История давно минувшего: Хозяин пустыни Страница 4

- Холодный и тяжёлый! - Аин резко выпустил шарик, но духи помощники подхватили его не дав разлететься. Мардийка с интересом подтянула его ближе. Шарик был схож с цветом её траурного одеяния. - И люди вечно находятся среди этого цвета? Немыслимо.
Подушечки пальцев аккуратно прикоснулись к холодному чуду и вода начала скапливаться в месте соприкосновения, а после капельки заскользили по запястью.
- Он плачет, - выдохнула девушка и отпрянула от творения Имрана, позволил духам самим выбирать что делать с новой игрушкой. Глядя на брата, Аин допустила мысль, что хотела бы побывать на равнинах Фарран, о которых так часто поют синги, но быстро отогнала шальную. - Я знаю, что ты не любишь этот дом и у вас это взаимно. Ты не должен жить здесь, Имран. Дворец не для тебя, но если к власти придёт этот мелкий Кальмар Невыносимый...Ах, я не хочу о нём говорить. Он невыносим, как и Сахо. Два сапога пара. Что сказала тебе мать?

Аин поднялась на ноги, с детским восторгом глядя на витающие вокруг кусочки ледяного шарика. Карим с Сишей тоже заинтересованно уставились на представление, стоя разинув рот, но стоило открыть его принцессе и те быстро скрылись за занавесками. Говори Имран сколь угодно тихо - сестра его слышала. Так уж повелось ещё с детских лет иначе бы никаких разговоров с братом не вышло. Мардийка отвлеклась от созерцания северного чуда, окружившего её, и с жаром восточного сердца воскликнула.
-Нет! Нет, и ещё раз нет! - пальцы её сжались в кулаки, но через секунду уже разрубили воздух резким движением ладони. - Имран, он не может быть наследником!
В саду, встревоженный шумом кто-то зашевелился в листве небывалых в Самаге деревьев, и Бесценная сбавила тон. Сама идея, что отпрыск какой-то жалкой фаворитки отца станет наследным правителем Сэх-Ры, вызывала у Аин праведный гнев и неприятие. Принцесса шагнула вперёд и присела перед братом, ухватив его за ладонь.
- Он не должен стать наследником, - твёрдо словно удар кремень об кремень.- Если ты станешь правителем, я не уйду в дом Ядовитого, а останусь здесь с тобой.
Мардийка поднялась и вернулась к созерцанию снежинок. Даже попыталась прикоснуться, но та растаяла.
- Не верю я, что Сахо маг земли. Откуда у него столько терпения на этих духов? Да и характер у него наисквернейший. Только о наложницах да девках из борделя думает. - Аин обернулась.- Судя по этой красоте, ты преуспел с водной стихией. А чему ещё научился? И ешь давай финики, нечего на них смотреть.

Мужчина, пришедший с Офелией, криво улыбнулся тонкими губами и покосился на свою знакомую. Она закатила глаза, ведь поняла намек без каких-либо слов. Своеобразный юмор всегда тихо сквозил в их черной работе, а потому стандартные подтрунивания над неожиданной кончиной коллег считались не меньше чем дурным тоном.
- Не надейся, в предсмертной записке я приказала сжечь тело в пламени. - Тихий шепот, который даже до собеседника добирался с трудом. Женщину раздражало, когда кто-то глупой болтовней мешал ораторам, но и промолчать она не смогла.
- Я приложу все силы, чтобы раздобыть твое тело раньше, чем люди найдут ее.
- Хм, пожалуй, тогда придется набить послание на лбу. Говорят, в Сэх-Ре искусные мастера.
- Ты не испортишь свою кожу.
Некромантка скептически вздохнула, доставая из портсигара сигарету, и показала ее собеседнику, прямым текстом говоря, что она делает это ежедневно. После, ее взгляд наконец-то вернулся к выступающей особе. Пока та собиралась с силами, Офелия воспользовалась заминкой, манерно подняла руку, выказывая неожиданное для себя желание вступить в диалог. На следующем ударе сердца мысль сформировалась в слово:
- Дорогая, ты мало кого удивишь здесь смертью, чего лукавить, некоторые из нас знают о ней гораздо больше самих мертвых. Прошу, не растрачивай драгоценное внимание и свечи на пустые предостережения. К сути. – Курсе подожгла сигарету от ближайшего источника огня и закурила. Ее голос хорошо разносился по комнате, предлагая остальным удовольствие не прислушиваться к неожиданно встрявшей некромантке. – Следуя из твоего начала, сегодня у нас не собрание кружка по интересам, а нечто более интересное?

