История давно минувшего: Хозяин пустыни Страница 81

- Ты научился отлично врать. Не придерёшься. И ведёшь себя так, словно знаешь, что никто не в силах причинить тебе боль. Если бы я не знал Руни-бая, то подумал бы, что это его заслуга. Но Хозяин не держит подле себя любимчиков. Такая слабость не в его характере. Тем не менее...
Нилу пришлось остановиться, так как прямо на них вышли трое вельмож. Гостеприимный обменялся с ними учтивыми приветствиями. Заметив пошлый огонёк в глазах одного из них, дияр вспомнил, что не только Идрис числится в его заслугах, но вместо игры на публику, одарил вельможу фирменным "взглядом дияра работорговцев", который практически у любого вызывал неприязнь и желание побыстрее скрыться с его глаз.
- Так вот, - продолжил Кай, когда встреченная троица исчезла из вида. - В чём же твой секрет?

- Я не верю слухам, Нил, - рука Кайрата обвила талию слуги, пальцы другой мягко сжали нижнюю часть лица, не давая отвернуться. - Мне очень важно знать, с чем я могу столкнуться, когда Хозяин выкинет тебя, а я подберу. Ты достаточно красив для Закрытого дома, но, главное, умён. Твоя отстранённость вызывает желание преодолеть её. Потому что где-то под этой холодной корочкой таится гладезь страсти и чувственности. Я буду рад лицезреть тебя блистающим среди моих жемчужин.
Губы коснулись лба Нила. Кай выпустил его и быстро спустился к рикше. Садясь, он послал ему воздушный поцелуй, приправленный насмешливой улыбкой.

На тренировочной площадке внутреннего двора Ла-Урра редко можно было заметить вельмож. Стража практиковалась в другом месте, а местные мужчины предпочитали словесные баталии и подковёрные интриги. Но с приездом Ромунда она переставала пустовать, а после смерти жены он и вовсе проводил на ней времени больше, чем в покоях. Часто компанию ему составлял ещё один южанин. Когда-то он появился в Сэх-Ре вместе с Саграфтом, но в отличие от него последние три года не покидал город, умудряясь не привлекать к себе внимания.
Роан Халлен приходился Ромунду двоюродным братом. Когда тот отправился в Карнхорн, Роан составил ему компанию. В северных сражениях братья сдружились и младший Саграфт вместе с другом обрёл мощную и пока незримую поддержку рода Халлен в своих претензиях на трон.
- Ха! – Ромунд вложился в удар и Халлен с трудом удержал меч в руках, парируя. Саграфт, почувствовав слабину в обороне, тут же провёл новую атаку, тесня Роана к стойке с оружием. Мечи, сталкиваясь, высекали искры. Силы обоим бойцам было не занимать, но Ромунд был быстрее, и вскоре прижал друга спиной к стойке. – Без магии ты становишься неповоротливым арлазом.
Роан чуть улыбнулся в бороду, отводя острие меча от своей груди. В честном поединке победить Ромунда было сложно. Являясь хорошим тактиком он очень быстро соображал и принимал решения. К тому же, в бою Халлен чаще полагался на свои магические умения, считая владение мечом приятным дополнением к своим навыкам, без которого на севере пришлось бы туго.
- Не тоскуешь по Ниадису? – Ромунд, вернув меч на стойку, коснулся рукоятки соседнего меча.
По обыкновению, Халлен ответил не сразу, задумавшись на некоторое время. Вопросы, касающиеся чувств, всегда вызывали в нём задумчивость, и Саграфт к этому привык, не торопя с ответом. Он ценил в брате и соратнике стратегический ум, надежность и стабильность, не раз выручавшие в прошлом.
- По морю. Мне его не хватает.
- Потерпи, - Ромунд похлопал брата по плечу и отошёл в сторону, подбирая камзол и небрежно накидывая на себя. – Ниру теснят «его величество». Ему не избежать поражения на островах. Если мы с тобой не ошиблись, то скоро основная драма разыграется именно здесь. У нас будет серьёзный козырь в рукаве перед возвращением, а второй нам предоставит светлейший брат.
