История давно минувшего. Страница 12

- Первый раз видел короля Севера, - Ран подёргал волосы на макушке. - Отец говорит, он хороший воин. Но сердце его - лёд. А мне показалось, что ты дорога ему, Амелия-эн. Мой отец тоже меня любит, но до сих пор дубасит почём зря, - Ран тихонько засмеялся и глянул на сингу. - У него тяжёлая рука.
Когда они вышли из дворца, морозный ветер со стороны Гранмора бросил в них россыпь снежинок, которые тут же растаяли. Ран с удовольствием втянул воздух носом.
- Азалран всё ближе... Амелия-эн, Высокий - маг. Это я знаю наверняка. Но не знаю какой. Он с тебя ростом и... худой. Глаза зелёные. И он заматывает шею платком. Думаю, у него там шрам, потому что он всё время поправляет платок, словно боится, что он сползёт. У него очень низкий голос, словно рокот из глубокой пещеры. Совсем ему не соответствует.

Ран пожал руку Амелии.
- Я сохраню наручи твоего отца. Будь уверенна, - взглянув на едва торчащего из оперения синги Момо, даглар улыбнулся ему. - Береги Амелию-эн, маленький защитник. И ты, - Азагхаран обнял грифона за шею, - надеюсь, мы ещё полетаем. Я бы хотел, чтобы мой отец увидел, что и даглар может летать. Хоть и думаю, что мне за это прилично влетит. А ещё же Гэл... Гэл обзавидуется, - Арво в ответ что-то прокурлыкал, соглашаясь, и Ран выпустил его из мохнатых объятий. - Азалран аан тар, Амелия-эн и Момо.
Ран махнул рукой и направился в сторону Малых врат, намереваясь к утру вернуться во Врран.

Конечно, кошка понесется дальше, не угомонившись после прыжка – это ожидаемо, очевидно, логично и прочее-прочее, что Шин доступно продемонстрировал самодовольной ухмылкой. Он даже толком не мог понять, почему испытывает легкое удовольствие от мучений девушки. Лучник, как и всякий другой арбарианец, несомненно уважал будущую правительницу, чтил ее божественный дар. Но, несмотря на это, с грубой воинской надменностью, видел в ней лишь совсем юную, неопытную девицу, воспринимая как салагу, над которым можно измываться сколько душе угодно. Масла в огонь подливал тот факт, что его восемнадцатилетняя дочь управляется с пантерой лучше, чем Скива. Он знал, что Антаро выросла среди мардов, но, тем не менее, считал подобные умения неотъемлемой частью каждого арбарианца. Они были заложены в крови любого лесного жителя.
Ни секунды не медля, Гхарт отправился за горе-наездницей. Даже немного устав от твердой почвы под ногами, Шин с облегчением взобрался на дерево. Арбарианская ловкость поражала. Никто другой, помимо лесных, не мог так лихо перебираться по ветвям и лианам, совершая головокружительные прыжки, бесстрашно кувыркаясь в воздухе, уверенно преодолевая одно дерево за другим. Отдельного внимания заслуживал хвост, идеально потакающий движениям остального тела, служащий незаменимой опорой и существенно облегчающий передвижение арбарианца по лесу.
То, что парочка повернула в густую завесу лиан, Гхарту не понравилось. Он думал воспользоваться моментом и соскочить в седло, чтобы помочь Скиве остановить пантеру, но девушка отдавала одну ненужную команду за другой, заставив своего учителя раздраженно зашипеть. Острые уши опустились назад, а верхняя губа чуть приподнялась, обнажая клыки арбарианца. Вид его стал еще более диким, когда он снова не успел, и столкновение кошки с деревьями стало неизбежным. Антаро своим невежеством лишила себя даже намека на сострадание от Гхарта.
Того же мнения была и Айсана, которая, оклемавшись и скинув с себя листья, подскочила и оглушающе зарычала прямо в лицо Скиве, широко раскрывая пасть. Девушке повезло, ибо в следующий момент животное за седло схватил Гхарт, дернув назад, тем самым лишив возможности откусить головешку неумелой наезднице.
«О, Ар`Бо, какой из меня учитель?! Я даже близко не знаком с преподаванием», - с досадой думал лучник, усмиряя беснующуюся кошку. Спешно сняв с нее сбрую, мужчина хлопнул пантеру по спине и прикрикнул:
- Пошла!
Еще раз окатив Антаро своим ревом, Айсана сорвалась с места и умчалась вглубь леса, оскорбленная происшествием. Шин тяжело вздохнул, уперев руки в бока, и перемялся с ноги на ногу, соображая, что сказать Скиве, которая была также зла.
- Вы должны были ее остановить, Кхарм`Мо, - строго начал он, - Вы не сможете управлять пантерой, пока ваш страх сильнее вас.

