История давно минувшего. Страница 29

Цилини были на порядок больше обычных лошадей, и Юник всегда этим гордился, словно бы ездовые нируанские животные – его детище. Еще он радовался, что без чужой помощи может залезть в седло, хотя научился этому не так давно, рост не позволял. Он знал о дагларских барсах, но думал, что те размером примерно с арбарианскую пантеру, которая была не так уж велика. Но оказалось, что этот барс снежный – целое чудище, и в нем, наверное, цилиня два, если не три, а среди его длинной пушистой шерсти маленький нируанец казался совсем крохотным.
Арраг был мягким, и на нем сиделось, как на подушке. Но из-за своих размеров Юник не мог на нем как следует удержаться и постоянно скатывался то на один бок, то на другой, где его обратно сажали либо Ран, либо Хантор. И когда первое замешательство прошло, как всегда Вивье посетило веселье вперемешку с радостью, что не предвещало барсу ничего хорошего.
Сначала раздалось тихое хихиканье, приглушаемое толстым шарфом. Потом с руки была стянута варежка, и шаловливые пальцы потянулись к мохнатому уху животного, которое размером было даже больше ладони нируанца. Юн осторожно тронул его кончик, и Арраг слегка дернул им, фыркнув. Вивье сделал восхищенное «ооо» и снова тронул ухо барса, но в этот раз чуть не остался без пальцев, когда раздраженный Арраг повернул голову и клацнул огромными зубами прямо перед его рукой. Вивье ойкнул, испугавшись, и снова съехал, внизу был невозмутимо подхвачен Тором и посажен обратно. Юн повернул к нему голову и широко улыбнулся из-под съехавшей шапки, и тут даглар тоже проявил чудеса заботливости, поправив ее, за что нируанец подарил ему еще один счастливый оскал.

- Я не маленький, - сквозь сон пробормотал Юник, ибо голос даглара смешался с его сновидением, где Лидек снова обзывался. Больше никакой реакции не последовало, нируанец лишь продолжил посапывать, кутаясь в шубу и все глубже прячась в шарф. Тогда Ран его слегка тряхнул, и раздалось недовольное мычание, сопровождающееся поморщившимся носом. Повторился призыв к пробуждению, и Юн все же открыл глаза. Те осоловело взглянули на Азагхарана, и мохнатому досталась улыбка, после чего нируанец снова попробовал уснуть. Но ему не дали, опять сказав «Мы в Карнхорне». Это хорошо сработало, так как Вивье даже попробовал приподняться и повертел головой. На лице отразилась полная растерянность. Да, он знал, куда шел и зачем, но думал, что всеми организационными, «взрослыми» вопросами, будет заниматься слуга. А тот был непредусмотрительно кинут в Хейвеггене. – Эй, даглар, - Юн подергал его за жилетку, прося обратить на себя внимание, и Ран опустил голову. – Я хочу поучаствовать в Фестивале. Куда мне идти?

- Ой, правда? – Юник просиял, но потом на его лице отразилась глубокая задумчивость. – А как думаешь, теперь мне можно? Ну, раз уж я дошел до города, они ведь не потащат меня в Сэх-Ру обратно? Не должны, ведь так? Так… И… накормят же, да? И там тепло, и там спать… - к румянцу от морозца добавились новые, более алые тона, и глаза засияли игривым блеском. Намучившись в пути, капризный королевский отпрыск хотел в комфорт. И в воду. Нормальную, а не ту, что остается после растаявшего снега. – Тогда решено! Идем в замок Дагана, - Юник схватил его за руку и потащил за собой, в сторону, где над прочими домами возвышались башни замка. – Даган – это король? Я читал, что мн… - юноша вдруг замер. Ему вспомнилось, как во время своего путешествия на север, он услышал один разговор в таверне. Самыми горячими сплетнями на последнее время являлись события в Ниадисе, а в частности нетрезвые болтуны любили покопаться в грязном белье «нируанского предателя». Каждый раз, когда их злые языки касались морского народа, слуга кое-как сдерживал возмущенного Юника от применения силы. Вивье был в корне не согласен с тем, что они говорили. Однако среди множества нелепых предположений встречались и вполне резонные. Как, например, что бывший посол бежал в Карнхорн, где ему из своих, «антиюжных» соображений, точно дадут пристанище. Юн хорошо знал брата, потому исключал вариант, что тот прячется где-то в темных переулках или среди других кхасов, коих тут было полно. – Мне нужен Даган Рейес, - тихо произнес Вивье, как-то вмиг повзрослев, и возобновил шаг, продолжая тащить Рана за собой. Он даже не подумал, что у даглара могут быть свои дела.

