История одного города Страница 342

- …да какая разница! Зачем?!
- Большая, огромная, просто громадная! Где твоя совесть, неблагодарный? Как мне расценивать такое отношение?
- Как? Ты спрашиваешь, как? Как лень! Я не выспался! Дети твоих детей испортили мне утро! Я голоден! Я чертовски зол, у меня прогрессирует аллергия! Какие еще могут быть причины?
- Это не утро, а уже обед! Ты просто лодырь!
- Да, я такой! Зато красивый! А еще я талантливый, черт возьми.
- Ах, где мои годы, когда я мужчин на хороших и плохих делила по смазливым мордашкам!
- Это я-то смазливый? Яяя?! Я – эталон мужественности! Вот есть у нас в Ривьере один, вот там прям…
- Ничего не желаю слышать про этот остров! Собирайся, живо! Мы едем к моей маме.
Ирен сдула прядь волос с лица и, гордо развернувшись, удалилась из гостиной.
- Он всегда такой шумный? – тихо спросил Тео у отца. Арно пожал плечами. Феликс сжал и разжал кулаки, окинул шушукающуюся парочку злым взглядом и ретиво зашагал в свою комнату, которую ему предоставили.
- Кудряшка провалился, Кудряшка провалился! – хором воскликнули Эли и Рин.
- Я все слышу!
Фела все же вытащили на улицу. Ирен хотела, наконец, показать внука маме. Когда они вышли из дома, Грог все еще ворчал. И ворчал бы дальше, и излагал бы недовольство, и портил бы всем окружающим настроение, если бы не увидел ее... Девушку, сидящую на лавке возле дома.
Он с первого взгляда влюбился, как художник. Особенно в роскошные медные волосы. А когда увидел лицо, вообще выпал из реальности. Такое забыть было невозможно. Черты были яркими, выразительными. Густые брови, такие же насыщенные ресницы, крупные глаза, такого теплого светло-карего оттенка, чуть вздернутый нос и тонкие, ярко-алые губы. Узкий подбородок… и шея. Длинная шея. Заметно выступающие ключицы, самая любимая его в женщинах часть. И грудь не тех уродливых громадных размеров. А талия! Изгиб талии! И руки… смотришь на них и понимаешь, что их прикосновение будет самым ласковым, самым теплым и нежным.
- Здравствуй, Мэ… - Ирен не успела договорить, так как ее отодвинул подлетевший на крыльях вдохновения Феликс. Его кудряшки наэлектризовались, глаза заблестели, лицо разрумянилось, а сам он, схватив незнакомку за руки, пылко прошептал:
- Можно я вас нарисую?
Девушка, уже было улыбнувшаяся Ирен, удивленно замерла, недоверчиво взирая на него. Фау же устало покачала головой.
- Знакомься, Мэри, это внук Агат.
Феликс, не отрывая взгляда, жадно поглощал эмоции красавицы-француженки.
- Он… пьян? – в то время своим мягким голосом продолжала та. Тетя рассмеялась.
- Это нормальное его состояние.
- Да что вы? – брови Мэри приподнялись, и она насмешливо посмотрела на Фела. – Я не могу так сразу отдаться карандашу первого встречного. Вдруг вы подлостью сработаете карикатурно и явите все мои недостатки?
- Уверяю, их у вас нет, - до фанатизма обезумев, на полном серьезе сообщил художник. Девушка звонко рассмеялась.
- Он мне нравится.
- Еще бы, - Ирен усмехнулась, в то время как Феликс не видя ничего вокруг, кроме новой знакомой, произнес:
- И вы мне. Я Феликс Грог.
- Мэри.
- Феликс... да. Феликс.
- Мэри…
- Просто Фел.
- М, Мэри…
- Фей.
- Успокойся уже, герой любовник. Уйми гормоны, - Фау снова издала свой чрезвычайно надменный смех и кое-как отцепила цепкие ручонки Грога от соседки. – Знаешь, милая, - обратилась она к Мэри, - Мы завтра планируем за город. Хочешь с нами?
