Клан: Последняя история Страница 205

- Пойман и наказан, - повторил Хан. - Правда чтоль?
Он встал, подошёл к Яну и прижал его к двери. В неё снова постучали, призывая Смерть. Хан склонился к уху Яна:
- Мне ответить? - Хан посмотрел в глаза Яну, облизал губы и припал поцелуем к его шее. - Или ты сам справишься, охотник? А я пока займу себя чем-нибудь... - руки скользнули по животу Яна и перешли на спину.

Оставаясь по-долгу наедине с Адой, демон уже давно перестал быть тем, ничего не понимающим в своих чувствах и в её действиях, юнцом. И теперь, когда девушка манила его, прижимая к себе, он совсем не желал останавливаться. Странная пара: Демон и Ангел. И каждый из них играет по две роли. Верховная и Хранитель. Ада и Спайк... И первая пара ролей всегда побеждает вторую. Ими всегда правили ответственность,ожидания окружающих, но никогда их чувства и любовь друг к другу.
Спайк целовал Аду. Его ласки становились всё более жаркими. А она отвечала, даже не пытаясь сдерживаться. В небе над Белым домом, казалось, сосредоточились все тучи мира. Молнии сверкали одна за другой, а гром не прекращался.
Демон перевернулся на спину и усадил девушку сверху. Руки скользнули по её коже, она была горячая и слегка влажная. Глаза ангела снова светились. Он поднялся и прижал её губы к своим. А потом приподнял её.
"Одно движение... И дальше всё станет не важно... И больше не будет отговорок и возможности всё остановить. И пути назад тоже не будет".
Демон поднял взгляд и встретился с глазами Ады. Наверное, он хотел получить разрешение...
Хранитель снова побеждал демона внутри Спайка.

Хан обнял прижавшегося к нему Яна.
"Значит Асмодеи больше нет... Как же это... больно".
Хан вздохнул.
- Тебе можно всё что угодно. Я люблю тебя, Ян. Я, на самом деле, и пришёл к тебе, только потому, что хотел это сказать. Чего бы тебе обо мне плохого не думалось.
Маалик поднял лицо Яна. Теперь настала его очередь проявлять всю нежность, на которую он был способен. Стук в дверь прекратился. За ней раздался женский голос. Он что-то говорил. В тоне слышалась искренняя тревога. Но к словам Хан прислушиваться не хотел, тем более, что они были предназначены Яну. Он лишь хотел целовать его, обнимать, так как того желает Ян. Неизвестно, сколько времени прошло, но за дверью всё стихло. Ян так и не открыл глаза.
- Посмотри на меня, малыш, - Маалик улыбнулся. - Я в большей степени завишу от тебя, чем ты от меня. А в особенности завишу от твоей улыбки. Всё готов сделать ради неё.

Маалик вдруг понял, что сил у него не осталось. Последний месяц его вымотал. Все эти постоянные передвижения с места на место, стычки, смерть Юсуфа, ранения. Его долго держало на ногах желание увидеть Яна, а потом какое-то беспамятство. А теперь, когда Ян был рядом... и после его слов... он словно терял последние силы. Зато он был счастлив. Всё так же улыбаясь, смотря на одноглазого, он подхватил его и рухнул на кровать.
- Только не подумай плохого, - сказал Хан, продолжая в ответ сжимать руку Яна. - У меня от твоих слов ноги подкашиваются. А отпустить тебя не могу. Ты же сбежишь снова. - Маалик крепко прижал к себе Яна.

Хан даже заурчал от удовольствия. Стало гораздо теплее, но вот то, что Ян не под одеялом, его несколько расстроило. Ещё несколько минут Маалик старательно боролся со сном. Хотелось ещё что-то сказать Яну. Но свет померк, и Хан, через знакомую призрачную дверь, ступил на зелёный ковёр, под цветущие апельсиновые своды садов Кантабрии. В реальности их уже не существовало. Но учёный раз за разом возвращался туда в своих снах и в своей памяти. Он так и не выпустил руку Яна. Наверное, всё же боялся, что тот уйдёт.