- Сса урр, какая же она противная. Хуже сварливой старухи в очереди к приезжему купцу. Та хоть орёт и огрызается, а эта исподтишка влезает постоянно. Не понимаю, как её терпят, даже если это необходимо, - хмыкнула Бархат проводив, по её нескромному мнению "ходячую мёртвую пепельницу". Асана на это тихо рассмеялась, со стороны ее опыта она знала, что подобные высказывания, даже шепотом и в кругу друзей могут сыграть плохую шутку с их автором.
- Сдержаннее, Эллея, - слова звучали с упреком,- сварливые старухи своими криками портят нервы намного сильнее.
- Зато не портят воздух трупным зловонием, - поморщила нос ученица и зачем-то снова обернулась, видимо, убедиться, что Офелия ушла со своим "слугой". С духами-слугами воровка свыклась довольно быстро, к тому же с Руахом у них даже сложились дружеские отношения, если таковые вообще могут сложиться с чужим духом-помощником, но вот к некромантам Бархат относилась очень неприязненно, совершенно не понимая, как можно таскать за собой такого работника. И может, не слушая укора Беспокойной, южанка сказала бы что-то ещё, как это обычно бывало, но тут раздался только громогласный визг и мардийка, вскочив, отпрянула назад, попой прокатилась по скользкой столешне, в испуге пытаясь уйти от чего-то за спиной Асаны и только благодаря подлетевшему Алриану, стеной вставшему на пути неминуемого падения, не рухнула на мрамор пола с противоположной стороны стола.
- Это дракон! Живой дракон! - хризоколловые глаза стали размером с инжирные персики и, если бы синг крепко не держал её за плечи, то воровка определённо дала бы дёру из здания и из Баар-Шана в целом.
- Верно, не шуми. Он не враг, - покровительственно остановил Алриан. - Арктикус, друг мой, Асана здесь, как мы договорились. Твой черёд вести с ней речи, признания общего она добилась.
- Моэрэ арма, Алриан. Зачем непосвящённую привёл ты к нам? - усы дракона даже приподнялись в удивлении, пока тот разглядывал шумную мардийку восседающую на столе
- Он говорит! - не поняв ни слова из вышесказанного снова возопила Эллея и тут же прикрыла рот ладонью. - То есть...Эмм...Драконы же говорят по-мардийски?
- Говорим, - в подтверждение важно кивнул Арктикус.
- Я решил, что ей можно доверять. Она приближённая Асаны и думаю, сама Беспокойная будет не против наконец раскрыть ей нашу тайну.
- Тайну? Так Вы знали?! - Бархат с возмущением уставилась на иллюзионистку, но та уже обернулась к Арктикусу, который тоже потерял интерес ко всем, кроме Асаны.
- Я буду говорить с Асаной один на один.
- Я не возражаю, - пожал плечами синг и кивнул вбок.- Мы будем в соседнем зале. Идём-ка.
Эллею стащили со стола и крепко ухватив за кисть протащили прочь из зала, впрочем, мардийка не упиралась во все глаза разглядывая настоящего дракона.
- Асана, рад нашей встрече я. - белоснежный дракон медленно прошёл в центр зала и сел прямо на пол раскинув хвост ещё на дюжину метров. - Рад, что мастерство твоё не подвело тебя.