- Я ездила, помогала месье Арно, пока вас не было, - улыбнулась девушка, - Я спрошу у отца.
- Уверена, он не откажет. Как он, кстати говоря?
- Здоров.
- И это самое главное, - женщина погладила ее по плечу. – Мы пойдем. Мама жаждет увидеть этого…
- Ну давай, скажи доброе слово обо мне, - фыркнул Фел, кажется, немного придя в себя.
- …Феликса.
- Обижусь когда-нибудь.
- Сомнительная угроза.
Такси уже ждать не могло, и им пришлось распрощаться. Грог шел вперед спиной, посылая смеющейся Мэри воздушные поцелуи и всячески жестикулируя, выражая свой восторг. Пока не стукнулся об открытую тетей дверцу машины, точно заработав себе синяк.
Жила Леа совсем недалеко, почти в таком же доме, разве что квартирке чуть менее просторной, но зато наполненной уютом и ароматами различных кремов. Дверь Ирен открыла своим ключом. Мама обнаружилась в небольшой гостиной, расположившись на диване и активно споря с каким-то документальным фильмом, что шел по телевизору.
- Мама, - тепло произнесла Фау, заходя в комнату. Женщина вздрогнула и поспешила взяться за пульт, чтобы сделать тише. – Ой. Да что ты, не суетись так, - Ирен быстро подошла, взяла пульт, что не могла найти Леа, и осуществила затеянное ею сама. – Ну здравствуй, милая, - она приземлилась на диван и обняла мать, та разохалась.
- Приехали! Так почему же не позвонили? А, почему? Я бы…
- Звонили. Но ты же как всегда не слышишь.
- Как не слышу? Все я слышу! Только сегодня, с утра ведь, разговаривала с Хельгой, говорила, услышала…
- Так ты наверное позвонила ей сама?
- Сама? Я не помню, Ирен, не помню, - женщина нахмурилась, став выглядеть растерянной. Ирен только улыбнулась. – Как Агат? Что там? Скажи…
- Внука я привезла тебе, как ты и просила.
Феликс, до этого неуверенно мявшейся на пороге, чуть натянуто улыбнулся и сделал шаг вперед. Леа обернулась. Поправила очки, прищуриваясь, поманила его к себе жилистой, бледной рукой. Грог подошел, восстанавливая в памяти бабушку, вот эту самую бабушку, и понял, что она ни капельки не изменилась. Ему даже казалось, что все эти признаки старости были у нее и десяток лет назад. Будто ни одной морщинки не прибавилось, все также. А потому почувствовал себя напыщенным юнцом, каким был тогда. Тут вдруг женщина просияла и резко поднялась, благо, Ирен успела поддержать ее.
- Ах! Финн!.. – воскликнула Леа, и Феликс замер на мгновение.
- Финн?..
Она замерла, испуганно посмотрев на него. Сморгнула, улыбнулась и снова заговорила:
- Я сказала Лекс?..
- Нет…
- Как? Нет? В любом случае, я хотела сказать Филипп!
Грог, растерявшись, посмотрел на Ирен. Та вздохнула:
- Феликс, мама.
Леа вздрогнула, и видно было, что руки ее задрожали. Она хрипло засмеялась, так, будто сейчас расплачется.
- Совсем старая. Память… чертовка, опять подвела.
- Мам…
- Все в порядке, - Фел улыбнулся, усадил ее обратно на диван, сел рядом и обнял. – Рад тебя видеть.
Женщина растрогалась, и ее глаза заблестели от слез.
- Ну, мой мальчик, расскажи, как Агат? Все было тихо?
- Тихо?
- А что может быть ужаснее, чем умереть в шуме?
Феликс некоторое время смотрел на нее, не моргая.
- Тихо, - наконец почти неслышно ответил он.
- Она была не одна?
У Фела в груди все сжалось, и не вышло дать правдивый ответ.