Ян просто сидел и курил, смотря в потолок, пока хватка Маалика не ослабла, оповещая о том, что ученый окончательно провалился в сон. Одноглазый улыбнулся и аккуратно убрал руку Хана под теплое одеяло. А взгляд тут же потух. Смерть зажал сигарету между зубов и, стараясь вести себя как можно тише, направился к столу и снял со спинки стула пиджак. Рука скользнула во внутренний карман и вытащила оттуда до жути старую бумажку, которая чудесным образом оставалась в сохранности столько времени. Ян покрутил ее в руках и, зажав сигарету между пальцев, поджал губы. Затяжка. Выдох. Он развернул старинный список и пробежался по оставшимся именам взглядом, цепляясь за два нужных. Асмодея и Асия. Странно, но их все же было два. Одноглазый опять полез в полки стола и достал обычный карандаш.
Желтоватая бумажка была положена на стол, а грифель уткнулся в красивую прописную букву А.
Чернила уже давно потерлись.
Раньше он угрожал ей, что вот-вот вычеркнет эти два имени.
Всегда в глубине души понимал, что, на самом то деле, это все лишь пустые слова.
Он никогда не сможет.
Острый кончик хрустнул и отломался под нажимом сжимающей карандаш руки.
- Черт, - выдохнул Ян и, затушив сигарету, отбросил окурок куда-то в сторону. Накинул пиджак на плечи и, сунув список в карман брюк, вышел из комнаты. Дверь тихо щелкнула, оставляя Маалика одного. Одноглазый надеялся, что ученый не проснется раньше времени. Взгляд вглубь темного коридора. Такого мертвого и холодного. Шаг в эту темноту. Неосознанно.
- Смерть! – слышится позади, и Ян, вздрогнув, оборачивается. Эклер всхлипнула и подбежала к начальнику, запуская руки ему за спину и пряча слезы, уткнувшись лицом в его грудь. Смерть опешил.
- Что?
- Я пришла… а они выносят трупы… И… и… сказали, что вы поправились. Я побежала к вам, а тут уже толпа… говорят, опять столько наших ушло. Насовсем. А по ту сторону двери было так тихо, что я подумала… в общем... – девушка прижалась к одноглазому сильней, то и дело вздрагивая.
- Рано мне еще, так что нечего беспокоиться, - усмехнулся Ян, отодвигая от себя Эклер за плечи и смотря в ее зареванные глаза, - Да и если бы мне помирать приспичило, ты бы лучше порадовалась. Как-никак, пост главы Канцелярии заняла бы ты.
От подобной мысли Смерть передернуло, но он лишь еще раз усмехнулся. А Секретарша приложила руку к своим губам и опустила взгляд в пол.
- Я бы в любом случае не радовалась.
- Да ладно тебе, все вы меня хотите скинуть, - сухо улыбнулся Ян, выпуская девушку из рук.
- Неправда. Я ведь вас люблю, знаете же.
- Ты любишь все, что ходит, - насмешливо подметил одноглазый. Эклер судорожно вздохнула и подняла взгляд на начальника. Приблизилась и чмокнула его в щеку.
- Рада, что с вами все в порядке. Маалик пришел, да?
- Ну да.
- Он когда приходит, вам становиться либо очень хорошо, либо очень плохо.
- Вот как…
- Угу. А уйдет когда?
- Нескоро, - на автомате выдал Ян, но тут же об этом пожалел, столкнувшись с восторженным взглядом Пироженки.
- То есть, я с ним наконец пообщаюсь? – просияла Секретарша, - А завтра можно будет, да? Он скучал по мне?
- Скучал, скучал, - усмехнулся Смерть, - Можно. Только попробуй его к Людишкам вытащить, уволю.
- Да правда что ли? – рассмеялась Эклер и, закинув руки за шею Яну, на этот раз припала к его губам.
- Ты стала слишком многое себе позволять, - произнес одноглазый, когда девушка отстранилась. Та улыбнулась и поцеловала его еще раз. После прошептала в самые губы:
- Как там? «Совершенно плевать, ибо дохнуть скоро»?
Ян усмехнулся.
- Я всегда хотела это попробовать, - очередной поцелуй, - Или вы позволяете делать подобное только ему?
- Нет. Скорее я только ему делаю подобное, - одноглазый дунул в приоткрытые губы девушки, отчего та растеклась в улыбке:
- Поговорим о любви?
- А может о войне?
- Потанцуем?
- О хорошем тогда?
- Любите меня?
- Нет.
- Вы должны были ответить вопросом.
- Например?
- «А что, незаметно»?
- Но тогда бы я соврал, разве нет?
- Сладкая ложь лучше горькой правды, вы так не считаете?
- Соврать на прощание?
Эклер замолчала, все также обнимая Яна и дыша ему в губы. В темноте ее глаза как всегда отдавали пьяными нотками. Лицо с минуту имело серьезное выражение, с толикой какой-то тоски, но потом на губах появилась едва заметная улыбка. Она так ничего и не ответила. Она так и не отстранилась.
- Попрощаться ведь пришла?
- Нежности или пошлости?
- Зачем весь этот концерт?
- Любите задавать вопросы?
- Любишь меня?
- Да.