- Ты не живёшь здесь и ничего не знаешь о Сахо, Эльмаре и дворцовых интригах. Может где-то внутри этого марда и есть что-то мужское, сильное и непоколебимое, но сегодня он визжал, как девчонка, когда духи воздуха встретили его возле траурного зала, - Аин не сдержала улыбки, вспоминая, как убегал наследник Ядовитого. - И не отчитывай меня, Имран. Мать уже сказала, что такое поведение не подобает истинной восточной женщине и в наказание обещала сменить Амина на кого-нибудь другого.
Девушка хмыкнула и опала на тахту, пряча босые ноги под пышные подушки.
- Я уже вышла из того возраста, когда примеряла на себя одёжу персонажей синговских песен. Моё место здесь, в Ас-Суре. Стать примерной женой и Хозяйкой. Родить прекрасных малышей и воспитать их так, чтобы не забрал Самаг. Осталось только научиться уважать мужа, с которым нас не связывает ничего кроме жажды власти. Мне известно своё место и то, чем я владею, но послушай - Амин не должен уходить. Духи всё чаще приходят ко мне и недавно я видела Рахрагата, - принцесса склонилась, снизив тон, - Помнишь, повелителя песчаных бурь Самаг? Амин говорил, что тот является только к истинным магам воздуха. Представляешь? Я знаю, где живёт один из его помощников. Покажу его завтра, на рассвете, пока мать не отправит в траурный зал. Увидишь настоящую силу ветра.
Воздушные зайчики, закружили по балкону, сметая лепестки словно радуясь предстоящей встрече с сильным духом. Амин говорил, что общаться с такими духами, как Рахрагат не безопасно, да и его помощники сильны и готовы ринуться озлобленным зверем, но Аин, возможно в силу юношеского максимализма, а может, действительной веры в свои способности не боялась знакомства с ними. Всё, что она любила больше Ас-Сура, роскоши и синговских песен были духи воздуха. Те были повсюду, на каждой улице, в каждом доме, в каждой комнате. Стоило только заговорить и они уже неслись к тебе с ответным желанием знакомства. Самые дружелюбные духи Тирмарда не могут быть самыми злыми. Аин чуть склонила голову и посмотрела на брата.
- Так что поклонник нируанской культуры? Я тоже не синг, но не ставлю себе рамок: "Мне не добиться того, что могут они". Магия внутри нас, Имран, и наше происхождение, пол и возраст не важны для духов. Между прочим, это ты мне сказал, когда я начала общаться с духами земли и меня вечно посыпало песком будь я хоть в ночном платье, хоть в парадном. Если Сахо и впрямь с ними ладит, я задумаюсь над твоими словами о глубине его души.

«Я знаю Сахо лучше твоего, и никакой жажды власти в нем нет… И есть ли позор в трусости, если она оберегает тебя от опасности?» - думал Имран, опять ничего не произнося вслух, а все также играя с водой, которая, улавливая даже малейший изгиб его пальцев, вилась гибким ручейком и ласкала кожу приятной прохладой.
- Рахрагат, - повторил мард и долгое время молчал, смакуя звучание имени. Он видел, с какой страстью говорила сестра о магии, и радовался ее успехам, но в голову постоянно лезли насмешливо-грустные мысли о том, что все это продлится недолго, и в конце отец наверняка решит, что шутки воздухом – не для дочери, что ей нужно заниматься хозяйством и своим внешним видом, а никак не умом и способностями. Имран помнил, какими трудами мать отвоевывала свой алхимический кабинет, а Сагира была многим мудрее и опытнее – казалось, получи Аин препятствие, как начнется буря: бунт принцессы был бы неизбежен, и Тихий отлично знал, насколько жестоки могли быть методы его подавления. Ему хотелось говорить с ней еще и еще, о магии, о будущем, о Рахрагате; но, казалось, с каждым воодушевленным словом об ее успехах Имран все сильнее окунался в ложь. Он не мог сказать сестре, что все будет хорошо – это было бы неправдой, это было бы злейшей насмешкой… иногда он окунался в сожаление о том, что бросил ее одну, отдав на растерзание дворцовым шакалам. Но девушка была, казалось, в своей тарелке – никто не подходил на такую роль больше, чем она. «Может, у тебя получится, как не получилось у меня». – Ты молодец, Аин, - пробормотал Имран. – Но храни это в тайне. Не показывай даже мне: у каждого есть кое-что сокровенное, какое нельзя доверять никому. Ведь это может украсть даже самый близкий друг… для тебя, Аин, это твоя магия.