- Не одна.
- Это хорошо…
Ненадолго повисло молчание.
- Ирен, - Леа повернулась к дочери, - А что с документами, что с…
- Мам, давай сейчас об этом не будем. Знаешь, Феликс отлично рисует.
Женщина погрустнела, но лишь ненадолго, просто с небольшой задержкой поняв последнее сказанное.
- А я знаю! Ирен писала мне об этом.
Фау совсем не среагировала на перепутанное имя, и Фел постарался сделать также.
- А еще ты в детстве нам пел. И играл на фортепиано. И что же, что же еще… ах! – она вновь подорвалась с места, в очередной раз заставив сердце Ирен дрогнуть от волнения. Женщина настороженно поднялась вслед за мамой, которая прихрамывая направилась к трельяжу, усыпанному множеством ерунды. – У меня ведь есть фотография. Где же… где же, где же… - чуть согнувшись от тяжести, она, часто моргая, так как уставали глаза, искала нужную рамку с фотографией. Но все стало сплываться перед глазами. – Ирен… помоги. Найди.
Ирен нашла сразу, вручив ее маме. Та с довольным видом заковыляла обратно к дивану.
- Вот! Вот. Чудесный мальчик.
Феликс посмотрел на протянутую ему фотографию. На ней ему было лет десять. Он был торжественно наряжен в костюм с подтяжками и выглядел очень сердито, сидя за фортепиано. Сзади, обнимая его за плечи, своей белоснежной улыбкой улыбалась Жаклин. Агат стояла возле дочери, тоже улыбаясь. И Фел почему-то удивился, увидев ее такой. Стало неловко, и он поскорее вернул фотографию, с которой на него смотрели две покойницы. Леа приняла ее обратно с радостью, продолжив разглядывать.
- Вот же Жаклин – красавица! Жаль, что такая нахалка. И ведь даже не приезжает.
Феликс поднял вопросительный взгляд на Ирен, она жестом показала ему «Все нормально. Пускай». И пока пожилая женщина продолжала говорить, Фел задал вопрос одними губами «Она знает?». «Да».
- …Фей? Фей, что скажешь?
- А… эм, ну… Тут у меня волосы не так сильно вьются, - неуверенно сказал он, вновь глянув на фотографию.
- Да? Да?.. А мне кажется, наоборот… вот совсем наоборот, - Леа сквозь толстые линзы очков посмотрела на кудряшки Фела. Снова на фотографию.
- Ну, правда. Вы посмотрите на это, - произнесено это было мягким, ласковым голосом, и пальцы погладили шевелюру на фотографии. – И вот на это, - теперь раздраженно, недовольно и ворчливо, оттянув одну кудряшку, буркнул он. Леа глянула на него удивленно. Ирен, смеясь, поспешила пояснить:
- Он не любит свои волосы.
- Что?! Почему?
Тут Феликс напыжился, разрумянился и мигом преобразился:
- Как это, почему?! Вот например… - около получаса, наверное, он жарко рассказывал им, как тяжела участь кудрявого. Обе женщины смеялись, а Фел, абсолютно серьезный, продолжал без остановки возмущаться.
Потом Ирен рассказала маме об их планах выбраться за город. Леа обрадовалась, сказав, что давно ждала, когда они это ей предложат. Они договорились, что завтра за Леей заедет Арно. А после Феликс и Ирен оставили женщину досматривать свою чрезвычайно интересную передачу.
- Ну, и что ты молчишь?
Они уже шагали по дорожке к дому. Фел промямлил что-то невнятное.
- Феликс.
- Ну а чего я говорить должен?
- Впечатления.
- Люблю бабушку.
Ирен насмешливо посмотрела на него.
- Вижу, хочешь спросить. Спрашивай.
- Я не стану.
- Тогда не напоминай мне больше своим видом о том, что хотел задать вопрос. Ясно?
- Да.
- Шанс упущен.
- Да…
- О, - женщина чуть замедлила шаг, но потом возобновила его, - А вон и твоя муза.
