и с тяжестью сказал:
- Я погорячился. Пожалуйста, простите, я не хотел вам грубить, - взгляд Имрана все-таки не выдержал и буквально обрушился на землю, став настолько тяжелым, что поднять его обратно на лицо Прилежного стало невозможно. – Если разрешите, я пройду с вами сейчас. Выгляжу я не очень, потому могу подождать у двери. Мне… мне бы хотелось получить письмо.
Минуту Идрис сомневался. Но потом, решив, что в такую рань вряд ли кто из вельмож проснется, он всё же повёл Имрана за собой. Недолгий путь завершился у задней двери богатого особняка, одно крыло которого занимали Прилежный и Мэрилайн. Занавески в окне второго этажа были задёрнуты - девушка ещё спала. Советник провёл Тихого в свои покои и предложил сесть.
- Вы наверняка не позволите вам помочь, да? Я сам прошёл через этот эгоизм, когда лишился возможности стать жрецом. Отец настаивал на помощи, требовал вернуться домой, начать всё заново. А я решил, что сам всё смогу... Если всё получится, вы не пожалеете, - Идрис положил письмо на столик рядом с принцем. - И всё же, если я могу чем-то помочь, я был бы рад.
Тихий среагировал быстро, потянувшись к письму, однако в сантиметрах от него рука замерла. Аккуратный, чистенький и ровный конверт, украшенный тонкими вензелями в уголках – и, в контраст ему, перебинтованная потрепанными бинтами ладонь, забитые сажей ногти и неприятная краснота ожогов. Казалось, что если коснуться листа, то он тут же испачкается. Имрану даже почудился запах дома: наполненный сладковатыми и терпкими благовониями. Несмотря на недавний поход в купальню, утренняя встреча с Байрахом вернула Тихому запах гари и пыли.
Это было отвратительное чувство – словно между ним и конвертом что-то было, незримое, но непреодолимое. За все время в нем никогда не просыпалась тоска по дому, но в тот момент, глядя на каллиграфический почерк сестры, сложенный в одно лишь «Имрану», Тихий почувствовал, как что-то защипало в носу и кольнуло в груди; подбородок его дрогнул на мгновение, и юноша поджал губы.
- Да, оно от нее, - произнес он. Перед глазами всплыла его комната, а во рту распространилась финиковая сладость, отчего на языке мгновенно скопилась слюна, которую пришлось быстро сглотнуть. Ему неожиданно захотелось увидеть мать и спросить, как у нее дела: его это никогда прежде не интересовало. Она ведь не раз ему говорила, что он ее отдушина, и именно она сделала возможной его учебу в Танаале. Сагира была не так плоха, как он привык думать, вслепую избегая родителей. И даже отец, и даже Ла-Урр, бывающий чарующе прекрасным прохладными вечерами; Имран спрятал руки на коленях и опустил на них взгляд. – Может… у вас есть финики?
- Здесь есть купальня, - Идрис указал на проём, скрытый плотными шторами. - И финики, конечно. Я всегда беру из Сэх-Ры. Лучше нигде не встречал. - Перед Тихим опустилось блюдо с сухофруктами, перекочевавшее с подоконника. - Примите ванну. Если не доверяете недожрецу, то Али может перебинтовать вас и раны обработать.
В горле встал ком невысказанности. Слова рвались наружу, и Имран кусал губу, сдерживаясь. Он смотрел на поставленную перед ним вазочку, совсем похожую на ту, что вечно стояла у него на прикроватном столике, наполненная мелким печеньем, орехами и сухофруктами. Обтерев руку об штанину, Тихий аккуратно взял сушеный абрикос и быстро закинул его в рот, будто вор, орудующий у прилавка. Кислая сладость приятно распространилась по языку, вкусом будя воспоминания, и Имран принялся медленно, смакуя, жевать.