«Он никогда не был безопасен для меня. Меня пытались убить даже до твоего рождения», - ответил Имран, как всегда, мысленно. Ему было жаль, и на мгновение захотелось забрать свои слова обратно, но он не стал, ведь то был бы лишь жест жалости, а никак не искренности. Он любил сестру, но многолетняя обида на родителей, на Ла-Урр, на Сэх-Ру, засевшая глубоко внутри, делала свое скверное дело: ему хотелось ранить Аин, как когда-то ранили, осадив, его самого; и Тихий страшно этого стыдился. Принцесса была ни в чем не виновата – она была драгоценным цветком, всеми любимым и обожаемом, взращенном в золотом убранстве, ее баловали, оберегали и бесконечно ценили. Имран, с самого рождения робкий и никем незаметный, с ее появлением окончательно затерялся в тени. Аин умышленно перетягивала все внимание на себя, она играла по правилам дворца и она умела жить в нем, как не умел и не хотел Тихий. И она была тем единственным человеком, который неизменно помнил о нем – в памяти свежи были все моменты из детства, когда девочка постоянно следовала за братом, постоянно улыбалась, о чем-то спрашивала. Имран был смущен и несколько напуган ее светом, ведь где бы не появлялась юная принцесса, всеобщие взгляды непременно стягивались к ней, и он, стоящий рядом, невольно тоже становился объектом их внимания. Наверное, именно поэтому в подростковом возрасте Тихий отдалился от сестры: она звала его с собой в свет, но он бесконечно отступал, и Аин, наконец, выпустила его руки, оставив попытки хоть как-то сплотить их жалкое подобие семьи.
Имран поджал губы и поднялся. Подойдя к девушке, он встал перед ней, и та, как обычно, вздернула голову, словно его слова совсем ее не задели, и она все также крепка; Тихий усмехнулся этому с нежностью и погладил ее по волосам, убирая несколько непослушных прядей ей за ухо. Аин молчала, ничем не выражая того, что творилось у нее внутри – лишь блестели бойкие глаза, почти не моргая, выражая все ее упрямство. Они всегда говорили многим больше, чем слова.
- Пойми меня тоже, - шепнул Тихий, вкладывая ей в ладони холодную фигурку, сотворенную из той самой воды: лед сложился в маленького резного орла, которому столь часто посвящали свои песни синги. – Он не растает, - держа ее лицо ладонями, Имран поцеловал сестру в лоб и чуть отстранился, чтобы прошептать еще кое-что, слышимое лишь ими двоими. – И… будь осторожна. Райши-бай больше нет и Ла-Урр для тебя небезопасен, сестра.
Тихий отстранился и, кивнув слугам, скрылся за занавесками. Через мгновение негромко клацнула входная дверь.