Фел посмотрел вперед, и обнаружил Мэри, ухаживающую за цветами в палисаднике. Тут же его настроение кардинально изменилось, и он снова воспылал жаром вдохновения, как когда он впервые увидел ее или как при рассказе о чертовых кудряшках.
Заметив, что Феликс как завороженный направился к девушке, Ирен кинула ему вслед:
- К ужину не опоздай, - и скрылась в доме.
- Привет, - начал он томно, припадая к белому заборчику. Мэри даже вздрогнула. Обернулась. Хмыкнула.
- А, опять вы.
- Я. Вы помните о моем предложении?
- Помню.
- Иии?
- Я же вам уже ответила?
- Когда?
- Не дам рисовать себя первому встречному.
Фел загорелся недовольством:
- Первый встречный? Ну, вы же сказали, что я вам нравлюсь?
Она посмотрела на него удивленно.
- Да неужели вы восприняли это всерьез?
- А как иначе?
- Ох, - она устало отвернулась, продолжив заниматься цветами, - Это бесполезно.
- Так можно я вас нарисую?
- Нет.
- Ну, почему?!
- Не капризничайте.
- А я буду!
- Неужели вы не можете нарисовать без натуры?
- Могу, конечно. Но я хочу, чтобы вы были перед моими глазами вовремя рисования.
- Как много хотений.
- Много, конечно. Так можно?
Мэри вздохнула.
- Ну, ладно.
Феликс встрепенулся и подскочил, уже широко открыв рот, чтобы выдать пламенную речь, но она остановила его, замахав руками.
- Сначала я закончу.
- А… ой… конечно! А я сначала за карандашиками… и альбомчиком… Ну, знаете, как это бывает. В общем… - он шумно выдохнул, пожирая ее глазами.
- Идите уже.
Феликс молниеносно унесся, боясь, что передумает. Девушка прыснула.
С той же скоростью, запыхавшийся, довольный и румяный, он вернулся обратно. Примерно сел на лавочку, думал, что мужественно дождется, но не выдержал и минуты:
- Вы скоро?
- Нет.
- Как нет?!
- Вы хотите, чтобы я передумала?
- Нет…
- Ну вот, тогда молчите.
Фел нахмурился, злым взглядом воткнувшись ей в спину. Спустя две минуты.
- А? Ну, можно уже?
- Еще нет.
Спустя восемь.
- Сколько можно? Полчаса сижу уже!
- Вы почему такой нетерпеливый? Как будто это мне надо!
- Да вы видели, как я рисую?! Гений чистой воды! Так что дайте! Дайте мне уже! – терпение лопнуло, и художник вскочил. Усадил девушку в цветы, нафеячил и ускакал обратно на свою лавочку, с которой как раз открывался чудесный вид. Карандаш нетерпеливо стал шуршать по бумаге. Девушка сначала выглядела недовольной, но потом смягчилась. Когда, спустя десять минут, простое сидение ей наскучило, она произнесла:
- И что мне делать?
- Сидеть.
- Но мне скучно.
- Мне тоже было скучно вас ждать!
- Да что вы говорите?!
- Сидеть! Не дергайтесь.
Мэри поджала губы, лелея желание встать и испортить негодяю рисунок.
- Лицо. Лицо доброжелательней.
- Да как ж я могу, когда передо мной вы.
Феликс, прищурившись, посмотрел на нее поверх листа. И не ответив, вернулся к творчеству. Девушка сдержанно выдохнула.
- И куда же делся тот страстный кавалер?
- А? – Фел снова посмотрел на нее, смотрел около минуты, и вдруг ему стало стыдно за свое поведение. – Простите. Я, правда, не хотел обидеть. Просто вы действительно сказочно красивы.
- Не преувеличивайте.
- Поверьте художнику. Никогда прежде я не встречал более красивую женщину.
Щеки Мэри покрыл легкий румянец. Шуршание карандаша быстро разрядило обстановку.
