История давно минувшего: Хозяин пустыни Страница 26

Ночью в Самаге особенно жутко. Ветер лениво перебирает песчаные гребни, зарываясь воздушными потоками в рыхлое тело пустыни. Сжимает в кулак ее непостоянную суть, как малое дитя, и медленно отпускает, чтобы та скользила по его рукам, как вода в океане, перетекая с места на место. Или вдруг резко рванёт ладонью, срезая холмы, и накрывая зазевавшихся странников сухим, тяжёлым дождём. Бархат наблюдала, как он кружит вокруг их небольшого шатра, чуть приподнимая мантии других участников обряда, и проносится дальше, как и они словно ожидая зари.
- Может, я всё же помогу тебе? - мардийка обернулась, глядя в шатёр. Руах держал перед Асаной чашу с хной, пока та наносила на запястья защитные знаки предписанные всякому исполняющему обряд. Разумеется, найти полное описание, за каких-то пару дней, как подцепить барьер им не удалось, но у драконов много тайн и знаний, и среди них они смогли почерпнуть нужное, теперь, готовясь сотворить то, что никто до них не делал.
- Ты помогаешь, - не отрываясь от своего занятия ответила Беспокойная, - у тебя исключительно важная миссия: рассказать другим, если всех нас постигнет неудача. -Конечно, она шутила, пребывая в добром настроении и предвкушении, отгоняя темные мыслишки подобным образом и Бархат стоило признать, что у неё вполне это получалось, судя по энергичным движениям пальцев.
- Сса урр, - хмыкнула мардийка, впрочем, не оценив шутки, и взглянула на одного из учеников. - Люсер боится идти, я могу заменить его. Мне не страшно.
- Он прошёл обучение Данава, а ты - нет.
- Ну и что? Я всё равно лучше него обращаюсь с иллюзиями.
- Не имеет значения. Каждый из них согласился добровольно и теперь уже поздно что-то менять. – Асана забрала чашку с хной у духа и вручила Бархат. – Если не сидится, можешь помочь в этом, грязнее твои руки уж точно не станут.
Южанка бегло посмотрела на пальцы, все красный от хны, которой она рисовала знаки присутствующим. Даже на латах Руаха виднелся оберег.
- Тебя пугает общаюсь я с Алрианом или нет, но совсем не пугает то, что ты собираешься врезаться в барьер между мирами. - прицокнула языком Лирель, аккуратно выводя на руке наставницы руну. - Готово.
- Вздор, мои намерения меня пугают не меньше. Только барьеру не предъявишь, если по ту сторону окажется что-то больше и страшное. – Беспокойная мимолетно взглянула на пустыню, где они собрались проводить основное действо, но после она вновь вернулась к мардийке и улыбнулась. – А тебе можно.
- Вот как, - Бархат улыбнулась в ответ, - Заря занимается. Вам пора.