- Мне есть, где мыться. И есть, где спать, - сказал он тихо, смотря на свои руки, при этом беспокойно ковыряя заусенец. – Я не ворую и не бродяжничаю. Работаю в библиотеке и перевожу книги. В отличие от Танааля, здесь в Академии меня особо не хвалят, но я лишь рад учиться среди тех, кто лучше меня. Это то, чего я хотел. Мне нет удовольствия быть волком среди овец, - он говорил быстро, но негромко, явно волнуясь. Жевать он не переставал. – Я хотел заниматься магией и занимаюсь ей. Я рад здесь находиться. Здесь я… - он проглотил остатки абрикоса и мгновение молчал, продолжая сильно нервничать – когда от заусенца ничего не осталось, он принял дергать ниточки в продырявленной штанине. – Мне здесь легко дышится. И здесь есть люди, которые меня понимают. Есть… друзья, - слово далось ему тяжело, но когда оно оказалось, наконец, произнесено, неожиданно сильно полегчало, и Тихий даже смог взглянуть на Идриса. – Здесь собственная служанка никогда не отравит воду в купели. Здесь нет смысла улыбаться тому, кого ненавидишь. Сса урр, у них даже решения принимаются на Совете, куда вхож любой желающий. Я… я влюблен. В это место. В эту магию. Мама будет спрашивать вас, я знаю. Пожалуйста, передайте ей мои слова. И спасибо, - он встал, таки забирая конверт и быстро его пряча в сумке. Спешно поклонившись Идрису, он поспешил на выход.
- Я уезжаю через неделю, Имран, - сказал вслед принцу Идрис. - Аин-бай будет рада получить ответ. И я искренне рад за тебя. Правда. Многие в Ла-Урре считают тебя слабым, но это не так. Вырваться из его оков мог только сильный человек. У тебя всё получится.
Имран обернулся. Взгляд, брошенный на Идриса, был открытым и немного жалобным: Тихий, как обычно, распахнул глаза и изогнул скорбно брови, отчего выглядел эталоном вселенской печали.
- Спасибо, - искренне сказал он. Помешкав мгновение на пороге, Имран ушел.

Тарай обошёл Алэйю, остановил за плечо Даудра и непривычно быстро подошёл к Гирвану. Никто бы не мог точнее оценить внутреннее состояние и внешние изменения Гарда, чем другой даглар. Рука Тарая медленно поднялась и коснулась начала новой татуировки на правом плече. Юэлин даже зажмурился и поморгал, чтобы убедиться в реальности происходящего – на лице старого друга расцвела самая счастливейшая улыбка, которую он когда-либо видел. Нируанцу даже обидно стало, что причина этой улыбки не он.
- Азалран аан тар, брат.
Рука Гирвана сжала плечо Варда в ответ. Немой диалог между проходчиками не посмел прервать даже Туан. Было в нём что-то непостижимо глубокое и незыблемое, что дитя воды понять не мог, но затихшие вокруг духи подсказали заклинателю, что лучше тоже хранить молчание.
- Значит, это не сказки стариков, - рогатая голова Тарая качнулась, а в глазах заблестело осознание свершившегося чуда; видеть собственными глазами волю и проявление Матери Мира – лучший подарок в жизни. – Ты должен рассказать всем. Я рад, что первыми эту историю услышат танаальские даглары.
- Азалран аан тар, наставник.
- Тебе больше не нужен наставник, Гирван-эн, - Вард похлопал вазарца по плечу. – Когда домой?
- Она велела задержаться.
- Хорошо, - Тарай отступил, открывая взгляду Гарда Гиэйн. – Алэйя пришла тебя встретить.

- Видимо, я просто был нужен. Идём?
Алэйя кивнула, и они пошли за Тараем. Путь был не близкий и можно было бы скоротать его за беседой, но большую его часть заклинательница и проходчик прошли в молчании. Потом Гирван заговорил.
- Юэлин-эн сказал, что ты переживала. Но... я не мог сразу вернуться... У меня есть просьба. В то место, которое я нашёл... Не ходи.
Гард остановился, глядя на спину замершей чуть впереди Гиэйн. Тарай и Даудр не остановились подобно им, ныряя в темноту перед вермитовой пещерой, но Алэйа повернулась к Гирвану, немного сдвигая капюшон, чтобы проходчик мог видеть лицо.
- Юэлин-эн много говорит. - Только и смогла сказать заклинательница на речь преподавателя о собственных переживаниях. Говорить о таком казалось странным ещё с детских пор, а уж проявлять озабоченность и такую явную тем более. Воспитание Курсе не подразумевало громких слов о чувствах. Они проявлялись в действиях. - Объясни.
Гирван вздохнул.