- Ты должна была ответить вопросом, или я опять что-то путаю?
- Нравится издеваться над чувствами других?
- Разговоры о погоде тебе по душе?
- А ты, как я понимаю, о любви говорить не любишь?
- Мы перешли на «ты»?
- Нельзя?
- По-моему, перед смертью все можно, ты же сама это говорила?
- Ну а теперь-то меня любите?
- А что-то изменилось за эти пять минут?
- Значит, опять нет?
- А что, было похоже на «да»?
- Не стыдно девушке сердце разбивать?
- Обвиняешь меня в чем-то?
- Потанцуем?
- Испугалась войны?
- Заметно?
Молчание. Эклер вновь коснулась губ Яна, постепенно углубляя поцелуй и так надеясь на взаимность. В действиях сквозило отчаяние, из уголков закрытых глаз вновь спустилась слеза, оставляя после себя влажную дорожку. Девушка вкладывала всю любовь. Перед последним вздохом превращая любовь ко всем в одну единственную любовь к нему. Но он так и не ответил на поцелуй. Как бы она не старалась.
- Это больно, знаете ли, - сквозь слезы улыбнулась Эклер, мягко отстраняясь и опуская взгляд.
- Снова на «вы»?
- Жалеете обо всем, да?
Ян замер. Ну а этот вопрос был последним, что она вообще произнесла в своей жизни. А вот мыслей было еще много. Мысли о том, как все-таки интересно жить. Мысли о том, что умирать совсем не хочется. И мысли о том, что жить дальше страшно. Пальцы коснулись щеки Яна и медленно спустились к подбородку. Ангельское тело потихоньку стало отмирать.
- Ты… ты так с Мааликом и не пообщалась…
Душа вырвалась из своей клетки и, с некой обреченностью вспомнив, что является лишь жалким бракованным товаром, исчезла.
- … он бы поддержал… твои темы о любви.
В ответ тишина. Смерть пошатнулся и съехал по двери своей комнаты. Закрыл лицо руками. Разрыдался бы. Ему ведь и самому умирать. Сначала потерять все, а затем и исчезнуть самому. Но он просто не смеет винить кого-то кроме себя. Кто разрешил войну? Он. Кто позволил случиться всем этим смертям? Он. Во всем виноват он. Он, думающий лишь о себе и беспокоящийся лишь о своем спокойствии. Жалкий эгоист, который в результате получит желанное, упиваясь им в полном одиночестве.
- Ненавижу.
Ян задрал голову и стиснул зубы. Падший ангел. Первый сын Всевышнего.
- Ада… давай быстрей. Давай уйдем. Мне так за все это стыдно, дай уже убежать от Его взгляда.
Руки легли на глаза. Из-под пальцев все-таки потекла эта предательская соленая вода. Ему было противно от самого себя. Хотелось сбежать от этого клейма «Смерти». Скрыться за маской «Яна» и делать вид, что такой же слабый, как какой-то там человек… стало трудно дышать. Одноглазый судорожно вдохнул и еще раз провел ладонями по лицу, будто действительно пытаясь стянуть маску. Затем кое-как поднялся на ноги и открыл дверь. Зашел внутрь. Подошел к столу. Вытащил список. Карандаш. Вычеркнул Асию. Вычеркнул Асмодею. Внутри было пусто. На помятой бумажке осталась лишь Шиара, Ада и сам Ян. Даже имя Сатаниила и его громкое прозвище «Бессмертный» были зачеркнуты. И Асмодея… раньше Смерти казалось, что их имена навсегда останутся в целости и сохранности, беззаботно оставаясь на листке бумаги, во внутреннем кармане его любимого пиджака. Наверное, тогда он просто боялся за то, что этот мир окончательно утратит свою истинную историю.
Позади послышалось сипение и сонное бормотание. Ян вздрогнул. Он совершенно забыл, что в комнате не один. Взгляд на спящего Маалика. Глаза опять защипало. Одноглазый свернул список и положил его туда, откуда взял. Неуверенный шаг в сторону кровати. Затем еще один. И еще, уже быстрее и увереннее. Ян присел на край и провел рукой по волосам Хана.
- Хоть ты меня ни в чем не вини. Останься со мной до самого конца. Позволь мне побыть эгоистом… в очередной раз, - произнес он и наклонился, чтобы поцеловать ученого. Стало стыдно перед ним. За все. От смерти Юсуфа до неуважения. Капли слез ударились о лицо Маалика, а губы так и остановились в миллиметре от желанного.
- Только не умирай, - прошептал Ян, уткнувшись лицом в грудь ученого. Он запустил руку под одеяло и, найдя ладонь Хана, сжал ее. – Я же… в общем… - он торопился, подбирая слова, будто бы Маалик сейчас не спит и действительно его слышит, - …только не ты, Маалик.
И слов не осталось. Совсем никаких. Слез тоже. Ему и за эти было стыдно. Одноглазый снова коснулся губами лба ученого, задержавшись дольше положенного. С трудом отстранился и скинул с себя пиджак. Обувь. Осторожно лег возле Хана, продолжая держать его руку и смотря в потолок. Почему-то прокрались мысли о том, что если он уснет, то уже не проснется.