- Почему не хочешь доверить мне Вивье?
- Нет. – Саграфт посмотрел на Халлена чуть раздражённо, но быстро остыл. – Не возвращайся к этому вопросу. И причину не спрашивай, - предупредил он дальнейшие расспросы.
Роан кивнул, соглашаясь.
- Джейк Грейя перехватил одного нируанца из Баар-Шана, требовавшего аудиенции у короля. Пишет, что Баар-Шан скрывает ящеров.
Ромунд некоторое время смотрел в серые глаза Роана, ища в них иронию, но не обнаружил.
- Ты доверяешь Джейку?
- Род Грейя недоволен положением дел.
- Грейя будут недовольны, пока Саграфты на троне.
- Джейк думает, что нируанца отправили специально. Что есть люди желающие смены власти в Ниадисе. Я так не считаю.
- Выглядит как своевременная провокация...
- Как и местный дракон.
Ромунд потеребил задумчиво бороду.
- Мисс Лингрен скоро вернётся. Возможно, ей удастся приметить что-то. Ты не познакомился с иллюзионистом воровского дияра?
- Он в Баар-Шане.
- Жаль. Говорят, парень болтлив. К тому же южанин. Было бы неплохо иметь его в своём арсенале.
Расставшись с Саграфтом, покидая дворец, Роан застал пламенное прощание Гостеприимного и Нила, и чтобы не прервать его, задержался в тени колонны. Лишь когда рикша дияра отъехала достаточно далеко, он покинул укрытие и, пройдя мимо слуги Руни, стал быстро спускаться по лестнице.

- Вопросы лучше было бы задать тем, кто видел его лично, но, возможно, и вы сможете на них ответить. - Синг без особых усилий обхватил ладонями спинку ближайшего кресла, на мгновения позволив лучам солнца ослепить посла. - Знаете ли вы, как выглядел Бес? - Тень Авмаара вернулась вместе со звуком передвинутого кресла и правитель города уверенно опустился на жестковатое сиденье, в отличие от Идриса не утапливаясь в мягкости, а с ненавязчивой решительностью и заинтересованностью уложил локти на колени и сцепил пальцы в замок, подпирая подбородок - Дышал ли он огнём и откуда появился на самом деле?

Ави вздохнул. Дыхание обратилось облачком пара, слетевшим с губ и растворившимся в прохладном влажном воздухе пещеры. Каждый шаг отзывался эхом. Далеким звоном где-то ударялись о камни капли воды, будто звуки музыкального треугольника, и в этой игре двух стихий почти можно было услышать перешептывание духов.
В это время дня – а точнее сказать, ночи – в храме прихожан было немного, и Линну выпала роскошь оказаться перед алтарем в одиночестве. Стеклянные шарики холодили ладонь, и Ави перекатывал их между пальцами, не спеша опускать их в золотую чашу Туэ. Танаальские нируанцы, основывая город, первым делом заложили храм, почти повторяющий островной. Но если алтарь Альфеллидиона полнился солнечным светом, украшенный яркой морской лазурью, то храм Танааля терялся в мистической каменной темноте, освещенный, как и все в подземном городе, синевой кристаллов. В большом количестве они произрастали на сводах пещеры, будто кто-то нарочно украсил черную скалу бусинками драгоценных камней – даже такой ненавистник Танааля, как Линн, не мог слукавить: красота храма была пусть специфична, но бесспорна.