- Асана! - вскрик прозвучал пронзительно и громко, врываясь в зыбкое пространство, а затем глухим эхом заухал в ушах, заставляя мардийку ещё больше сжаться, цепляясь руками за вытекающий меж пальцев песок и цепляться за реальность. Та же схватила её в ответ через долгие мгновения борьбы за жизнь, награждая её благодатной помощью, которой Беспокойная не достойна была после того, как нарушила саму суть барьера, непросто так разделяющего два мира.
- Держись, сса урр, - глас повторился, совсем близко и в отличие от первого раза он был тих. Даже тише шелеста песков вокруг. Мардийку бережно развернули, стирая с лица ворох песка и знакомые противники иллюзий, спрятанные во взгляде самой близкой, предстали перед взором Асаны. Камушки словно подсвечивались, позволяя хозяйке смотреть сквозь нависшую болезненную тишину ненастоящего и Асана поняла, что спасена. Собственная рука крепко вцепилась в плечо, сидящей перед ней ученицы, и Бархат, не скрытая иллюзией, напряжённо кивнула.
- Держись, Асана.
Мардийку вытащили за пределы расчерченных узоров, оставляя за собой неровный широкий след, нарушающий целостность рисунка, но даже такое действие не могло спасти тех несчастных, застрявших в проделках неизведанных возможностей иллюзионизма. Как только Беспокойная пересекла последнюю черту, ей подхватил Руах, забирая из рук маленькой хозяйки. Бархат стремительно начертила в воздухе знак, нарушающий иллюзию и воздух зазвенел от разрушаемых чар, но воздействие получила лишь Беспокойная. Спасения для потерявшихся в иллюзии учеников было уже не найти, как и ожидалось с первого взгляда, и Бархат поджав губы взглянула на своего помощника.
- Скорее, нужно привести её в чувство, Руах.
Дух беспрекословно повиновался, следуя за Бархат в небольшой шатёр, там уже Беспокойную бережно уложили на настил из верблюжьей шерсти, а та постепенно начала приходить в себя, отбивая зубами барабанную дробь в рассветной прохладе пустыни.
- Асана, ты слышишь меня? - Бархат склонилась к наставнице, сжимая её ладонь в своих. Даже несмотря на веление Беспокойной и собственный страх, она не посмела покинуть место обряда, со стороны наблюдая, как разверзся барьер и огромная тень хлынула прочь, исчезая за барханами.
Беспокойная наконец подала признаки сознания. Ответом послужил бессвязный стон, закончившийся хрипом. Голова болела слишком сильно, чтобы быть правдой. Асана еле ворочала глазами, растерянная и оглушенная, магией и звуком стучащей в ушах крови. Зубы сжались до скрежета, чуть не прикусив язык, в желании что-то сказать, но боль распугивала малейшие мысли. Старшая иллюзионистка уже забыла, как дошла до шатра, действуя скорее механически, нежели осознавая происходящее. Она в ответ крепко вцепилась в руку Бархат, думая, что хоть это облегчит ее страдание. На лбу выступила испарина, пальцы леденели, и воздух врывался в легкие с большим усилием. Но Беспокойная до сих пор не понимала почему все еще находится в сознании.
- Бартус, - воровка вздохнула и похлопала Беспокойную по руке, - Нужно убираться отсюда пока ещё чего не вылезло. Руах, готовь варанов и книгу не забудь.

Данав выглядел раздосадованным, но по мнению Бархат недостаточно. Словно Асана провалила очередной какой-то его опыт, и первое заботило его явно больше, чем то, что она не лежала ни жива, ни мертва витая меж двух миров. Что греха таить, воровке из Муссана Неназванный никогда не нравился, но тут раздражение перешло все границы. Приказ мага остался проигнорирован и вместо этого импульсивная мардийка, не скрытая иллюзией, шагнула к нему, не обратив внимание на Руаха, крепко перехватившего Сабаха, который дёрнулся было к хозяину и Асане. Стукнули друг об друга деревянные колечки, сдерживающие прядки скрученных волос Бархат.
- Сса урр, она говорила с каждым из вас, - холодное лезвие кинжала, к удивлению некроманта, ткнулось в его шею. Кто бы мог подумать, что у трусливой девчонки по неясной причине оказавшейся под крылом Беспокойной хватит духа чтобы тягаться со своим страхом? Тем не менее острие толкнулось дальше, выживая капельки крови из сухой шеи. - Если Асана-бай не придёт в себя, как должно, Вы дорого поплатитесь, Данав-бай. Вы знали, что это не безопасно, но предложили ей, и в том, что случилось, виноват не Арктикус.

Данав усмехнулся, когда девчонка, едва Асана открыла глаза, быстро спрятала кинжал. Он запомнил.
- Твоя подопечная слишком эмоциональна и не сдержанна. И совершенно не чувствует границ. Впрочем, я обязательно подниму её, когда очередной выпад в мою сторону закончится для неё летально.
Неназванный посмотрел на Руаха.
- Ты забываешься, дух.
Заметив страх в глазах довольно бесстрашной женщины, некромант тяжело вздохнул. Его совершенно не волновала судьба остальных участников эксперимента, но не её.
- Так сложно было предупредить? Позвать с собой? - ровным голосом, в котором невозможно было заметить беспокойство, спросил он. - Я понимаю твоё стремление к славе, но пренебрежение к собственной безопасности мне не ясно. Или ты надеялась, что вот они, - он ткнул пальцем в Бархат, - способны защитить тебя?

- Мне не нужны твои признания. Что сделано, то сделано, - Данав отмахнулся. - Не в первый раз, в конце концов. Но я не ожидал, что ты будешь действовать так быстро и опрометчиво. Это он подтолкнул тебя, так? - Неназванный посмотрел в глаза Асане, и та их устало прикрыла. - Арктикус сыграл на твоей жажде совершить великое дело. Он не рассказал о том, что тебя может подстерегать за барьером. Покажи мне его, Асана, - попросил он, желая увидеть выпущенного духа. - Я знаю, в твоих способностях воссоздать в деталях раз увиденное. А потом мы решим, что делать дальше. Надо избавиться от твоего страха. Страх для иллюзиониста самый неудобный враг.

