История давно минувшего: Хозяин пустыни Страница 43

Каменные столы таверны всегда занимали взгляд Алейи, которую Дзанг благополучно усадил между стеной и Гирваном, а сам сел напротив, чтоб не терять заклинательницу из виду. Девушка выглядела совсем малышкой между двумя разными породами камня и только мантия придавала её хоть какого-то объёма. Даглар протянул руку вперёд и скинул с головы Гиэйн капюшон.
- Ты из-за него не видишь никого, - Дзанг выразительно поднял брови, а Алэйа ответила ему долгим молчаливым взглядом и в этой неравной схватке даглар проиграл. - Ладно тебе, главное, не уходи, пока Тамо ещё трезв.
Выше упомянутый член их общества плюхнулся по другую сторону от вазарца, притащив с собой ещё и Кихару, с которой Дзанг виделся не так давно, как раз приняв на себя заботу с рассказом о спасении дагларов, пока Тамо развешивал тумаки направо и налево среди подчинённых. Кстати, после памятного дня заклинателей, которые бросили дагларов видно не было, говорили, Тамо выпер их из своих рядов и того больше, лишил золотых мантий. Алэйа на это сказала лишь: "Так и должно быть." Может, она была и права, но даже будучи танаальцем, Рахраг мог понять заклинателей испугавшихся обвала. Их шкура не так крепка, как дагларская, а погибать - кому охота? Проходчик глянул на Алэйу. Девушка уже так давно работала в их среде, придя ещё совсем юной, хотя, она и сейчас то едва второй десяток жизни разменяла, но представить, что она останется где-то под завалами Рахраг не мог. Кихара говорила, что привязываться к заклинателям нельзя, Тарай с Юэлином всегда были скорее исключением, чем правилом, потому его собственная работа с Гиэйн чуть омрачалась данным наказом начальницы. Смог бы он её так же оставить, как заклинатели оставили дагларов? Дзанг не был уверен. Посмотрев на вазарца он вдруг подумал, что может тому тоже сложно такое принять? Спрашивать меж тем не стал, обратившись к Инре, пока зал разрезали новые шуточки про Гирвана, которому вроде как до каменного купола было до них.
- Кихара-эн, решили тоже отдать почтение Ордену?

- У меня! - тут же вставил Тамо.
- Кто бы сомневался, - улыбнулся Юэлин.
- Домус, ты что-то имеешь против? - Пало воззрился на нируанца хмельно блестящими глазами.
- Как можно, твоё акулье величество? Я лишь констатирую факт.
- То-то же! Народ! - Тамо постучал кружкой по столу и в зале таверны попритихли. - Хочу сказать... Сегодня... Только сегодня. Златоносцы, вы лучшие! Завтра я вас буду костерить по чём зря, но сегодня я пью за вас, заклинатели!
Все вокруг радостно зашумели, зазвенели разномастные кружки, бокалы и стаканы. Тамо подмигнул Кихаре.
- За тебя, баранесса!

- Так мило, что аж тошно. Или еще нет, рыбий потрох? Чую уже завтрашним утром прибегут ко мне плакаться, что «лин Тамо заставляет наших проходчиков стоять на страже седьмого горизонта, а нам гулять охота». – Инра передразнила чей-то голос, ставя оба локтя на стол и заглядывая в кружку. - Мне все про ваши похождения рассказали и не по разу, - она подняла голову на Гирвана, вспоминая о его проблеме. - Вазарец, хватай быка за рога, уговаривай Тамо снова ходить в пещеры. Он сегодня на все согласен, а мне хотя бы мешать меньше будет. А, если его камушком придавит, так избавлюсь от одной головной боли. Или вон, отбирай Гиэйн у Дзанга, она хорошо поет, да? Он хоть с семьей увидится. - Кихара нисколько не хотела устраивать конфликт о чем говорил ее веселый тон, да и какой там за общим столом?