- Я хотел пойти к алтарю Ниру, лин Туэ, но выбрал тебя, - произнес Ави. Тихий голос потерялся в затянутом дымкой зале. – Меня нарекли твоим именем, и я, пускай неуклюже, но пытался следовать твоим заповедям. В конце концов, я потерпел неудачу, и теперь стою здесь, укутанный в плащ, прячущий лицо, хотя ты велишь делать ровно противоположное. Я никогда не преследовал целей, осуществления которых желал сам. А ведь это главный принцип, которому ты велишь соответствовать. Я жил под твоим покровительством и не ценил этого. Я молод, - он занес руку над водой чаши, и один шарик выскользнул, опускаясь на ее дно. – Ниру моего возраста приходят к тебе и просят удачи, попутного ветра. Я несколько опоздал. Но теперь хочу попросить тебя об этом тоже, - в воде растворился еще один стеклянный шарик. – Я забрался так далеко, докуда твой взгляд, возможно, и не достает. Но я все равно попытаюсь. И если ты все же поможешь мне, то я обещаю прославить твое имя и щедро отплачу тебе золотом, - пальцы разжались, выпуская третий, и Ави, вздохнув, пошел прочь.
Было трудно найти караван в столь небезопасный период. День за днем нападений таинственного беса в пустыне становилось все больше, и от этого сильно страдала торговля; прежде стабильные пути теперь опустели и спрятались под песком – если прежде Танааль покидало, как минимум, четверо торговцев, то теперь повозки порою простаивали несколько суток, пережидая бушующие бури. Иной раз было предпочтительнее вернуться в Саа-Алим, и так часть товара с юга в итоге не достигала Сэх-Ры, что сильно ударило по ее экономике.
Но пока честные торговцы боялись выйти в пустыню, черный рынок, полный бесстрашных и часто самонадеянных авантюристов, процветал. Возможность продать столичные диковинки подороже оправдывала риск, и так, изощренно минуя таможню, ночами к Сэх-Ре уходили караваны без всяких опознавательных знаков. С одним из таких отправился и Линн Ави.
Пустыня встретила холодным хлестким ветром. Далекие барханы синевой растворялись в черном горизонте неба, подсвеченные ледяным сиянием лун и звезд. Туэ не хотелось смотреть вперед – туда, где бушевали песчаные ураганы, ибо так и без того мизерная надежда добраться до города стремительно таяла. Потому, завернувшись в плащ, он опустил голову, уставившись в щелку между досками дна повозки. Остальные путники, омраченные, казалось, теми же мыслями, решили отвлечься от них разговорами.
- Не нравится мне то, что в Танаале творится.
- Слыхал, приезжая делегация усадила на трон своего? Ави, кажись, его кличут.
Уже начавший засыпать Линн уцепился за произнесенную фамилию, и сон отступил. Однако глаз нируанец не открыл.
- Никогда ничего хорошего не жди от нируанских аристократов.
- Там пожаловал какой-то лорд. Я в их островах не разбираюсь, но кое-что точно знаю: ниру всегда брезговали ехать в Сэх-Ру, а тут аж крупная рыба туда подалась. Плохо это все пахнет.
- Думаешь, спишут со счетов Танааль? Последние годы Щедрый их рынку дышать не дает… Но если от Саа-Алима придется добираться прямиком до Сэх-Ры – это сдохнуть можно. У нас вся животина помрет, а товар стухнет. Все всегда рассчитывали на эту остановку, - раздался вздох. – А с этим бесом теперь так вообще… куда прославленные бааршановские маги смотрят? Разве это не их задача: разбираться со всякой чертовщиной?
- Да когда мы полагались на магов? – говорящий с презрением цыкнул. – Те еще белоручки. Все, что могут, это книжками орудовать, а как до настоящего боя дело доходит – так они ни при чем, они ученые! Да ты видел бааршановцев? Одни мужики в юбках!
- Там же синги, - с сомнением переспросил оппонент. – И в юбках?
- Бог с ними, с сингами. Я про этих «магов» говорю. Синги в юбках, скажешь тоже…
- Ха ха…
Они еще что-то обсуждали, но слух более ни за что не цеплялся. Так что, убедившись, что снотворное сработало на сидящую рядом Ливию, Ави и сам провалился в сон, предоставив свою жизнь воле случая.