Данав рассматривал замеревшего духа. Он впервые видел нечто подобное. Некромант не испытывал страха, но понимал, столкнись он с подобным в живую, ему было бы не намного проще, чем Беспокойной.
- Я предупредил тебя, Асана. И надеялся, что ты выставишь перед собой щит из десятка твоих верных сторонников. Неужели это так сложно? Забудь про разрыв. Про обещание, данное ящерам. Если этот дух прошёл через тебя, то его энергия постепенно поработит тебя. Не даст нормальной жизни, и смерть будет обходить тебя стороной. Драконы не станут ловить его второй раз. Зачем? Ведь он поможет уничтожить людей и освободить пространства. Не удивлюсь, если Арктикус имеет нечто подобное в голове. Ведь он такой мудрый, а сидит в тюрьме, окружённой людишками. Ни полётов, ни былой славы и жалкий страх обнаружения. Я ценю их ум, но презираю трусливость. То, что произошло с тобой, её результат. Я здесь практически не причём.

Сабах совсем разволновался, видя непривычное состояние Асаны, и растерял все доспехи. Одна маска парила в воздухе, недалеко от Беспокойной, не решаясь подплыть ближе.
- Как будто ты хоть раз слушала мои советы, - проворчал Данав, поднимаясь и отходя к окну. - И что я должен был сказать? Не делай ничего - это обернётся крахом? Кажется, я так и сказал... - Неназванный понимал, что ему придётся тащиться к разрыву. Он и так хотел это сделать, но совсем с иными целями. - Отдохни сегодня. Без девчонки. Со снотворным. А завтра отправимся к разрыву. Сабах и Ссааш пока побудут там. Приглядят. Ты же собираешься закончить дело?