За четыре дня Лидек привык, что возвращаясь домой, не удается окунуться в желанную тишину, наоборот, слух занимает бесконечное щебетание матери, громкие разговоры ее гостей и звончайший смех любимого братца. Обедая, завтракая и ужиная, он также вынужден слушать рассказы Окуаны. Работая, обязан отвечать на назойливые вопросы Юника. И даже ночью едва ли он способен спать: в соседней комнате громогласно храпит все тот же брат.
День пятый. Нарушители чувствуют себя, как дома.
- Грифооон! – пылко воскликнул Юн, проглотив очередной кусок. Семейка дружно ужинала. Все тарелки, в основном, плотно окружали Юника, Лидек скромно довольствовался средней порцией, а Окуана, вообще, болезненно потирая виски, попивала разбавленное вино и не притрагивалась к еде. На коленях младшего Вивье лежала большая рукописная книга с красочными изображениями. – Гляньте-гляньте, какие клевые у арбаро коты. Мам, меня возьмут в шаманы?
Окуана покачала головой и вздохнула.
- А купите мне кота?
Снова нет.
- Пантеру?
И опять.
- Грифона?
- Летать опасно, - тихо промолвила женщина, как заученную фразу. – И в лесу опасно, и в горах…
- Мам, - чуть нахмурившись, обратился к Окуане Лидек. Та подняла на него вымученный взгляд. – Ты чего не ешь?
Нируанка с сожалением охнула и прикрыла глаза, состроив очень печальное лицо.
- Потому и не люблю столицу. Всего четыре дня, а я уже не влезаю в любимое платье. Здесь слишком, слишком много еды, - мученически сообщила она, - И у меня чуть торчит живот…
Лид с Юном переглянулись.
- Я тогда у тебя пирожное заберу? – мило поинтересовался Туэ, за что получил осуждающий взгляд брата. Юн пожал плечами.
- Да… да. Забирай, - Окуана отодвинула от себя тарелку и брезгливо отвернулась. – Еще и вчера… у Милены… я столько съела. Ох.
- А кто у тебя еще в планах? – осторожно спросил Лидек, надеясь получить ответ «Никого, милый, я решила, что тебе наконец можно отдохнуть». Но повода для радости не возникло.
- Суэйн. Она так занята подготовкой, что не может выкроить для меня время. И… - она замерла, вдруг замолчав, и резко распахнула глаза. Секунда, и в них загорелся дьявольский блеск. Нируанка как-то необычно быстро преобразилась, выпрямившись, и лучезарно улыбнулась. – И милая Фимине. Скоро Азалран, и я привезла ей чудесное меховое боа. Уверена, ей понравится.
Братья снова переглянулись. Все знали, что казначей ненавидит меха. И Окуана знала тоже. Та с самодовольной улыбкой принялась за пирожное.

Окуана любила украшения и к их выбору относилась очень критично. Она считала, что любая женщина обязана баловать себя драгоценностями, но увы, не каждая представительница прекрасного пола умела грамотно их подбирать. Ничто не должно было затмевать натуральной красоты. Это девушка носит украшения, а не украшения носят ее. Окуана даже слегка жалела, что не имеет дочери, ибо не с кем было делиться подобными женскими секретами.
На небе, у горизонта, распустились чудесные розовые пятна заката. Окрестности дворца пустели, ибо кончалось время аудиенций, и дневной уличный шум сменялся вечерним пением птиц. Это время нируанка посвящала себе. Лидек уходил в чтение, а Юник пораньше заваливался спать, так что представлялась отличная возможность поразмышлять о следующем дне, подобрать наряд, образ и настроение.
Окуана, должно быть, заметила бы Талахая сразу, но ее слишком занимала собственная красота. Она не отрывала взгляда от зеркала. Что-то сладко напевая, женщина оценивала свое новое колье: подарок одного из придворных. Нируанка, на своем веку видевшая куда более искусные украшения, по достоинству оценила лишь пышный блеск дорогих камней. Но ей нравилось, как дивно переливаются ее глаза, выгодно оттеняемые блестящим украшением. Чуть повернувшись, отчего арбарианцу предстал вид на ее спину, Окуана изящным движением собрала белоснежные кудри и приподняла их, обнажая шею. На губах женщины засияла довольная улыбка. Колье будет чудесно смотреться с высокой прической.
Взгляд нируанки упал на постель, где был разложен новый наряд. Также подарок одного восторженного марда. Оттенок платья был нов для гардероба королевы, и ей непременно захотелось его примерить.