Кто-то коснулся плеча, и Линн дернулся, как дикий, уже потянувшись к оружию на поясе. Однако вместо вора, убийцы или хотя бы просто негодяя, Туэ застал удивленный взгляд девушки. А за ней, залитые утренним солнцем, вдалеке сверкали купола восточной столицы.
- Мы доехали? – хрипло после сна спросил Ави, выпуская рукоять кинжала. Нируанка поморщилась, мгновенно отвечая:
- К сожалению.
На ее шее, под плащом, по-прежнему был зачарованный ошейник, однако теперь к сдерживающему магию камню прибавился еще один – точно такой же переливался и в серьге Линна. Это было некое подобие поводка; девушка не могла сбежать: отойдя дальше установленного расстояния, она неминуемо становилась жертвой жалящей боли от ее своеобразного колье.
Последнее время в заточении, в отличие от первых дней, девушка не подвергалась голоданию и другим пыткам – оставшись единственной наложницей в подвале мастера, она получала терпимое трехразовое питание и даже мытье. Он часто заходил к ней, расспрашивая о том, кто она и чем раньше жила; тогда Ливия поняла, что это страшнее, чем обыкновенное воспитание раба – ведь, в отличие от него, теперь девушка не знала, что ее ждет.
- Ну, приехали, - объявил вожатый каравана, подходя к Линну, когда тот спрыгнул на песок. После долгой тряски в повозке его чуть повело, но он отказался от насмешливо протянутой руки. Потной, волосатой, с грязными ногтями руки. – Двести фартов, - хмыкнув в усы, сказал мужчина.
- Сколько? – поморщился Ави. – Обычная расценка – пятьдесят.
- Мы могли там погибнуть, - он кивнул назад, где за их спинами, искаженная маревом, белела пустыня. Лицо и открытые участки кожи царапал песок, пахло раскаленной землей, а под ногами то и дело проносились неприятные ящерки, быстро прячущиеся в камнях. Отвыкший от солнечного света и вообще живой природы Туэ ощутил крайне сильное желание спрятаться где-нибудь глубоко под землей, во влаге и темноте. – Время нынче опасное, ага.
- В том, что мы там не погибли, ваших заслуг нет.
- Должен же я как-то окупать риски?
- Сто.
Поняв, что не выторгует больше, вожатый быстро подставил руку, и нируанец опустил в нее мешочек монет.
Сэх-Ра встретила жарой. Она неприятно палила кожу и слепила глаза, так, что захотелось тут же вернуться в танаальский «склеп». Линн стиснул зубы, умоляя себя отбросить поспешные выводы: в голову тут же полезли едкие недовольства, мол, как здесь жить – на этой жаре и солнцепеке?
- Закрытый дом, - брезгливо снимая пыльный после долгой дороги плащ, бросил нируанец рикше. Тот, поглядев на него, не стал даже торговаться: отличить приезжего, коренного нируанца от местного не составляло труда. Пожившие в столице востока ниру преображались, перенимая праздные привычки мардов, в одежду их переходили красные и золотые цвета, а кожа чуть темнела от вечного солнца. Линн же разительно отличался: облаченный в черно-голубой нируанский камзол, что плотно облегал стройное тело, он не вписывался в вычурность Сэх-Ры своей ледяной строгостью, словно привезенной из Танааля. Руки в легких белых перчатках не позволяли себе лишних жестов, а осанка подчеркивала всю его статность. Аккуратные бусинки сапфировых и топазовых серег поблескивали меж прядей темных волос, будто ракушки на океаническом дне. С их цветом перекликались глаза, чей взгляд был практически неподвижен, смотря на меняющийся пейзаж за окном повозки. Сидящая же подле него девушка на его фоне быстро меркла в связи со своей неопрятностью и серостью одежд.
Рикша, привыкший к самым странным попутчикам, снялся с места.