- Так я тебе уже снюсь? – Ян попытался улыбнуться в ответ, но ничего не вышло. – Оставайся, я не против. Завтра сходишь в трактир, тебя накормят. Мясом. У нас еще и фильмы там есть. Не самое худшее из развлечений.
Одноглазый провел рукой по голой спине ученого. Вновь вдохнул знакомый запах, прикрывая глаза от удовольствия и закусывая губу.
- Не хочу спать. Выспался за этот месяц, - улыбка все-таки появилась на его лице. Он снял с себя руки ученого и, отодвинув одеяло, сел прямо на Хана. Снова хотелось нежности и тепла. Последнее он Маалику подарить все равно не сможет, а первое возможно. Пальцами зачесав волосы ученого назад, Ян поцеловал его в лоб, затем закрытые веки. Подняв подбородок ученого, одноглазый сначала провел по его губам языком и лишь после этого коснулся их своими губами. Глубокий поцелуй, такой тягучий, заставляющий то и дело отстраняться из-за нехватки воздуха и вновь возвращаться к влажным губам, целуя их снова и снова. Он просто отказывался верить, что скоро все это потеряет. Умрет сам. Так не хотелось расставаться с тем единственным, кому удалось пробраться в самую глубину души. Тому, кому даже удалось заслужить слова любви, которые до этого Ян никогда не говорил искренне. Поцелуй прекратился, и одноглазый, не открывая глаз, скользнул рукой вниз по телу ученого, в то время как губы вновь припали к коже Маалика, покрывая шею и грудь поцелуями. Он спустился еще ниже, переключившись на пресс, а рука вернулась к лицу Хана, пальцы приоткрыли его губы. Яна обдало жаром. Отстранившись, одноглазый поднялся выше и столкнулся взглядом с ученым.
- Поцелуй меня, а? – прохрипел он, скользя пальцами по щеке Маалика и неотрывно смотря ему в глаза.