- Как не мочь? - растерянно переспросил нируанец, - То есть, как это не можешь?
Идти одному было как-то боязно, в Карнхорне он был впервые, а из-за праздника буйных пьяниц было еще больше, отчего такое блуждание выдалось бы вдвойне опаснее. Да и на улицах просто слишком много народу, настолько веселого, что смотреть под ноги им вовсе не обязательно. Юна с его ростом затоптали бы в первую же минуту. И понимая все это, Вивье твердо решил: Рана он не отпустит.
Глаза округлились и одарили даглара жутко печальным взором. Образ вселенской грусти смогли довершить проступившие слезы, казавшиеся чертовски убедительными, хотя и были простой актерской игрой. Этот беспроигрышный жалостливый взгляд маленький манипулятор бессовестно использовал во всех затруднительных ситуациях, и самое главное - он работал.

Хваленое красноречие Туэ куда-то вмиг делось, ибо взгляд короля был слишком похож на взгляд отца. Юник почувствовал себя так, словно собирается отпроситься погулять с девочкой: его обуяло смущение и растерянность. Вроде, тот же Ран был размерами весомее Дагана, но северянин казался юноше страшнее и взрослее. Ему даже захотелось развернуться и уйти, словно ничего и не было, но он взял себя в руки и важно выпрямился, надеясь, что так будет выглядеть выше. Щеки надулись от невысказанных слов, что роились на языке, и Юник шумно выдохнул. В этот момент следом за королем вышел Барр, с любопытством взглянув на Вивье, и нируанец прищурился. Он повертел головой, ища других посторонних. Наверное, нужно было начать издалека, как-нибудь отвлеченно, например о погоде. Но Юн не был уверен, что воин поймет всю многогранность его южной речи.
Долго мальчик маялся, испытывая терпение присутствующих. Благо, никто его не торопил, висело молчание. Наконец, так и не найдя разумных слов, нируанец осторожно подошел к Дагану, с подозрением глядя на него исподлобья. Притянув его к себе за воротник рубахи, чтобы тот наклонился, Юник прошептал:
- Есть у вас… - он взял собственные волосы и развел их в разные стороны, намекая на цвет, - …еще один такой же?
Юноша просто решил, что если Лидек действительно у него, то мужчина точно поймет. А если нет, значит и Лидека нет, нужно будет просто отшутиться и сбежать.

- А, подождите, - запротестовал Юн и быстро подошел к Рану. Наспех расстегнув шубу, он полез в закрома пушистой кофты. Вскоре он извлек целую связку на вид дешевых амулетов, камни в которых больше походили на простую стекляшку. Юник отвязал один из них и протянул даглару. – Пока не треснет, можешь магов не бояться, - нируанец улыбнулся. – Приходи на меня посмотреть? Я буду в соревнованиях участвовать! Спасибо тебе, Ахакалан, - юноша обнял мохнатого. – Ахакхальян… Ахак… Ааг… Йан. Акхан… Айкхан. Айан. О, Айан! – он задрал голову. – Пока, Айан.