Панорамы Сэх-Ры, открывающиеся из небольшого окна паланкина, рождали в Туэ странные чувства. Бедные окрестности сменились границей Муссана, иронично близкого к Ас-Суру, а после вокруг расцвел зеленью и шумом Раббат. Яркие краски рынков, столь же красочные запахи и постоянный гул множества голосов смешивались в общую картину, которая заставляла сердце нируанца быстро и горячо биться – он старался сохранить дыхание ровным, пока уголок рта так и тянуло приподняться в улыбке.
- Прибыли, господин.
Бросив марду пятак, Ави встал на ступеньку, после опускаясь на удивительно чистую мостовую. Казалось, он приехал не в бордель, а в чей-то дворец – здание было огромным, как и территория вокруг, даже на улицу, минуя высокие стены, из сада прилетали дивные запахи цветов и сладких трав, выдающих столь же сладкое назначение этого места. Нируанец прикусил губу, попытавшись скрыть вновь показавшуюся было улыбку – Туэ в нем не мог не считать деньги, спущенные на строительство, и отчего-то немного кольнуло злорадство: на мгновение ему захотелось посмотреть в лицо Кайрату, понявшему, что дело не окупилось.
- Господин?
Бровь Ави чуть дрогнула, когда его отвлекли. Он едва повернул голову, взглянув на стражника.
- Ваш хозяин на месте? – поинтересовался он, и мард сразу подметил чистый нируанский акцент, отчего собрался и выпрямился, важно положив руку на саблю:
- Да, Кайрат-бай здесь. Кто его спрашивает?
- Линн Туэ Ави.
Стражник обернулся, взглянув на напарника. Мгновение они перешептывались, пока нируанец следил за этим, снисходительно приподняв брови. В конце концов, ворота открылись, и Линн ступил на искусную плитку, откликнувшуюся на его шаг приятным стуком. За ним кто-то последовал, но Ави, не оборачиваясь, жестом приказал остаться:
- Я пройдусь в одиночестве. Хозяин должен был дать вам соответствующее распоряжение. Ах да, - он поднял руку к уху, снимая серьгу и передавая одному из стражников. – Следите за девицей. Серьга не даст ей отойти далеко. Упустите – ваш хозяин очень расстроится.
Позади вновь зашептались, но Туэ не обратил внимания, зашагав по дороге. Обложенная белым бордюром из переливчатого камня, она вся была окружена аккуратно стриженными цветочными кустами, а меж них игриво журчали ажурные фонтанчики. Кое-где отходили ответвления, и маленькие, столь же чистые вымощенные тропинки уводили куда-то вглубь сада, провожая до прудов и беседок. Он попал словно из Сэх-Ры прямиком в южное поместье: в воздухе было свежо, чирикали птицы, и бабочки, как бутоны, трепетали на бархатных листьях. Даже солнце, что до этого нещадно жгло, словно баловало эту землю в пределах невысоких, увитых плющом стен – все дышало умиротворением и легкой томностью.
Он поднялся по мраморному крыльцу, легко ведя пальцами по перилам. Двери казалось сами открылись перед ним, столь невесомо они откликнулись на толкнувшую их ладонь. И, шагнув внутрь холла, Туэ замер и прикрыл глаза, шумно вдыхая: пахло деньгами.
Он облизал губы, приподнял ресницы, и взгляд первым делом поймал искусные балясины, опоясывающие второй полуэтаж, к которому вела просторная лестница. Диванчики из темной кожи приятно овладевали вниманием на фоне светлых узоров мрамора, хотелось сесть, спрятавшись в тени крупных листьев монстеры, и забыться в кокетливом разговоре со смешливой рабыней. Светильники зажигались, отвечая движению, и сразу чуть томно меркли. Точеные белокаменные статуи, изображающие дивных мужей и дев, так и влекли своими игривыми позами вглубь борделя – влекли подняться наверх, свернуть в один из множества коридоров, увенчанных ажурными арками, пойти куда угодно, но только не обратно в холод недружелюбных улиц.