Она была очень красива. Смешение южных и восточных кровей подарило ее коже нежный золотой отблеск, а волосам – сочный каштановый цвет. Невысокая, мягкая и легкая, с нежным тихим голосом и теплым взором медовых глаз. Она всегда носила пышные наряды из самых нежных тканей, подвластных малейшему ветерку. Персиковые и розовые цвета очень шли к ее румянцу и ярким пухлым губам, и оттого она облачалась только в них – точно прекрасный цветок Ар`Бо.
Зафира Легкая, в прошлом танцовщица, теперь была любимой фавориткой Хозяина. Он дарил ей самые дорогие подарки и посвящал ей все свое свободное время. С каждым годом ее становилось все больше – она чаще появлялась при дворе, неограниченная восточным крылом гарема, и под ее покровительством находились все остальные наложницы. Ее любили все – за покладистый и добрый нрав, за щедрость и уступчивость, за звонкий смех; она была эталоном благодетели, помогая бедным и рабам, всегда заботилась о ближнем и знала все и обо всех. И, конечно, она и ее пятнадцатилетний сын, Эльмар Грозный, были ненавидимы Хозяйкой и принцессой.
Сагира заполучала расположение устрашением, Вольная была властной и жесткой, с ее мнением считались, ибо иначе не могли; Зафира же казалась всем очень кроткой, и к ней прислушивались просто потому, что хотели угодить. Хозяйка не славилась красотой, скорее импозантностью, в то время как Легкая легко соперничала за титул красавицы с Аин, хотя, конечно, постоянно делала Бесценной комплименты, которые саму принцессу раздражали, если не бесили. Эта тихая женская война была известна и понятна всем во дворце, а сам Руни, наблюдая за этим свысока, никогда не вмешивался, словно все это было ничем иным, как цирковым представлением. И это Сагира ненавидела больше всего. Ведь Зафире вместе с ее чертовым отпрыском позволили даже присутствовать на встрече южных гостей.
«Гости из Ниадиса» – были никем иным, как старыми друзьями Руни: семья брата южного короля. Они навещали Сэх-Ру весьма часто, ища самые разные предлоги, и смерть Райши стала одним из них, хотя сама кончина старухи южан ничуть не волновала – другое дело, что можно было вновь погостить во дворце, угощаясь восточными яствами и купаясь в невиданной для юга роскоши.
- Милая моя Сагира! – полная, но очень счастливая южанка в богатом платье спешила навстречу Вольной, уже разведя руки для объятий. Хозяйка улыбнулась, обнимая ее в ответ.
- Я очень рада тебе, Алика.
- О, Мардек! Посмотрите на этот лучик света! – воскликнула женщина, переключаясь с матери на дочь: подошедшая Аин мило улыбнулась ей, и та, взяв протянутые ладони девушки в свои руки, расцеловала ее в щеки. – С каждым годом ты все краше, дитя. Наверное, в следующий раз не буду брать мужа – отобьешь и глазом не моргнув, - после она рассмеялась, и все были вынуждены улыбнуться ее шутке.
Упомянутый муж, Ромунд Саграфт, в это время весело жал руку вялому Имрану. Тот слабо отвечал и кивал на его вопросы об учебе. И эта пытка продолжилась бы, если бы Ромунд вдруг не замер, смотря куда-то за плечо Тихого. Медленно его усы стали приподниматься, оголяя любезную улыбку, а на щеках южанина расцвел игривый румянец. Имран обернулся, решив узнать, что же так обрадовало гостя, и тут же отвернулся, подергав прядь волос и отойдя.
Зафира спускалась с лестницы, словно не касаясь ступеней – она плыла, как перышко, придерживая полы туники. Следом за матерью, вздернув голову, спускался Эльмар – довольно крепкий для своих лет парень, чернобровый и кареглазый, с по-мужицки широким подбородком, но слишком очевидным юношеским запалом в блестящем взоре.
- Не сама ли богиня снизошла к нам? – елейно пропел Саграфт и поклонился, целуя ее руку. Легкая засмеялась, прикрывая губы пальцами.
- Ох, господин, ваши южные манеры…
- Смущают? – Ромунд поиграл бровями. – Не стоит краснеть, милая. Эльмар! Возмужал!
- Здравствуйте, Ромунд-бай, - Эльмар отвесил поклон, а после поднялся и не без самолюбия махнул головой, откидывая челку с лица. Взгляд его скользнул левее и нарвался на горячий, как жерло, и столь же смертоносный взгляд Аин. Это заставило парня усмехнуться. И пока они втроем о чем-то оживленно беседовали, а Имран спешил с чувством выполненного долга ретироваться, стоящие чуть поодаль женщины выглядели очень недовольно.
- Она у вас тут уже вольно шастает? – тихо возмущалась Алика, скрестив руки на груди. – Ой, ой!.. Куда смотрит этот лысый чурбан? Не видела еще девки, наглее этой. И что же, Руни ей это позволяет?
- А кто еще? Думаешь, я? – поморщилась Сагира, отвернувшись от ненавистной фаворитки. – Смотри, чтобы эта вертихвостка не задрала юбки перед твоим мужем, как задрала для половины двора.
- Отчего ты ничего не делаешь? – шепталась в лучших традициях Ниадиса южанка, склонившись к Вольной, как для рассказа самой свежей сплетни. – Уже щеголяет тут, понимаете ли, а завтра что? Из твоей тарелки есть будет? Может, и на трон твой сядет? А этот ее… оболтус… глаза у него плутоватые. Я про таких все знаю.

***

Имран выучился мастерски миновать преграду в виде Салима и других слуг, которым поголовно было поручено наблюдать за его передвижениями. С самого детства Тихий был знатоком всех окольных путей и подлых маневров, ибо они помогали ему выживать, изредка получая глоток свежего воздуха – ведь именно так удавалось хоть ненадолго покинуть душный Ла-Урр.
Накинув капюшон и подняв платок, чтобы не быть узнанным, мард с удовольствием пустился вдоль торговых рядов, ища иногородних торговцев, ибо их товар казался ему самым интересным.