Алэйа вытащила карамель изо рта и воззрилась на нируанца. Звучало так словно её зовут добровольно лечь под валун, дух которого не поддаётся никаким уговорам и просит жертву.
- Омуэ.
Из уст Гиэйн даже слово-паразит звучало как самостоятельная часть речи, имеющее своё истинно сакральное значение. Сейчас этот смысл был таков: "Я готова умереть в пещере, но не в таверне от рук другого заклинателя."
- Он не отстанет, - прорычал Дзанг на дагларском и Алэйа не могла с ним не согласиться. Если Тамо Туэ Пало что-то хочет от златоносца, то златоносец это сделает. Гиэйн словно приросла к месту, собираясь слиться с духами скамьи и стола, но Тамо уже было не остановить, карамель с неслышным стуком выпала из пальцев, когда её без особых усилий за шкирку вытащили из-за плеча Гирвана, вытряхивая из мантии.
- Давай, уверен ты не только петь умеешь. Я видел же в прошлый праздник!
"Да, в прошлый праздник вы меня тоже вытащили". Глаза уже вернувшиеся от синего к бледно голубому безучастно прошлись по Дзангу, по остальным дагларам и стало ясно, что с начальством ей разбираться самой. 
- Не раздави, Тамо, - только предупреждающе рыкнул Рахраг, когда нируанец потащил светловласую полуниру на свободное место в таверне, где итак крутились подвыпившие заклинатели. - Такое чувство, что ему больше цепляться не к кому. - уже тише добавил проходчик, наблюдая за действиями Тамо и Алэйи.

- Я... общителен. Если это необходимо, - ответил Гирван, покосившись в сторону танцующих. Бедная Алэйя перелетала из руки в руку Тамо, словно пушинка, кружащая на ветру. Нируанец хоть и был порядком навеселе, но девушку держал надёжно. - Он, кажется, доволен.
Тарай и Юэлин переглянулись. Из присутствующих только они да Кихара знали, почему Тамо так старательно пьёт и веселится в этот день.
- Ему нравятся праздники, - Домус чуть привстал, когда показалось, что Гиэйн сейчас перелетит через столы и приземлится рядом с ними. Но Пало был надёжен, как и всегда.
- Я не стану забирать чужого заклинателя, - Гард отвернулся от танцующих.

Креветка таки полетела, и в тот момент, когда никто не ожидал. Духи заставили её описать красивую дугу и приземлиться на руки оному из трёх вошедших нируанцев, не принадлежащих к заклинателям. Он с неприязнью отбросил её, отчего девушка уселась прямо на пол. Дзанг подскочил, но раньше, чем рогатый успел хотя бы выйти из-за стола, возле новых посетителей оказался Тамо. Впечатавшийся в лицо ниру кулак отбросил того на руки друзьям.
- Звиняй, - хмыкнул Пало. - Никто кроме меня не смеет оскорбительно относиться к моим златоносцам.
Он хотел помочь Гиэйн подняться, но его схватили за грудки.
- Ой-ой, - расплылся в улыбке Туэ. - Какое недостойное для ниру поведение. Ты что, синг сизокрылый?
- Как тебя Туэ терпит, - процедил ударенный нируанец.
- А у нас договор, - хмыкнул Тамо.
Нируанец отпустил одежду и чуть оттолкнул от себя Тамо, решив, что учинять разборки со златоносцем в таверне полной золотых мантий недальновидно. Когда дверь за неуместными гостями закрылась, Туэ легко подхватил сидящую на полу Гиэйн, усадив на одну руку. Присутствующие разразились овациями. Нируанец раскланялся.
- Вот! - поднял он палец вверх. - Я вас в обиду не дам.
Несмотря на хмель в голове, он заметил переживания Дзанга. Поэтому, когда Алэйя была возвращена на своё место, даглар услышал шёпот:"Завязывай с этим, Дзанг. Заклинатель - инструмент проходчика, а не друг, товарищ и брат".