Пока все спало, без рабов и посетителей, но Линн мог вдохнуть во все жизнь одной лишь силой мысли: ему легко было представить, как залы наполнялся томным шепотком, отдаленным смехом и стонами, как в воздухе поселится свежий аромат благовоний, а взгляд будут радовать дорогие рабы в столь же дорогих летящих шелках.
Он остановился посреди лестницы, обернувшись назад и вновь, теперь с высоты, окидывая взглядом холл. Все было совершенно.
- Кайрат, - позвал Ави, и голос отчего-то был чуть хриплым. Он знал, что если его не услышит сам хозяин, то услышит хоть один из десятка маленьких шептунов, что сразу доложат обо всем своему господину.

Бакир выглядел недовольно, сидя на ограде террасы. Спиной он упирался на одну из колонн, поддерживающих навес крыши, а одна из ног была спущена вниз и иногда чуть нервно покачивалась. Поминутно северянин закидывал себе в рот орешки, слишком сильно сжимая после челюсти, так, что с приличного расстояния было слышно, как скорлупка трескается.
- Ты переломаешь себе так зубы, - ворчливо подметил Двуликий, валяющийся на тахте позади него. Солнце пробиралось к нему сквозь кроны кипарисов, витиеватыми бликами ложась на лицо и одежду. Один из солнечных зайчиков угодил прямо в глаз, и Сахо его зажмурил. – Кого ты там высматриваешь?
- Любуюсь видом, господин.
Мард прищурился и приподнялся, заглядывая поверх кустов за оградой. Там, в залитом светом саду, шумно обедала компания вельмож. Вокруг них вились рабы, постоянно заменяя блюда на столе и подливая вина, а от солнца господ хранили широкие тени опахал. Ничего не поняв, Двуликий фыркнул и откинулся обратно на подушки, про себя отмечая, что, несмотря на все, Ла-Урр ему весьма по душе своими роскошью и комфортом.
В этот момент щелкнул еще один орешек, и Сахо, не выдержав, пихнул Бакира ногой, отчего тому пришлось ухватиться за ограду руками, чтобы не свалиться.
- Ты сидишь и бесишься.
- Я спокоен.
- Тильма, когда мышей жрет, спокойна. А ты бесишься.
Слуга шумно вздохнул. Он совсем не вписывался в колорит Хозяйского дворца: бледный, какой-то весь серый и черный, весь в шрамах, он выглядел наклеенной поверх райского пейзажа гадкой декорацией. И если в доме Ядовитого он смотрелся как нельзя уместно, сливаясь с такой же мрачной обстановкой, то в Ла-Урре он привлекал внимание своей неуместностью.
- Он меня раздражает.
- Кто?
- Мальчишка.
- Ты про хозяйского слугу, что ли? – Двуликий гаденько похихикал. – Переживаешь, что он круче тебя?
- Вы так считаете?
- Я просто предположил.
- Вы никогда не ищете причин своего раздражения, так отчего должен я?
- Ну да, он симпатичный, - будто не услышав Бакира, рассудил Сахо. – Ухоженный, воспитанный, сообразительный. Наверняка не подрабатывает жутким убийцей и не душит по ночам младенцев в колыбелях.
- Я не… - возмущенно нахмурился северянин, однако договорить ему никто не дал: Двуликий даже не остановился, продолжая весело болтать:
- Хозяин ему доверяет, а это ого-го как круто по шкале крутости всех слуг. Ты в ней где-то месте на десятом. Зато ты определенно самый жуткий из всех.
- Сахо-бай.
- Да брось. Все в этом мире так устроено. Симпатичное личико, - Сахо подставил ладони под подбородок, намекая на собственное лицо, - открывает любые двери. Зато тебя точно не продадут в рабство в какой-нибудь дешевый бордель.