Обоз тянулся меж барханов в мутной песчаной буре, похожий на постоянно обрывающуюся нить. Усталый вой варанов разносился на много миль вокруг, перекликаясь с ворчанием верблюдов. Протоптанную дорогу постоянно заносило, и лапы животных увязали в песке. Пешие стражи каравана, в основном синги, шли, раскрыв крылья, которые едва ли удерживали беснующийся ветер. У горизонта занималась заря, но совсем далеко, маленькой оранжевой щелкой под громоздким синим небом пустыни. В его свете барханы казались голубыми и серыми.
Имран, совсем не по-королевски, сидел на одной из повозок, не защищенной навесом. Юноша кутался в плащ, укрываясь им по самые глаза. Спиной он подпирал тугие узлы поклажи. Во все мешки забился песок, отчего деревянные сани скрипели от потяжелевшего груза.
Прямо перед ним вслед за повозкой шагали два синга: казалось, кочевников совсем не беспокоят проказы погоды. Они щурили глаза и прикрывали лица руками, однако на губах их блуждали улыбки, а в речи слышалось веселье.
- …что же твоя рыбка? Куда пропала?
- А, черт ее знает – ночью напали на лагерь, когда очухался, слышу, визжит, а я один при оружии был… ну, думаю, Авмир с ней, амиа, - оба расхохотались. – Я, честно, даже рад. Такая шумная была. Я и не думал, что она ко мне прилипнет.
- Да, с этими рыбами одни проблемы. Гонору, как у орлов, а по факту – воробьи уличные, - крылатый ухмыльнулся. – Даром что на морду смазливые, но я, честно, нашу загорелую, нормальную бабу, такую, с равнин, ну ни на что не променяю.
Имран, что все это время пробыл невольным слушателем их разговора, неожиданно для себя хмыкнул. И этот саркастический смешок прозвучал предательски громко, не затерявшись даже в свисте ветра. Оба синга удивились и посмотрели на завернутого в плащ марда, что казался карикатурно маленьким на фоне возвышающейся за его спиной кучи тряпичных узлов. Пока они говорили, он сидел, отвернувшись в сторону, оттого мужчины не придали его присутствию значения.
- Че ты, малой, там фыркаешь?
Тихий сразу стушевался и высунул из-за плаща одну руку, подняв ладонь в примирительном жесте, однако крылатые уже завелись, и волевой темперамент требовал разговорить неожиданно вмешавшегося мелюзгу.
- Мне просто в рот попал песок.
- Щас те в глаз кулак попадет!
Имран всерьез испугался: против двух здоровых бугаев ему ничего не светило, а в обоз он напросился кое-как, отчего ехал на куриных правах, так что при любом конфликте его без проблем могли оставить прямо на дороге.
- Че глазищи таращишь? Зассал, да? Ха! – мужчины переглянулись, довольные собой, и по-приятельски стукнулись плечами. А Тихий судорожно выдохнул, порадовавшись тому, что синги, пускай и вспыльчивы, все же весьма миролюбивы.
- Простите, - промямлил он, и один из них добродушно отмахнулся:
- Ала найба! Разожми булки, не тронем.
«Животные», - боязливо подумал Тихий и поежился. Уже хотел вновь отвернуться, но взгляд зацепился за неожиданно посерьезневшие лица сингов. Оба остановились и нахмурились, оперенье их агрессивно распушилось, а сами они взялись за оружие, посмотрев в небо. Вдруг один, присев, резко взмыл в воздух, отчего с земли от порыва ветра взметнулся песок. Имран прикрылся и закашлялся.
- В чем дело?
- Остановить обоз! – раздался откуда-то крик, и поднялась суета. Повозка Тихого резко остановилась, отчего он чуть не выпал из нее, но был вовремя остановлен мощным выпадом крыла оставшегося синга. Тот строго смотрел куда-то вдаль. Имран растерянно огляделся и забрался повыше на мешки поклажи. Из-за бури было видно лишь ближайшие повозки, силуэты людей то и дело мельтешили в сером мареве. Песок царапал лицо и скреб горло, щипал глаза, отчего те покраснели; Тихий крутил головой, пытаясь увидеть причину остановки, и от прытких движений вкупе с ветром капюшон слетел с головы, отчего на лицо, мешаясь, упали черные кудри. Мард тут же собрал их ладонями, пытаясь заправить за уши, чтобы вернуть себе обзор, но в этот момент земля содрогнулась. Какофония звуков из рева, грохота и ветряного свиста слилась в ушах, и в этом хаосе Имран едва успел ухватиться за узлы, почувствовав, что повозка накренилась. Вараны в упряжи бешено вились и вскрикивали, пытаясь вырваться. Несколько ящеров стрелой промчались мимо, быстро зарываясь вдали в песок, верблюды ревели, беспокойно перетаптываясь, и людские крики служили этому дополнением.
Имран упал. Рухнул на плечо, услышав хруст и почувствовав резкую боль; падения не смягчил даже песок, который словно вибрировал, как вода от грохота. Сморщившись от боли, Тихий кое-как отбежал, чтобы в следующий момент все мешки, не удержанные веревкой, посыпались вниз. Резко полегчавшая повозка заставила варанов взвиться и мгновенно умчаться прочь. Имран лишь в растерянности и панике проводил ее взглядом, никак не понимая, что происходит.
Вновь раздался рев. Он показался ужасно похожим, и осознание заставило сердце пропустить болезненный холодящий кровь удар. Звук удивительно походил на клич дракона, что недавно пронесся над Сэх-Рой, однако все же отличался – был выше и словно свистел, как писк летучей мыши. Огромной и вопиюще громкой.
Ужас застыл в жилах, и Имран медленно обернулся, увидев сквозь мутную пелену песчаной бури нечто громадное – словно бы гора выросла прямо посреди пустыни, однако гора эта двигалась, быстро и сопровождаемая оглушительным ревом. Земля грохотала, как при землетрясении, и в воздухе становилось все больше песка. Он был везде: во рту, в волосах, в сапогах; едва ли Имран мог при этом двигаться, но одно единственное «бежать» вытеснило из головы все остальные мысли, стерев границы возможностей – Тихий помчался прочь, невзирая на боль в сломанной ключице, на тяжелую от забившегося песка одежду, на уходящую из-под ног землю – все существо заполнил неутешительный страх за собственную жизнь, столь реальный, словно сама смерть неслась за ним, наступая на пятки.
- Пустынный бес! – отдаленно заорал кто-то, и Имран услышал совсем змеиное шипение, стократ громче обыкновенного. Минуя страх, он на ходу обернулся, и воспаленным, слезящимся от песка глазам почудился позади, за барханами, силуэт гигантской змеи. Тихий дрогнул, готовый рухнуть, но вновь раздался рев и шипение, отчего стало ясно – чудище, вопреки всему, настоящее.