- Вряд ли у меня есть слова, которыми можно объяснить. Заклинателям туда лучше не ходить. Для дагларов там нет опасности. Но не для вас. Думаю, зачаровательница сможет дать определение тем духам. Ведь я их не вижу и не чувствую. Как объяснить? - Гард коснулся стены рядом с собой. От руки разбежались линии и оформились в изображение массивного посоха со сложным навершием, дополненным кристаллом. - Есть редкий вид оружия, дух которого даёт неограниченную силу, но в то же время пожирает хозяина. Зачаровательница не выживает, зачаровывая его. Та пещера похожа на кристалл в таком оружии, - Гирван указал на навершие на рисунке. - Ваши голоса могут разбудить дух в камне. Конечно, он даст силу. Но потом убьёт. Не знаю, как ещё можно сказать.
- Мм. - Алэйа коротко кивнула, - Я поняла тебя. Поговорю об этом с лином Пало, чтобы он не отправлял туда никого. - Немного помолчав заклинательница ещё раз кивнула. - Я выполню твою просьбу.
Девушка развернулась, вглядываясь и вслушиваясь в темноту, а после, развернувшись, пригласила Гирвана рукой вперёд.
- Мне одной там не пройти. - Бледные глаза окинули даглара и, возможно, в них мелькнула улыбка. - Нести не обязательно. Ты знаешь, почему Вуллир сказала мне не приближаться к проходчикам? Это как-то связано с волей Грахраамхир?
- Я знаю волю Матери Мира по отношению к себе. Отчасти, к другим дагларам. Остальное мне не ведомо. - Гирван всё же приподнял Алэйю, осторожно перенося через разлом. - Вуллир осталась без дома. Тогда в пещере я прочёл руны и освободил её. Теперь она считает себя моим духом-хранителем. Поговори с ней. Возможно, она расскажет тебе что-то полезное.
- Не все духи готовы говорить с заклинателями. - Алэйа плотнее закрыла капюшон, чувствуя пылинки вермита, вздёрнутые прошедшими дагларами и уложила ладонь на каменное плечо. - Тебя ведь зовёт не каждая жила.
Нируанка, обратилась в слух, но духов вокруг как и в пути до озера, не волновали каменные гости. Впереди слышались шаги Тарая, рядом - Гирвана. Медленный выдох соскользнул с губ нируанки, знаменуя неожиданное чувство расслабления, охватившее тело и разум.
- Лин Пало говорил мне тебя побить при встрече.
- Лин Пало много говорит, - повторил Гирван фразу, недавно сказанную про Туана. - Надеюсь, он не станет утруждать себя встречей. Я надеялся выйти без лишних глаз.
Почувствовав, что Гиэйн удобнее устроилась на руках, Гард не стал ставить её на ноги. Они проходили пещеру, где подземная река вырывалась из-под скалы. Неожиданно на вермитовые пол вынырнул Юэлин. Обхватив один из гладких камней руками, он вытянул себя по пояс. Гирван остановился.
- Алэйя, - мелодично позвал Туан. - Твои жабры ещё не забила вермитовая пыль? Поплыли со мной. Ты знаешь, что запах мокрого вермита действует на даглара как наркотик? Сейчас он несёт тебя на руках, а за следующим поворотом...
- Ю, - Тарай показался в пещере, в очередной раз доказав, что чувствует заклинателя как свои рога.
- Что?
- Тамо тебя замаринует.
- Я всё свалю на тебя. Ты же знаешь. Ну, что, Алэйя? Их тут трое. Это опасно.
- Я отвык от людей, - едва слышно прошептал Гард, за две недели слышавший речь лишь пару раз.

- Что ты мычишь, как корова, а? Когда прибежала права качать, так столько слов вывалила. Да ещё и лучшей заклинательницей себя назвала! У вазарца чувства превосходства над всеми нахваталась?! Вот настучу в следующий раз по рогам, креветка вихрастая!
- Омуэ! - раздался из выхода из пещеры голос Юэлина. - Никак нас сам повелитель планктона встречает?! Я сейчас расплачусь от счастья!
- И высохнешь мне на радость, медуза синевласая, - проворчал Пало, кивком приветствуя вышедших Тарая и Туана. - А второй вазарец где? Тоже зов услышал?
- Задержался у рудокопов. Не переживай.