«Хочет меня», повторила про себя женщина, и мысль эта разлетелась по всему телу теплой вибрацией. Она вытягивала из глубины давно забытые, но все же свойственные Вольной качества: кокетство и озорство поселились на смуглом лице темным румянцем, а в глазах появился томный блеск, подчеркнутый легким прищуром.
«Прости, Аин», - слова быстро утонули в сознании, и Сагира с упоением, с удовольствием от свершения запретного, припала к губам Шеора. Сухие и неподатливые, они неожиданно стали самым приятным ощущением.
Любой огненный маг знает, что если долго сдерживать огонь внутри себя, то потом он вспыхнет нестерпимым жаром. Шеор вспыхнул. Его жар охватил Вольную, зажигая и её. Дрова в камине ярко загорелись, освещая комнату сильнее и позволяя Неуловимому увидеть хищный блеск в любимых глазах.
«Моя», подумал Шеор, горячо целуя женщину. Мог ли он подумать, что когда-нибудь подобное случится? Нет. Можно сколько угодно мечтать, но реальность остаётся реальностью. Даже сейчас, ощущая всем телом близость любимой, он не мог сказать с уверенностью, что это не проделки смешливого иллюзиониста из его окружения.
Тонкий шёлк одеяния Сагиры соскользнул с тёмных гладких плеч, обнажая то, что всегда было сокрыто от взгляда Шеора, и он шумно выдохнул, прижимаясь лицом к груди Вольной. Им руководили самые искренние чувства, которые южане восхищенно звали любовью: едва ли кто-то здесь, в Сэх-Ре, верил в ее существование – остатки попыток быть человечными вытеснили бордели, чьих счастливых посетителей было на порядок больше, чем счастливых замужеств. Ни один мужчина на востоке не был верен, и ни одна женщина не любила своего мужчину. Ощущая нежность, никогда прежде не испытываемую, Сагира неволей задумывалась: что бы было, выйди она замуж за него, бесперспективного и молчаливого юнца? Это могло случиться, не вытесни она сестру, обещанную Щедрому, однако теперь ни одно «если бы» не имело смысла – ничто не подлежало изменению.
Но чем настойчивее были поцелуи Неуловимого, чем горячее становился его шепот, чем властнее обнимали его руки, тем сильнее Вольная убеждалась в том, насколько она отвратительный человек. Она его не любила, сложно было сказать, любила ли она вообще кого-либо; ее пребывание там, в его постели, объяснялось ее простым желанием не остаться одной, быть кому-то нужной, это целиком диктовалось ее эгоизмом. Оправданным, впрочем, и чуть смягченным бормотанием совести, которая велела отпустить Шеора, не мучить, не портить своей нечестностью его светлое чувство. Однако Сагира уже не могла остановиться – объятия пьянили ее, давая неповторимое чувство защищенности, о каком в тайне мечтает всякая женщина; улучая любой момент, она старалась коснуться его как можно нежнее: ей хотелось, насколько возможно, дать сему желаемое, и Шеор откликался искренним счастьем, светившимся в его глазах, слышащимся в его хриплом голосе – слыша его слова о любви, Вольная бесконечно про себя повторяла: «прости меня, пожалуйста, прости».
- Я люблю тебя, - шепнул Неуловимый, держа ее пальцы у своих губ. Бледное рассветное свечение придавало всему голубые очертания, кажущиеся холодными и колкими после напоенной золотом свеч ночи. Однако в темных глазах Шеора, где также ледяным огоньком поселились блики, по-прежнему играло тепло: казалось, его могло хватить, чтобы растопить вековые льды Вазара – Сагира терялась в этом взгляде. «Я тебя тоже», встало в горле горьким комом отчаянной лжи: она думала, можно ли назвать любовью то, что она к нему чувствует. Ей на мгновение показалось, что да, однако слова так и не слетели с языка, и женщина болезненно сглотнула, быстро скользя чуть растерянным взглядом по лицу Неуловимого. Поджав губы, она приблизилась еще теснее, забрав одну из рук и приложив ее ладонью к щеке мужчины.
- Спасибо, - ответила Сагира негромко, но нежно, с теплотой – нежность, в самом деле, просыпалась в ней при мысли о Шеоре. – Этой ночью я ощутила себя живой, настоящей. Мне было так хорошо, что даже если сейчас за дверью меня ждут головорезы мужа, я ни на мгновенье не пожалею, прощаясь с головой. Я совершила столько ошибок за всю жизнь… но это, - она быстро коснулась его губ легким поцелуем, - не одна из них.
Руки выскользнули из рук – пальцы переплелись на мгновенье, а после расстались, и Сагира выскользнула тем же путем, что и пришла. Ее скрыл одноразовый амулет невидимости, данный мужчиной, и его хватило, чтобы вернуться, почти не вызвав подозрений.