- А откуда вы? – спросила девушка.
- Сан-Ривьер.
- Ой. А где это?
- Остров, потерянный в океане.
- Как романтично…
- На самом деле, никакой романтики там нет.
- В самом деле? Разве может вблизи океана отсутствовать романтика? Хотела бы я жить на таком побережье…
- К этому быстро привыкаешь. И он перестает казаться таким волшебным.
- Оу. Странно слышать это от художника. Я думала, такой, как вы, везде способен найти неисчерпаемое вдохновение.
- Для поиска вдохновения, увы, тоже нужно вдохновение. А мое настроение слишком переменчиво. Потому редко попадается что-то действительно неисчерпаемое.
- Ммм… А есть у вас такие, неисчерпаемые? Что, например?
Фел замер, вспомнив дракона. Руки вспомнили его тоже, и чуть не повели, поверх портрета, заученные линии татуировки. Грог потер переносицу.
- Нет, таких нет. Было… совсем недавно. Но оно разочаровало меня.
- Почему же?
- Я нашел изъяны.
- Ух ты. Понятно. А я вот никогда не была где-то, кроме Лиона…
- Ты живешь с отцом?
Переход на ты вышел незаметным.
- Да.
- Мать мертва?
Девушка несколько смутилась.
- Обычно стесняются спрашивать о подобных вещах, или сразу извиняются.
- Не вижу смысла для этого фарса.
- Она жива.
- Болеет?
- Да нет же, - она засмеялась, - Все в одно у тебя упирается.
- Так в чем же тогда дело? Развод?
- Моя мама – путешественница, - насмешливо, устремив взгляд куда-то в сторону, произнесла француженка.
- Дааа?
Она хмыкнула.
- Ну, знаешь, как это бывает: от моря к морю, из страны в страну, от мужчины к мужчине…
Усмехнулся и Феликс.
- Знаю. Ты не поддерживаешь связь с ней?
- Иногда она присылает мне подарки.
- Какие?
- Чаще всего, это шоколад.
- Шоколад?
- Да, он. Она знает, что я не люблю его. Или уже этого не помнит… Да, в целом, без разницы. Ей лишь бы совесть задобрить.
- Ее совесть – сладкоежка.
- Ее совесть – отчаянное существо.
Он улыбнулся, а она, посмотрев на него, сначала приподняла бровь, а потом засмеялась чуть сдавленно, почувствовав комок в горле:
- Чего ты улыбаешься?
- Общаться с тобой сплошное удовольствие.
- Ах, - она с лукавой улыбкой глянула на него сверху вниз, - Еще никогда за мной не ухаживал такой прихвостень.
- Еще никогда меня никто так не оскорблял. Я был искренен.
- Да разве оскорбила?
- Почему вы, девушки, не верите в комплименты, но обижаетесь на их отсутствие? – насмешливо поинтересовался Феликс.
- Ой, - смех, - Не пытайся понять.
- Ан нет, пытаться буду. Я в каком-то смысле тоже отчаянное существо.
Они проговорили допоздна. Фел сделал один завершенный рисунок и еще три наброска. Путем долгих, но не нудных уговоров, Грог уговорил ее завтра ехать с ними. Девушка, смеясь, взяла с него обещание не приставать. Феликс, по крайней мере, обещал постараться.
Дальше они разошлись по домам. Свое прекрасное настроение Фел подкрепил еще и вкусным ужином. А уже собираясь ложиться спать, добрался до телефона и прочел сообщение Тавиэна. Улыбнулся. И ответил ему: «Надеюсь, когда понадоблюсь тебе, буду очень далеко. Интересно будет понаблюдать, как ты из-под земли меня достаешь. А на счет Санга, не волнуйся. Следующего раза не будет».
Феликс ожидал, что из-за напоминания нескончаемо будет думать о Максе. Но этого не произошло. Он быстро заснул, осознавая, что завтра будет прекрасный день, полный вдохновения.