- Я за вас рогатых не переживаю. Не надейся.
- То-то бежал встречать, ластами сверкая.
- Ой, молчи уже, эксгибиционист доморощенный. Вазарец, что там у тебя? Или погоди. Пусть наша рыбка доложит. - Тамо уставился на Гиэйн. - Словами!
- Гирван-эн нашёл пещеры, путь к которым лежит через новообразовавшееся озеро. Карта места, - Алэйа, в своей манере без эмоционально указала ладонью на своего проходчика, - но заклинателям туда идти запрещено. Наша магия небезопасна для тех мест, а проходчики не выдержат длину подводного тоннеля. О духах водных лучше расскажет лин Туан. Я с ними мало говорила.
- Лин Туан наплавался и хочет спать, - Юэлин уложил голову на плечо Тарая и взял его под локоть. - Так что сами разбирайтесь. О, кстати, Тамо, вазарец себе женщину в пещерах нашёл. Пообщайся с ней. Только рогатого не трогай. Она жуть какая ревнивая. Зато фигуристая.
- Не понял? - Пало озадаченно посмотрел на всех по очереди. И остановил взгляд на Гиэйн. - Судя по последнему уточнению, речь не о тебе, водоросля?
- Речь о Вуллир. - Нируанка накинула капюшон, целиком скрываясь за завесой своей золотой защиты, превращающей её в небольшой блестящий бутон, упавший лепестками вниз, во много раз увеличив истинные размеры тела. - Духе-страже из серебряных водопадов. Гирван-эн прочёл что-то на драконьем и тем самым отпустил её из пещеры, что она охраняла. Теперь следует за ним.
Сиреневые губы раскрылись чтобы сказать что-то ещё, но Гиэйн опустила взгляд, убежавший в сторону города, и замолчала.
- Что-то прочёл на драконьем, - Тамо постарался убить взглядом Гирвана. - Ну, спасибо, что Танааль не разрушил, чтец.
- Не сердись, Тамо, - Юэлин погладил заклинателя по плечу, проходя мимо. - Парню вообще женщины не светят по жизни. Пусть хоть с серебряной девочкой разв...
Рука Тарая закрыла болтливый рот.
- Мы пойдём. Карту Гирван-эн отдаст Кихаре.
- Эээээн? Когда это он Эн стал? - удивился Пало.
- Долго объяснять.
- Я не тороплюсь.
- Я тороплюсь. Ю мне сейчас руку отгрызёт. Встретимся утром. Думаю, вопрос разработки находки Гарда решать не нам.
- Я тоже пойду, - проводив взглядом наставника, сказал вазарец. Кивнув Алэйе, даглар быстро покинул заклинателей.
- Гиэйн, - Тамо успел прихватить за локоть Алэйю. - Ты ничего не говорила о Вуллир.

Услышав стук двери, Линн обернулся и посмотрел в темноту коридора. Мелькнувшее золото мантии не оставляло возможным сомневаться в личности гостьи, и нируанец едва слышно выдохнул: он уже было решил, что Алэйя не придет.
Когда девушка вошла, явно не ожидая присутствия хозяина дома, и остановилась чуть поодаль, привычно глядя на него без толики удивления и какой-либо другой эмоции, Ави ответил ей почти идентичным равнодушием.
Облизав губы, он свел руки, стоящие локтями на коленях, в замок, и на мгновение опустил взгляд, подбирая слова. Гиэйн молчала, отлично видя, что Линну есть, что сказать.
- Я продаю дом, - тихая фраза показалась громкой после долгой паузы тишины. Нируанец посмотрел на девушку. Быстрой мыслью в голове пробежало осознание каких-то изменений: что-то в Алэйе внешне поменялось, однако из-за своей невнимательности к ней Ави так и не понял, что. – И уезжаю из Танааля. Мне предложили работу в Сэх-Ре, - он вновь посмотрел на свои руки, выглядя чуть задумчивым, но совсем не колеблющимся. – Девочке найдется там место. Но мне нужно время, чтобы там освоиться. Я не могу забрать ее от танаальских пираний прямиком к сэхрийским акулам, - он вздохнул, подойдя, наконец, к самой причине разговора. – Подержи ее у себя какое-то время. Я могу заплатить. Ты единственная, кому я могу ее доверить. Она согласилась. Вы ладите.