Смирившись с больной головой хозяина, Бакир сдержанно выдохнул, не воздержавшись, впрочем, от закатывания глаз, и вновь отвернулся, взглянув на торжество лести и вкусной еды. Там, в самом деле, был Нил, заменивший перегруженного Салима, пока тот суетился во дворце. Южанин координировал работу слуг и иногда что-то с улыбкой говорил вельможам.
- Вы бы не были столь веселы, если бы знали, насколько подлая душонка скрыта под его симпатичным личиком, - недовольным полушепотом заверил Бакир, и Сахо приоткрыл глаз, с недоверием на него взглянув.
- Что ты там прошипел на своем змеином?
- Вы не в курсе? Среди слуг шепчутся, что венценосный «хозяйский слуга» наябедничал Хозяину на плохое поведение принцессы.
- Аин? – Двуликий постарался вложить в голос всю свою расслабленность, незаинтересованность и высокомерие, однако вышло наоборот, и он крайне озабоченно заворчал. – А что она?
- Не могу знать, - выбросив шелуху от орехов в куст, небрежно ответил Бакир. – Ведь «хозяйский слуга» хорош во всем, особенно в хранении тайн.
Сахо так силился выразить равнодушие, что даже сел и открыл оба глаза, просверлив взглядом висок отвернувшегося Бакира.
- Она под домашним арестом. Точней, под комнатным. Всем, однако, сообщили, что Аин-бай приболела, - не поворачиваясь, ответил слуга, не смогший более игнорировать настойчивый взор хозяина.
- Мне не сообщили, - тут же возмутился Двуликий. – Хотя должны были первому.
- С чего бы? Вы, по сути, просто беженец-иждивенец и пока принцессе никто.
- Что значит никто? – еще сильнее вспылил Сахо. – Я… я друг семьи!
- Вот бы Имран-бай сейчас посмеялся.
- Не говори об этом предателе, - сморщился парень. – Так она что, у себя замерла? То-то думаю хорошо сегодня во дворце и тихо.
- Вижу, вас все устраивает.
- Конечно, устраивает. Если Руни-бай принял такое решение, значит, она напортачила, - Сахо скрестил руки на груди и откинулся обратно на тахту. – Она там… одна? Целый день?
- Почему же, наверняка забрала к себе Тильму.
При мысли о странной и жуткой кошке Двуликий чуть поежился и передернул плечами.
- Знаете, говорят, что в этом животном – душа шаманки-перевертыша, проклятой их Сестрами, а оттого обреченной навсегда остаться в кошачьем теле, - нарочито загадочным голосом произнес Бакир, и впечатлительный Сахо мгновенно ответил бурным возмущением:
- Я тебя щас в куст скину!
Северянин негромко засмеялся:
- Так что не смотрите ей в глаза.
Нога уперлось в бедро Бакира, и тот, вновь рассмеявшись, послушно упал за высокую террасу, однако в последний момент ухватился за ограду и подтянулся на руках, запрыгивая на перила с ногами.
- О чем задумались?
- Ты ведь наверняка уже пробирался к ней в комнату?
- Э? Вам не разрешат навестить Аин-бай.
- А кто будет спрашивать, - буркнул Двуликий и поднялся с тахты, угрюмо покидая террасу.

Ночь. В кустах веселились сверчки. Все, наверняка, спали, но только не Сахо, стоящий посреди небольшой полянки прямо под балконом суженной. Вот уже как двадцать минут он упрямо мял траву под ногами, важно уперев руки в бока и глядя наверх.
- Аин-бай наверняка спит, вы сошли с ума, - с сомнением прошептал Бакир, прячущийся в тени дерева. Сахо махнул на него рукой.
- Давай, веди меня.
- Ну, вы серьезно? Вы не залезете.
- Ты сомневаешься в моей физической подготовке?!
- Наделаете шуму, и сюда сбежится стража.
Вся перепалка происходила весьма громким шепотом.
- Это приказ, Бакир.
- Вы же сами говорили, я подчиняюсь вашему отцу, а не вам.