И снова Юник возмущался. Ну разве не величайшее преступление – просто так взять, совершенно беспардонно взять Великого Принца Южных Островов и Первого Наследника Нируанского Престола да усадить рядом, как какого-то щенка? Мальчишке так и хотелось визжать «Я не ребенок!», ибо он был уверен, что его права взрослого сейчас ущемляют. Да его ведь в десять лет так отец на цилине катал, а сейчас он уже солидный состоявшийся мужчина. А его держат за юнца несмышленого, даже не предоставили персональной лошади. Вывод: король севера Даган Рейес – величайший грубиян.
Весь путь до замка Юн так и пыхтел, пытаясь связать воедино шквал недовольных фраз, которые непременно обязан был высказать марду. Он разрумянился от собственной важности, и Даган даже не подозревал, что за мыслишки сейчас роятся в этой маленькой голове подрастающего гения. Так что когда они слезли с лошади, мужчина наверняка очень удивился.
- Э-это возмутительно! – заикаясь, но все равно пылко воскликнул нируанец. Он нахохлился, как петух, и хмуро воззрился на короля севера. Уже открыл рот, чтобы продолжить, но почувствовал, как попу поддувает, и поправил задравшуюся шубу. – Вы думаете, я простачок какой-то? Да вы… вы!.. Я, между прочим, и на лошадях ездить умею, и на цилинях, и на грифоне сидел! А вы… а вы мне тут… а вы мне тут свое седло, - Юник с чувством указал на фыркающего коня Дагана. – Если вы так пытаетесь ущемить мое достоинство, то: ха-ха-ха! И еще раз, ха! Думаете, меня как-то мой рост волнует? В смысле, не рост, мой возраст? То есть… то есть, вы хоть знаете, сколько мне лет?! Я не мелкий! Я Академию закончил! Мне папа плот перевернуть разрешил в Радужные воды! А это вам не шухры-мухры, это важно, это очень важно, это невообразимо важно. Для меня… для всех! Понимаете? Внешность обманчива, я давно уже не ребенок, я самый настоящий взрослый, ну и что, что ростом не вышел… Нет, я конечно вышел, но… Да знаете, что!.. Вот если отец узнает, он… Эээ, нет, только не думайте, что я без родителей ничего не могу, что за юбку папину… ой, мамину… прячусь. Я не такой. Я благородный! Вернее… ой… Это ведь звучало так, будто папа какой-то чертовски важный, а я нет, - глаза, изначально сияющие уверенностью, с каждым словом все угасали. К концу речи Юн совсем растерялся и расстроился. И не важно, что Даган молчал. Он все равно был в чем-нибудь виноват. Младший Вивье снова остро ощутил ту неуверенность перед престолом. Всегда он делал вид, что не замечал косых взглядов министров, их усмешек. Но каждый раз было жутко обидно, и вера в успех таяла. Теперь, когда Лидек выпал из списка наследников, давление стало еще больше. Самоуверенность была напускной, и за ней таилось множество подростковых комплексов. – Я глупый, - грустно произнес он в итоге. – Можете начать смеяться и обзываться. Как это все всегда делают.
Нижняя губа обиженно надулась и задрожала. Юник опустил голову и печально уставился в пол. Сейчас побег от мамы казался ошибкой, спровоцированной чрезмерной самонадеянностью.

Все время, пока они шли до покоев, Юн внимательно и даже с интересом слушал Дагана. И все же нет, не папа, совсем не похож. Только холодным взглядом да суровой миной, а в остальном – они полные противоположности. К северянину юноша проникся некоторой симпатией. Ему очень хотелось послушать рассказы о легендарном узурпаторстве. За Карнхорном Дагана до сих пор признавали, как короля, не все, но Вивье это мало волновало. Горы слишком далеко, чтобы хоть как-то тревожить нируанцев. Амфибии даже в сплетнях особенно не упоминали ни подземных дагларов, ни карнхорнцев.
Когда мард собрался кинуть его в комнате, Юник возмутился, и совсем не одиночеству.
- А брат? – фраза слетела с языка прежде, чем нируанец осознал ее. Рейес не давал четкого утвердительного ответа, что Лидек у него. Но, тем не менее, почему-то Юн был уверен, что сейчас встретиться с братом. – Я… некоторые дела не терпят отлагательств, лин Даган, - ответил он ему в той же манере, взяв себя в руки.