Вольная никак не могла сосредоточиться на письме. Имран писал витиевато и неточно, и, пребывая в растрепанных чувствах, Сагира никак не могла уложить нестройную мысль сына в понятные предложения. Так, раз за разом, она перечитывала одни и те же строки, пока в голове, вместо беспокойства о Тихом, шумно всплывали воспоминания прошлой ночи.
- …жа? Сагира-бай?
Голос Салима, наконец, достиг ее сознания, и женщина встрепенулась, выпрямляясь. Она оглянулась на слугу, который, по всей видимости, довольно давно звал ее, не рискуя стать настойчивее и тронуть госпожу за плечо.
- Да? – сухо отозвалась Вольная, тут же отворачиваясь и возвращая взгляд письму, впрочем, только делая вид, что читает, на деле слабо улавливая суть скользящих под взглядом символов.
- Я по поводу невесты Идрис-бая.
- А что про нее? – голос по-прежнему звучал отстранённо и незаинтересованно. Женщине хотелось ущипнуть себя, чтобы прийти в чувства, однако стоящий за спиной Салим к этому не располагал.
- Приказ Хозяина…
Сагира отбросила письмо на тахту и резко подняла голову, посмотрев перед собой. Губы ее сжались, и управитель, едва заметно вздохнув, продолжил:
- Руни-бай настоятельно…
- Повтори слово в слово.
Мгновение Салим молчал.
- «У меня нет времени, чтобы служить нянькой, это ее обязанность – все должно быть так, как я сказал, и свои возражения она может высказывать воздуху».
Сагира медленно облизала губы. После чуть повернула голову, посмотрев на слугу вполоборота:
- Что же, они уже встречались?
- Да, Аин бай провела с ней время. Четверть часа около полудня.
Вольная вздернула бровь и усмехнулась:
- Кошмарно. Должно быть, Аин тотчас побежит задирать пред всеми юбки и плеваться трактирными ругательствами. Вот что, Салим, - она встала и посмотрела на марда. – Она вольна делать, что пожелает. На ее плечах есть собственная голова. А если Руни-бай так не считает, то может высказать свои возражения воздуху.
Слуга побледнел и сглотнул. Руки за его спиной, сложенные в замок, сильно сжались.
- Передать слово в слово, Сагира-бай?
- Сдурел? Скажи, что я с ней поговорила.
- Не могу врать господину.
- Можешь. Твоя голова дешевле моей. Ступай.

- Я вас услышала, – хмыкнула Инра, оставляя двух рогатых дурней в покое да отворачиваясь с кружкой к центру танцевального действа, которое достигло апогея. Кихара всего лишь хотела решить вопрос мирно, но раз не вышло, то всегда оставался путь через Тамо, который, благо, хоть в этом вопросе ее мнение поддерживал. И на днях она обязательно все равно разрешит ситуацию по-своему, иначе быть попросту не могло.
Когда возник маленьких конфликт, она даже глазом не повела, разве что губы растянулись в ухмылке. Вот только после, танцоры слишком быстро вернулись, а зал вернул все внимание к своим столам, порождая новую волну и без того гулких разговоров да локальных тостов.
- Тамо, пока ты не надумал выкинуть что-нибудь еще, хочешь новую цель? Вазарец до сих пор воду хлещет.
Споить непьющего всегда и у всех считалось святым делом. Дагларка потянулась за кружкой Гирвана, чтобы в возможной кооперации с Пало заменить ее на что покрепче.