- Как удачно ты переключаешься!
- Сса урр, Сахо-бай…
- Сса урр, Бакир, иначе я сейчас сам полезу.
- Ладно! – поморщился северянин и поманил его рукой, Двуликий послушно подошел. – Смотрите внимательно. И наступайте туда же, куда и я.
Парень сосредоточенно кивнул, и Бакир, тяжело вздохнув, поставил ногу в ближайший изгиб рельефной коры. Добравшись до первой толстой ветки, он посмотрел вниз, и Сахо тут же засуетился, направившись следом. У него неплохо получалось – помогала, по всей видимости, юношеская сила влюбленности, придающая путеводного ветерка под пятую точку.
Однако, когда дело оставалось за малым – перелезть с ветки на балкон, Сахо остановился. На высоте ветки были тоньше и подозрительно поскрипывали, и он вцепился в ствол руками и ногами, прижавшись к нему еще и щекой, так, что на ней отпечатались узоры коры. Бакир тем временем уже стоял на балконе и протягивал хозяину руку, недовольно на него шипя.
В этот момент занавески колыхнулись, и на балкон вышла кошка. Легко запрыгнув на перила, она махнула большим пушистым хвостом и прищурилась, взглянув на Бакира, отчего тот замер, вспомнив точно такую же их встречу в прошлый его точно такой же приход к принцессе. Ему даже отчего-то сделалось неловко.
- Теперь я точно не полезу, - прошептал Двуликий.

Волна с серпом из брызг под звук шипящей бури ударилась об оголённый живот воровки. Бархат всю передернуло, но это отнюдь не спасло Беспокойную. Её любовница, лишённая определённого ряда манер, распуская кольца водоворотов затопала прямиком к ней и через мгновения навалилась сверху, прижимая Асану к прохладным камням на дне. Последняя от такой прыти растерялась и забулькала в возмущении, выпуская драгоценный воздух, в нос противно забралась вода, а в ушах стукнуло сердце. Пальцы ухватились за первое попавшееся, выталкивая себя наружу. Все-таки открытые водоемы были далеки от родной стихии Беспокойной. Перед глазами налипли волосы, и в ответ им Асана только фыркнула, как лошадь.
Первым попавшимся оказался сгиб локтя Бархат, так что та завалилась набок, распустив новый поток волнения вокруг мардиек.
-Сса урр, - несмотря на полностью мокрое состояние, чуть постукивающие от холода зубы и бултыхание на неутихающих волнах юная иллюзионистка задорно рассмеялась при взгляде на Беспокойную даже не пытаясь скрыть веселья. - Асана-бай, вам идёт такая причёска.
Бархат развернулась, укладываясь на воду, так что на поверхности осталось лицо, да вершинки подобравшихся в прохладе грудей. В оазисе стояла приятная полуденная тишина.
- Как же тут хорошо…

Линн прикусил губу, и оценивающий, чуть насмешливый взгляд скользнул по Кайрату. Ави был чертовски доволен, но крайне не хотел этого показывать. Улыбка, впрочем, все равно живым огнем горела в глазах, которые столь давно не зажигались никакой идеей, что, казалось, совсем выцвели; нируанец вздохнул и небрежным жестом отвел кисть дияра от лица. 
 - Через сорок лет ты увянешь и постареешь, тебя не станет, и я останусь здесь в одиночестве… гордом и чертовски богатом одиночестве, - тихо, с легким придыханием сказал он, ведя пальцами по вычищенным перилам. – Ликуй, Кайрат. Я превращу твое баловство в лучшее заведение Тирмарда, - Туэ облизал губы, в голове роились планы, а в ушах, казалось, уже шумели голоса гостей, шорох занавесок, шепоток рабов... Ави шумно вздохнул, на мгновение прикрывая глаза. Сглотнув, он, как ни в чем не бывало, продолжил путь вверх по лестнице. – Когда планируется открытие? Тебя ведь наверняка контролирует Хозяин.