Арбаро выдал себя. Такой горячий взгляд просто невозможно было не заметить. Окуана ощущала его даже на физическом уровне. Впрочем, для Талахая так было даже лучше, ибо нируанка, осознающая свое превосходство над любой другой женщиной, охотно решила продолжить представление. Она не чувствовала угрозы, наблюдение приятно тешило самолюбие, и Тал получил возможность наслаждаться созерцанием.
Боком повернувшись к зеркалу, она оглядела себя с ног до головы, а потом пальцами очертила линию бедер, в очередной раз умиляясь своими идеальными пропорциями. Не спеша переходить к непосредственной примерке, женщина приложила платье к груди. Матовая кожа с легким фиолетовым оттенком отлично сочеталась с глубоким темно-синим цветом платья. Придерживая наряд одной рукой у шеи, а другой – у талии, Окуана покружилась, отмечая чудесную легкость ткани. Нируанка прикусила губу и улыбнулась, не в силах отвести от себя взгляда.
Закончив с самолюбованием, женщина все же соизволила одеться. Платье оказалось слегка великовато, отчего и без того глубокое декольте смотрелось еще более откровенно. Приятным бонусом являлась полупрозрачность одеяния, и оценив все это, Окуана рассмеялась. Каждый мужчина своими подарками всячески пытался ее максимально раздеть.
- А я ведь замужем, - тихо напомнила она, словно самой себе, и обратила внимание на застежку на спине. Самой было не дотянуться, и на губах в очередной раз возникла насмешливая улыбка.

Не бояться, впервые взобравшись на спину огромной хищной кошки, может разве что сумасшедший или же врун. Так как Антаро не относилась ни к первым, ни ко вторым, то страх, конечно же, пробрал ее до костей и те приказы скорее были отданы неосознанно, а взвешенности в них и вовсе не осталось места. Поэтому слова Гхарта – чистейшая правда, но от осознания этой правды становилось лишь хуже, будто Скиве только что насильно скормили какую-нибудь горькую гадость.
«Но я же первый раз...»- Крутилось на языке сладкое оправдание, хотелось все спихнуть на это, вызвав к себе разве что жалость и подобие сочувствия. А потом в далеком будущем, став таки правительницей Эн’Ха, она и проигранные битвы будет списывать на это? Ну уж дудки.
-После этого я точно не буду ее бояться.- Буркнула Антаро, руками подражая разверзнутой пасти пантеры, которая была здесь еще мгновение назад. Что уж тут, если так будет продолжаться и дальше, то убеждения об опасности хищников, вбитые в юную голову мардами, не развеются никогда, оставшись странной, по мнению арбаро, фобией.
Наконец Скива полностью встала на ноги, уперев руки в бока и расправив спину, она потянулась, решив выбить клин клином и еще раз ощутить все свои ошибки на себе. Из волос посыпались листья, но большая часть из них осталась, пожелав оставаться в шевелюре и зацепиться всеми острыми краями за хитросплетения арборианских кос.
-Надеюсь, на сегодня занятие окончено?- Вопрос прозвучал с надеждой, но носил он только риторический характер.
Не успев закончить мысль, арбаро гордо прошествовала в сторону лужайки, с которой брался разбег для прыжка. Только неестественно распрямленный хвост говорил, что на самом деле она шла так лишь для того чтобы не тревожить спину. Скрывшись из-под взгляда Гхарта и быстро выйдя на искомую поляну, Антаро, сориентировавшись географически, поняла, что Шен’Ран находится в направлении совершенно противоположном и нужно опять развернуться, представ перед глазами учителя снова.